– Я вижу необычайно зрелого домового, - ответил за меня Волк. - И чую сильное колдовство. Подождем.
И он улегся на снег. Практически невидимая белая тень медленно продвигалась по поляне. Можно было расслабиться. В голове у друга сердца, не скрываемые более защитным амулетом, крутились стратагемы времен седой античности. Я, уже ничего и ни кого не стесняясь, принялась беззастенчиво подслушивать - раз уж так получилось, и Илья мне теперь никто, то и стесняться мне было нечего. Хотел бы - закрылся.
"Гай Юлий Цезарь велел выпустить окруженных германцев, храбро сражавшихся в отчаянии, и напал на них, когда они бежали… Не то".
Воистину. Еще нет никакого сражения.
"Антигон, царь македонский, подверг осаде этолийцев. Мучимые голодом, они решили совершить вылазку. Антигон открыл им дорогу для бегства, и, сломив таким образом их наступательный порыв, настиг их сзади и перебил… Снова не то".
Точно так. Во-первых, В Замке Спасителей было достаточно еды. Во-вторых, никакой осады, тем более, длительной, еще не было и в помине.
До стены осталось метров сто - сто десять…
"А вот это, кажется, подойдет. Консул Манлий, вернувшись из боя, обнаружил, что римский лагерь захвачен этрусками. Окружив все входы постами, он довел запертых врагов до голодного отчаяния. Случилась сеча, и консул Манлий был убит…"
Очень жизнеутверждающе!
"…его солдаты сняли посты с одного входа, и открыли выход этрускам. Те поспешили в беспорядке на выход, а тут подошел второй консул Фабий и перебил их…"
…До стен замка оставалось метров восемьдесят, а стратагемы в голове у металлиста все не заканчивались и не заканчивались. Когда иссякли истории об осаде вражеских лагерей, пошли истории по военных хитростях на поле боя. Я, невольная их слушательница, вскоре поняла одно: практически всегда хитроумные планы военачальников сводилась к тому, чтобы использовать физиологические слабости противника - как то: страх, усталость и голод (иногда - привычку принимать пищу в одно и то же время). В ход шло использование рельефа местности, учет психологии осажденных, сражающихся с отчаянностью крысы, зажатой в угол. Как ни странно (для меня), довольно часто древние полководцы притворялись испуганными, достигали эйфории в рядах противника, направляя его на свои слабые места, а потом крушили его лучшими, говоря современным языком, подразделениями. Вот только, мне, с учетом картинки, подсмотренной в памяти у Луки, было неясно, как мы будем использовать этот кладезь знаний военной премудрости античных времен против того жуткого невидимки. И, потом, у них, античных людей, судя по воспоминаниям компаньона, магия была не в чести. Или все же была? А вдруг дико дорогие спецы насылали локальную погодную аномалию - например, нестерпимую жару на ряды противника, в результате чего те испытывали дикую жажду, и теряли силы?
Но, все равно, против того сотрясающего землю невидимки никакая жара не поможет, и это очевидно…
До стен замка оставалось не более двадцати метров, когда белый снег внезапно окрасился алыми брызгами. Замок, как стоял, так и остался стоять - только его стены крепости как будто подернулись пеленой. Те, кто его захватили, никак не реагировали на пять живых крыс, одного живого домового, и один изувеченный трупик. Волк вместе с нами на нем вскочил на лапы. По земле прошел толчок, снег снова окрасился алым, хотя лазутчики уже давно бросились наутек. Расстояние между ними и нами стремительно сокращалось, а вдогонку им не свистели стрелы. По их следам плыл Замок.
– О Господи, - выдохнул металлист. - Волк, дружище, надо их спасать!
Но Серый и без того уже мчался навстречу грызунам. До них оставалось не более ста метров, когда замок ощутимо увеличил скорость…
– Ты только добеги до них, а я открою телепорт!
"Хорошо, друг большого брата".
Замок набирал ход. До грызунов осталось метров пять. До крепости - пятьдесят…
Мы успели, и, вероятно, в последний момент. Грызуны повисли на сером мехе Волка, Шуша прыгнул мне на колени. Время замедляло свой бег…
* * *
– Как это, плыл по воздуху?
Мы снова были в Заповеднике. Бездумно сидели возле шкафа, открывающего вход на изнанку - как ввалились к волхву, так и попадали на пол. Уголовники, подчиняясь амулету "понятия", уже превратились в людей, но на лице у них не было ни единой подходящей случаю эмоции. Ни облегчения - от поистине чудесного спасения от неминуемой смерти. Ни скорби по погибшим товарищам слава всем богам живого Зуба. Да и у меня самой было не много мыслей, кроме одной - про то, что пальто от Катерины, похоже, и впрямь оказалось волшебным…
– Как это, плыл по воздуху? - Повысил голос волхв. - Волк, хотя бы ты мне ответь!
– Ммможет, и шеллл, ннне знннаю, - проклацал зубами чревовещатель.
– Не может быть! - Чуть было не приземлился напротив нас Борис Иванович.
– Почему - не может быть? - Вышел из ступора металлист.
– Потому что еще никому не удавалось сдвинуть замок хотя бы с места, - растерянно ответил волхв. - Стены разрушить - да. Сплошь и рядом. Но сдвинуть с места…
– А почему? - В свою очередь почемучкнула я.
– Магия. Долго объяснять, - отмахнулся от меня Борис Иванович. - Меня беспокоит совсем другое…
Он умолк, а в его голове, не скрываемые защитой (!) крутились тревожные мысли о Книге Правосудия.
– А что с Книгой?
– Она должна быть в этом… - на автомате начал отвечать волхв, и возмущенно уставился на меня: - Подслушиваешь, хоть не мели язы…
Он не успел договорить: взревела сирена, что-то случилось у эмпатов. И, судя по характеру завывания, это "что-то" было очень и очень серьезным. Я думала, что начальство сорвется места, но он только вслушался в пространство. Остался сидеть на месте.
– Пойдите ребята, отдохните, - повернулся он к бывшим уголовникам.
Тех как ветром сдуло. Лишь Зуб обернулся в дверях:
– Если понадоблюсь - зови.
Волхв как сидел, так и остался сидеть - даже головы не повернул. Ушел в себя человек, и, судя по выражению его лица, внутри у него сейчас было безрадостно. Я рискнула отвлечь начальство от грустных дум:
– А нам что… То есть, мне что делать?
– Останьтесь, ребята. И ты, Волк, останься.
– Хорошо, вожак. Чует мое сердце, я вам еще пригожусь.
Землю сотрясала чья-то недетская поступь.
Я, кинулись к окну. Оторопели: по поляне шагали, взявшись за руки, половинки корпуса эмпатов, мрачное готическое здание и архетипический храм.
– Все-таки он тоже Тролль! - Ахнула я. - То есть, Брут. То есть…
– Подожди сеять панику, Лиса. Еще не вечер.
Это была правда. Было светло, и посреди бела дня по направлению к нам топал наверное все же инопланетянин. Тот, кого даже мое всезнающее начальство считало своим в доску. Как-то раз, поддавшись сильнейшему приступу ностальгии по родному измерению, волхв с ним, троллем, квасил (и сейчас я читала его "охи" и "ахи" по этому поводу). Точнее, пил только Борис Иванович, а тролль ему помогал соответствующей гаммой эмоций.
И вот теперь он шел к нам навстречу. Точнее, уже пришел.
– Начальник Заповедника у себя? - Осведомился корпус эмпатов приятным рокотом.
– А то ты не знаешь, - распахнул окно Борис Иванович.
Впустил морозный ветер и целую стайку веселых снежинок.
– Знаю, - засмущался тролль. - Но мне надо было начать разговор.
– Я весь внимание.
– Меня призывают, - "переступил" половинками себя тролль.
– Кто? - Встряла я в чужой разговор.
Я думала, что он не ответит. Но я ошиблась:
– Наш… Командующий, - виновато покосился на меня корпус светлых эмпатов.
– Выражайся яснее, - с интонацией готового ко всему человека сказал Борис Иванович.
– Я не могу яснее, - снова пророкотал и снова виновато корпус светлых. - Он э-э-э… Скажем так, королевского рода. И он всегда был главным среди нас - тех, кто переселился на вашу планету.
– Планету? - Переспросил волхв.
– Планету, - утвердительно наклонил левую верхушку здания тролль. - Тогда ваш мир представлял собой только одну планету.
