А потом была первая беременность, тяжелая, и послеродовая депрессия. И, выбираясь из этой депрессии, Фрина нашла себе новое хобби, и с головой ушла в садоводство. И потихоньку, горшок за горшком, крыша из бетонного пустыря с хлипкой оградкой и периодически разбросанным инвентарем Гленна превратилась в сад.

Теперь же, спустя столько лет, Фрина своим садом гордилась. Столько усилий и стараний вложено, столько любви и внимания – в каждый кустик, в каждый цветочек!

Женщина прижала край подноса к груди, стараясь не наклонить и не расплескать свою ценную ношу, и одной рукой нашарила дверную ручку.

Повернула, толкнула, вышла… И чуть не выпустила несчастный поднос из рук, когда ее взгляд упал на обглоданную грушу, висящую прямо перед ее лицом, рядом с выходом на крышу.

Чертыхнувшись, Фрина поспешила опустить поднос на столик, и принялась оценивать ущерб.

Медитативность и полезность для души улетели вниз с крыши, вместе с благостным настроением.

– Сын, пожалуйста, подумай ты тоже, что с этим можно сделать! Если эта тварь опять залезет в мой сад, я, честное слово, вызову дезинсекторов… – Со все еще тлеющим в голосе праведным гневом жаловалась Фрина, резковатыми движениями нарезая салат.

– Хорошо, мам. Только сначала надо бы понять, кто это был? На птицу не похоже, тут явно следы от зубов… – Рассуждал вслух Питер, вспоминая повреждения на плодах.

– Три груши, вазон с земляникой, и помидорный куст! Все обглодали, паразиты. И ведь, они же наверняка сегодня ночью вернутся, и продолжат разорять мой бедный сад!

– Мама, все хорошо. Не размахивай ножом, пожалуйста. – Спокойно попросил Питер, еще немного сонно заглядывая в кружку с кофе в поисках ответов. Вселенная проигнорировала его вопросы, пока что.

– А, извини. – Фрина столкнула огуречные кубики в миску, сполоснула лезвие и прибрала нож, на всякий случай. – Спасибо, что выслушал, мне нужно было кому-то высказаться. Очень уж мне не хочется вызывать дезинсекцию и травить там все, рядом с моими цветочками, но…

– Не переживай. Хочешь, я… О, а давай веб-камеру из машины на крыше поставим? И посмотрим, кто эта загадочная тварь. Ну и, можно крысиный яд разложить, на всякий случай.

– Отличная идея, Питер! Надо будет этим заняться после работы…

– Угу. – Согласился парень, и, решив, что кофе уже достаточно остыл, сделал первый глоток. Ай, горячо! Но без кофе день начинать – просто кощунственно.

Мэри вошла в класс, как раз за пять минут до звонка. Как и планировала. И домашку она всю сделала и взяла, она проверила. Отлично, у нее все под контролем! Все по плану, и без казусов, и ничто не предвещает экстренного переезда…

– Доброе утро! – Чирикнула Тереза со своего места. Вот как, скажите на милость, она такая жизнерадостная в такую несусветную рань, а?

– Доброе… – Мэри попыталась, и не смогла, подавить зевок, и торопливо вскинула руку, чтобы прикрыть рот ладонью. – …утро.

– Ахаха, Мэри, не обижайся только, но что с тобой случилось? Выглядишь, будто утро у тебя какое угодно, но не доброе. – Тереза полезла в свой рюкзак за парочкой тетрадей: – Тебе нужна сегодняшняя домашка?

– О, спасибо большое, но нет. Я все сделала. Просто, – Мэри еще раз зевнула, – вечером кое-что случилось, из-за чего я разнервничалась, и долго не могла уснуть, так что… – Девушка махнула ладонью, указывая на свое лицо, а точнее – на хорошо заметные темные круги под ее глазами.

– А, случается. Держись, сегодня не должно быть никаких контрольных. – Подбодрила ее приятельница. Или уже подруга? В какой момент человек переходит из первой категории во вторую? Они общаются всего ничего, с окончания летних каникул. Но Тереза все это время была настроена нейтрально или дружелюбно, и у Мэри получалось с ней ладить. Что ж, теперь будет называть ее про себя подругой.

Мэри кивнула, и прошла к своему месту в передней половине класса. Не то, чтобы с ее отличным зрением и слухом девушке нужно было сидеть на первой парте (да и детей в очках теперь было так много, что первых парт на всех не хватало). Но с ее небольшим ростом и энтузиазмом на уроках, Мэри все равно почти всегда садили где-то впереди.

В кабинет вошли еще несколько ее одноклассников, в том числе Питер Финслер. Мэри сделала вид, что глядит в окно, и как могла незаметно проследила за ним глазами. Парень был… Ну, на самом деле, обыкновенный, не супер-высокий или накачанный, и не идеально модельной внешности. Но в целом миловидный, со светлыми глазами и светло-русыми волосами.

И прелестной улыбкой. И приятным голосом. И…

Ладно-ладно, да, Мэри уже в курсе, что втюрилась в него. Они еще и не говорили друг с другом толком, Мэри в основном случайно подслушивала его в разговорах с другими людьми – но, судя по этим разговорам, характер у Питера был спокойный и неконфликтный, и у него было неплохое чувство юмора. Одни плюсы, на ее вкус.

Пока Мэри витала в облаках, время вышло: прозвенел звонок, и в кабинет вошла учительница, торопливо здороваясь с классом и прямо с порога начиная лекцию.

Объявление о подготовке к осеннему балу свалилось на них, как снег на голову, причем в июне. Питер и забыл обо всех этих культурно-массовых мероприятиях, «призванных сплотить коллектив и помочь вам проявить ваши творческие таланты!». Он, в целом, был не против – просто, со всеми уроками и домашними делами, честно, забыл.

Осенний бал – это мероприятие, где учителя решили устроить «что-то такое эдакое полезное и приятное», но у каждого из организаторов было свое виденье этого «полезного и приятного». Годы шли, программа менялась, и потихоньку устаканилась традиция: смесь шоу талантов, ярмарки, где ученики продавали все что только можно, и, конечно, вечеринка с музыкой и танцами в конце.

Питер не умел играть ни на каком музыкальном инструменте, не ходил в секцию по фехтованию, как Джулика, у него не было готовой стопки лично нарисованных картин, как у Роуз, и даже жонглировать, как Марк, он не умел. И не горел желанием лепить из папье-маше или печь для ярмарки, тоже.

– Так, получается, мисс Зейферт, мистер Альманзи, еще… Мистер Финслер. Вы все будете помогать оформлять помещения для бала, хорошо? – Учитель окинул класс цепким взглядом, и, получив утвердительные кивки, вновь сверился со списком. – О, мисс Госсет, вы еще никуда не распределены. Решили?

Мэри поколебалась секунду, и ответила:

– Я тоже помогу с оформлением залов.

– Очень хорошо. Тогда, вы четверо, поступаете в веденье миссис Дайк, она занимается оформлением и декорациями. Подойдите с вопросами завтра…

Ого. Нет, даже не так. Ого.

Он будет заниматься всей этой ерундой вместе с Мэри. Они будут работать вместе!

(Учитывая, какие взгляды Альманзи и Зейферт бросают друг на друга при каждом удобном и неудобном случае, Питер не сомневался, что эти двое будут приклеены друг к другу, и предоставят его и Мэри самим себе, насколько только будет возможно).

По лицу Питера расплылась довольная улыбка.

Это неплохой шанс познакомиться с девушкой из его снов поближе.

Узнать ее, показать себя. Конечно, шанс понравиться Мэри – крошечный, но ведь надежда умирает последней, не так ли?…

Она будет работать над оформлением к Осеннему балу (что бы это ни было за мероприятие, ха-ха) вместе с Питером! Ура!

В ее животе завязывались узлы от восторга и нервозности, пока Мэри шла по тротуару в сторону своего нынешнего нового дома. Они ведь будут вместе над этим проектом работать, значит, у них будет повод общаться, да? А вдруг, он ее заметит? Романтически, то есть?…

Ага, размечталась тут. Конечно, заметит он ее, да-да. А потом что? Они признаются друг другу во взаимных чувствах, возьмутся за ручки, и уйдут в закат?

И как долго продлится это «долго и счастливо», хм? До первого чувственного поцелуя, от которого Мэри разомлеет, и случайно выпустит клыки? Или у него губа треснет, и она, опять же, от запаха и вкуса крови предстанет во всей своей «красе». Или еще по какой-нибудь дурацкой случайности раскроет, какой она на самом деле мо…