Под облаками высокие горы
Скрылись; исчезли радость и горе.
Птицей-синицей влечу я в окно
К любимой девице своей Сулико,
И пропою ей: "Я здесь, я живой!
Поговори ты с моею душой.
Там в небесах, далеко-далеко,
Вновь, Сулико, повстречаюсь с тобой."
* * *
В кувшине вина я богатства искал,
Скорей наливал за бокалом бокал
И выпивал; знал про Истину я,-
На дне притаилась она.
Мысли искрились в моей голове,
Светло становилось; душа
Неслась, словно всадник на резвом коне
По цветущей долине ума.
Просторно там было; огромная нива
Шумела волной диких трав.
Как море, гремела приливом, отливом,
Аромат разносила в ветрах.
Пряные запахи горькой полыни
И сладковатой крапивы
Меня будоражили; чувства благие
Во мне разбудили, взбодрили.
В восторге я был, полной грудью дышал,
Пока по долине скакал,
Но вдруг цепи гор пред собой увидал,
В глухое ущелье попал.
Слез я с коня, осмотрелся вокруг
И людей у пещеры заметил;
Они мне пытались жестами рук
Что-то сказать… Это дети,
Их четверо было; на вид лет по семь
Всем им. Пойду посмотрю,
Что приключилось; одни ведь совсем,
Зачем собрались они тут?
И вот подошёл к ним поближе и вижу,
Что это не дети, а старцы седые;
Не видел я в жизни карликов ниже…
И, видимо, все они были немые.
Жестами тщетно пытались они
Мне объяснить смысл мудрый,-
Великая мудрость в очах их горит,
Но донести её трудно.
Я сел подле них и старался понять
Язык хаотичных движений.
Что же мне гномы хотят рассказать?
Ни час и ни день, ни неделю,
Ни месяц, а годы мне надобно тут
Пробыть, чтоб понять их талмуд.
Издалека неприметными были
Те старички-мудрецы;
Дети как дети, прошёл бы я мимо,
Не зная, что это Отцы
Религий, их четверо в мире.
Если пытаешься вникнуть
В учения их, то уйдёшь стариком,
С детским наивным умом;
С великою Истиной будешь знаком,
Но только немым языком
Сможешь о ней прочим смертным поведать.
Тебя понимать будут дети,
Да ветер в пространстве пустом.
Путь в иные миры
Всё в этом мире исчезнет бесследно,
В прах превратится, уйдёт в никуда;
И только душа остаётся нетленной,
К сиянью светил устремится она.
В бессчётных мирах бесконечной вселенной
Снова нам жить предстоит во плоти;
В обителях тех будем мы совершенны,
Светлы и мудры станут наши умы.
Дом уготован для душ просветлённых,
В котором познают они радость рая;
Добром и любовью чертог тот наполнен,
Там нежная музыка счастья играет.
Но мало кому с этой грешной Земли
Удастся уйти в миры превосходные;
Снова и снова рождаемся мы,
Чтобы прожить дни свои в доме скорби.
Безумен наш мир, это царство животных,
Совсем мы недавно здесь стали людьми.
Разум двуногих к решенью способен
Конкретных задач, а к формальным, увы,
Путём рефлексии нам долго идти.
Лишь малый процент средь людей сим путём
Тернистым идёт, а всем остальным
На стадии ранней быть суждено
Всю свою жизнь; не сумеют они
Что-то свершить, – лишь плоды пожинают,
В невежестве тёмном слепы и глухи,
Только о хлебе насущном мечтают.
Не смогут они в мир иной перейти,
Им вновь суждено удобрять плоть земли.
Старайтесь открыть врата в вечный рай,
Ищите ключи в сознании вашем.
Прекрасный, чудесный, неведомый край
Предстанет пред вами и даст тем, кто страждет
Обитель блаженную, жизнь совершенную.
Много чертогов в просторах вселенной,
В которых не знают страданий и тлена.
Стадия конкретных операций (в теории когнитивного развития Ж. Пиаже), это возраст с 7 до 11 лет – логические построения уже вполне доступны, а вот с абстрактными дело плохо, (они и не требуются для жизнедеятельности).
Светлячок
Как-то раз один поэт
Рифмовал куплет,
Но тщетно; вдохновенья нет.
Выключил он свет
И в темноте сидит, мечтает…
Вдруг видит, что опять сверкает
Лампочка в светильнике,-
В ней мелкий светлячок летает;
На скрипочке пиликает
И поэту напевает:
Светлой рифмой соткан я,
Поэзией душа моя
Живёт день изо дня;
Жизни суть – в стихах.
В мрачной прозе бытия
Всё превратится в прах.
Лишь рукописи не сгорят;
Слова стихов в умах
Будут вечно оживать.
Ты можешь мир создать
В головах людей
Фантазией своей.
Поэт, стремись ясней писать
Строки стройные в тетрадь,
Чтоб их потом отдать в печать
И знать, что будут их читать,-
Не кинут под кровать,
Не станут на кусочки рвать
И печку разжигать.
То, что ты сумел создать,
Тебя из гроба воскресит,
Ты сможешь в мыслях оживать,
Бессмертен ты, пиит!
Ну а пока перо скрипит,
И в теле у тебя душа,
Придай своим твореньям вид
Такой, чтоб подошла
Форма к содержанию.
Твори повествования
Плавным слогом, мудрым смыслом,
И унесёшься к высям
Классическим; тебя запомнят
На века, а не на годы.
Царевич Елисей и белая лебедь
"Натяну я тетиву,
Лук тугой в дугу согну,
И пущу стрелу калёную
Полетать по небосклону.
Цель на небе поразит
Стрела моя, – она летит
Быстрее ветра за добычей;
Уток, лебедей обычно
Привожу с охоты много.
Храбрый сокол мне в подмогу,
На плече сидит он; зычно
Кликну я его, и он
Всех подранков мне отыщет.
Нынче собираюсь стол
Накрывать я для гостей.
Надо бы мне поскорей
Подстрелить тех лебедей;
Как летят они красиво!" -
Так царевич Елисей
Размышлял, и торопливо
Стрелы в белых птиц метал,
(В двух иль трёх уже попал).
Мчится царевич на быстром коне
По чистому полю раздольному
И подбирает в траве лебедей.
"Застолье сегодня устрою я
Славное! Птиц подстрелил;
Еле-еле в мешок их вместил!
А вот ещё одна лежит
Лебёдушка; жива она.
Сейчас мой сокол будет сыт;
Он мне голодный помогал,
А теперь пускай поест.
Ну-ка, кровожадный бес,
Лети и лакомись добычей!
Таков у нас с тобой обычай,-
Последняя жертва тебе.
Ты заслужил свой обед."
Ловчий сокол подлетел
К птице раненой, а та
Вдруг промолвила слова:
"Ты добыл всё, что хотел,-
Котомка у тебя полна.
Пощади, не убивай!
Я царевною была,
Но меня заколдовал
Злой кудесник хитрым зельем.
Дай расправить крылья мне,
И я полезной быть сумею
Для тебя. Своей душе
Не вреди ты, Елисей;
Кровь невинную не лей!"
Елисей оторопел.
Сокол тоже удивился.
"Как же он тебя сумел
В птицу превратить, девица?
Что за диво вижу я!
Во сне такого не приснится!
Ты, лебёдушка моя,
По напрасну не кручинься.
Вылечим крыло твоё
И вновь отправишься в полёт"
В терем царевич приехал;
Отдал поварам лебедей,
А лебёдушку на верх он
В комнату отнёс к себе.
Наложил повязку ей
На крыло, и слово молвил:
"Поправляйся поскорей;
Кушай, пей. Тебя на волю
Рад я буду отпустить.
А пока что погости
