Я иду, глядя под ноги, и замечаю монету в пятьдесят пенсов, поблескивающую в сгущающейся темноте. Мне нужны деньги, чтобы компенсировать сегодняшние траты, поэтому я наклоняюсь и поднимаю ее. Как там всегда говорила мама? «Если пенни подберешь, то удачу обретешь».

Означает ли это, что я получу в пятьдесят раз больше удачи?

Я не склонен к суевериям, но сейчас перемена в судьбе нужна мне, как никогда раньше… Кладу монету в карман, и она звенит, ударившись о коробку с кольцом.

Какого черта я сделал гравировку на кольце? Куда теперь его девать?

Продираюсь сквозь толпы тусовщиков, идущих мне навстречу с бутылками в руках; они пытаются занять лучшие места для обзора сегодняшнего праздника. Стрелки часов движутся к полуночи и к Новому году, и взоры людей со всего мира устремляются на колесо обозрения «Лондонский глаз». По всей планете будут транслироваться кадры фейерверков, взрывающихся там, откуда мы только что ушли. Это будет сцена ликования и торжества. На набережной Темзы сотни тысяч гуляющих будут весело петь и танцевать. Миллионы людей уютно устроятся дома перед телевизорами. И все они будут вести обратный отсчет. Обратный отсчет перед тем, как поцеловать своего любимого человека, радуясь наступившему году. Десять, девять, восемь…

На их месте должен был быть я. Я должен был напевать под нос Auld Lang Syne[5] и целовать свою невесту, наблюдая за всем этим из нашего идеально расположенного номера. Вместо этого последние несколько часов этого года я провожу в автобусе, прижатый к довольно крупному мужчине, поедающему готовый ланч из супермаркета «Сэйнсбёрис». Я возвращаюсь в Бристоль – в пустую квартиру, откуда должен съехать, и к работе, с которой вскоре придется уволиться.

Внезапно осознаю, что за один вечер я потерял девушку, дом и работу.

Вот уж действительно, с Новым годом.

– Ну, Джош, по крайней мере, ты понял: если что-то звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой…[6]

Мне было интересно, как скоро кто-нибудь додумается до этой остроумнейшей шутки. Что ж, с начала вечеринки прошло восемь минут и тридцать семь секунд – додумались даже быстрее, чем я предполагал. Приз достается дяде Питеру, который еще не успел переступить порог дома. Выглядит он так, будто прибыл не на «Мерседесе 4×4», а на машине времени прямо из лета 1976 года. Он похож на участника музыкального дуэта Hall & Oates, того, что с жуликоватыми усами. Его рубашка, расстегнутая до середины груди, открывает яркую золотую цепочку и поросль седых волос.

Войдя через парадную дверь, он официально пожимает мне руку, крепко стискивая ее, как будто мы на какой-нибудь конференции, а не на вечеринке. Двадцать лет работы в Сити обеспечили ему не только высокую пенсию, раннюю отставку и шикарную машину, но и привычку пожимать руку всем, кто подвернется: билетерам, кассирам супермаркетов, уборщицам.

– Извини, не успели поменять купленный для тебя подарок, – предупреждает дядя и, не проявляя ни малейших признаков сожаления или смущения, вручает мне пакет. Он жестом указывает на моих кузенов – Петулу, Пенелопу и Персиваля, которые не отрываются от своих новых айфонов.

Ненавижу открывать подарки на глазах у дарителей: как только ты их распаковал, приходится делать вид, что ужасно рад. Сегодня я не хочу улыбаться и притворяться, но у меня нет ни сил, ни желания спорить, когда дядя Питер, стоящий в дверном проеме, призывает меня открыть подарок. Разрываю обертку (похоже, дядя использовал бумагу, в которую уже что-то заворачивали) и обнаруживаю книгу под названием «Как спланировать идеальную свадьбу».

Спереди все еще красуется ценник: £1,99. Даже не знаю, что из этого кажется более оскорбительным[7].

– Уверен, что когда-нибудь это тебе пригодится!

Он хихикает и похлопывает меня по спине, а потом отправляется пожимать руки всем остальным собравшимся в комнате. Вечеринка уже в самом разгаре. Играет музыка – Фрэнк Синатра и Дин Мартин, не какой-нибудь драм-н-бейc. Папа не любит современную музыку, а современным он считает все созданное после 1960-х годов.

Засовываю оберточную бумагу в карман. На мне та же одежда, что была вчера вечером в Лондоне. Я решил, что не хочу возвращаться в нашу с Джейд квартиру и сидеть там в одиночестве. Только не после всего, что произошло. Хорошо, что мои родители живут недалеко от Бристоля. И в такое время нет места лучше дома. По крайней мере, я так думал.

Кузены принимают эстафету от своего отца: каждый из них приветствует меня остроумными соболезнованиями, как будто они не радио во время поездки слушали, а придумывали шутки.

– Джейд Тугуд? Больше похоже на Джейд, которая ни на что не годится[8].

– Очевидно, предложение было не слишком хорошей идеей.

– Вероятно, она была слишком хороша для тебя.

Я изо всех сил стараюсь не реагировать.

Когда я сказал маме, что планирую сделать предложение, она разволновалась и решила собрать семью, соседей и еще целую толпу незнакомых мне людей на вечеринку по случаю моей помолвки. Что может быть хуже, чем провести день, празднуя помолвку в компании едва знакомых людей? Теперь я знаю что: провести с ними день, оплакивая свою несостоявшуюся помолвку, куда труднее.

Когда вчера я попросил все отменить, мама возразила, что приглашения уже разлетелись, и посмотрела на меня так, словно все неделями ждали этого события, разбив палаточный лагерь под открытым небом, поэтому никак нельзя просто обзвонить их и сказать, что вечеринка не состоится.

Баннер «Счастливой помолвки!», висевший на фасаде нашего кирпичного дома 1960-х годов постройки, был перерисован и теперь гласит «Добро пожаловать домой!». Большинство людей просто купили бы новый баннер… Даже нет: большинство людей просто отменили бы вечеринку. Но мои родители – не большинство людей.

Мама целую вечность ждала шанса покрасоваться перед соседями. Предыдущую вечеринку она устроила, когда я первым в нашей семье поступил в университет. Всем говорила, что я отказался от предложений из Оксфорда и Батского университета, хотя на самом деле это был университет Брукса. В нашей деревне главное развлечение – выпендриваться друг перед другом, больше в Кэдбери почти нечем заняться. В соседнем поселке Уэстон-сьюпер-Мэр есть хотя бы пирс и ослы, на которых можно кататься по пляжу, а у нас – только магазин «Рыба и чипсы», аптека, где проходят неофициальные встречи группы «Весонаблюдатели», и «Национальный паб года» (так написано на вывеске. И лишь мелким шрифтом уточняется, что эта награда была присуждена в 1987 году; с тех пор у заведения сменилось пять владельцев).

До меня в нашей деревне никто и никогда не оканчивал университетов. Я хотел вырваться отсюда, увидеть мир, изучать искусство и литературу, влюбиться – но из-за нескольких неудачных решений меня принесло обратно. Похвастаться мне нечем: ни девушки, ни карьеры. Ничего.

Я отхожу от входной двери и заглядываю в гостиную. Папа, как и всегда, когда собирается компания, пользуется случаем заработать. Тщательно оберегая последние сохранившиеся пряди волос, он стоит в углу в клетчатой рубашке, принимая ставки на то, кто из жителей деревни умрет следующим. Если угадаете, кто первым отбросит коньки, – заберете домой котенка (очевидно, после того, как папа получит за него значительный процент). Впрочем, это не идет ни в какое сравнение с тем, как он нажился на моем выпускном, купив туда дополнительные билеты и перепродавая их по грабительским ценам за пределами Барбикана.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.