Несмотря на то, что пишут во всех книгах о расстройстве личности про отсутствие эмпатии, я видимо каким-то невероятным чудом, избежал этой особенности своей болезни. Или это результаты групповой терапии, но я понимаю, какие эмоции испытывают другие, по крайней мере, в диалоге со мной. Это неплохо помогает сориентироваться в какую сторону клонить.

– Наши разнорабочие проживают на территории, потому что рабочий день начинается около шести утра, а заканчивается вечером. Мы предоставляем питание и проживание, – наконец-то директор подходит к самой интересной части всего собеседования. – Я считаю это хорошим решением, потому что в этом случае сотруднику не нужно спешить домой, и он может полностью отдаться выполнению своей работы.

– Это было бы неплохим вариантом и для меня, – я всю жизнь мечтал быть как можно ближе к детишкам.

– Скажу сразу, зарплата разнорабочего невысокая. Около восьмидесяти долларов в день, – знал бы он, какую сумму я приобрел два года назад, он бы просто умер на месте.

– Если я буду проживать здесь, это не станет проблемой. Подскажите, что входит в мои обязанности, – улыбаюсь и смотрю на сад, который поистине меня воодушевляет своими размерами.

Параллельно с диалогом, Мистер Уилсон показывает мне территорию интерната. Множество высаженных растений и широкие тропинки, по которым гуляют ученики разных возрастов. Их форма меня немного забавляла, потому что невольно я вспоминаю свои яркие будни в ящике, где мы были одинаково одеты в грязно-белые пижамы, словно самая дешевая пачка яиц. Эти дети не были похожи на яйца, а скорее на коллекцию заводских фарфоровых кукол, которую выпускают на продажу чуть ли не тысячами, а после говорят, что каждая из них уникальна.

– Уборка территории и здания. Будет график, по которому вы со сменщиком будете меняться обязанностями. На территории необходимо подметать дорожки, чистить газон от листьев и иголок, поливать растения. Инструменты находятся в сторожке за зданием. В здании необходимо мыть полы, окна и протирать пыль, – вместе с директором интерната мы подходим к двери школы.

Очутившись внутри, я с облегчением вздыхаю – воздуха и здесь достаточно. Высокие потолки, куча диванов вокруг огромного ковра и гигантские окна, выходящие прямиком на территорию с садом. Слева от двери есть небольшое помещение гардероба, а прямо напротив меня находится столовая, где сквозь стеклянные панели можно увидеть учеников.

– Справа в дальнем углу твоя комната, а рядом твоего сменщика. Он убирает правое крыло, а ты будешь отвечать за левое крыло. Помещение со всем необходимым для уборки ты найдешь прямо напротив своей комнаты, – находясь в этих коридорах, у меня то и дело открывался рот, быть может, если бы я провел здесь худшие годы своей жизни, то не стал бы несчастным психопатом, которых желает убить двух, не о чем не подозревающих девочек. – В левом крыле учатся и живут дети постарше, так что уборка за ними обычно не доставляет проблем. В своих комнатах они убираются сами, а твоя задача лишь наводить порядок в коридорах и кабинетах.  Знаешь, на первый взгляд может показаться, что дети здесь избалованы и капризны, но это вовсе не так. Мы стараемся привить им любовь к различным предметам и направить их в нужное русло, – Уилсон так увлекся разговорами о своих подопечных, что вовсе теряет нить. – Например, ученики левого крыла в конце осени отправятся в языковой лагерь по французскому языку. Это довольно серьезное место и чтобы записать туда нашу школу, пришлось решить немало проблем. Для этого у нас есть специально учитель французского, хотя вообще у нас школа с испанским языком.

– Это действительно замечательно, думаю, вы вкладываете очень многое в этих детей, уверен, в дальнейшем многие из них станут великими людьми, – киваю головой, словно болванчик из машины таксиста.

– Ты принят, Кайл. Такого славного парня с горящими глазами трудно найти, кто знает, может, получив педагогическое образование, ты вернешься к нам в качестве учителя.

– Когда я могу приступать?

– Пожалуй, с понедельника. У тебя как раз будет два дня, чтобы обустроиться и вникнуть в курс дела.

Мы пожимаем друг другу руки и расходимся. Завтра я возвращаюсь сюда и до окончания этого года становлюсь Кайлом Бенсоном – образцовым студентом и приличным гражданином общества, который просто обожает детей. Самая сложная часть моего плана выполнена – попасть сюда, остается дело за малым – убить своих сестер.

Ритмичные удары молота и ужасающие крики тех, кто лежат на наковальне, преследуют меня. Это словно лабиринт, где за каждым поворотом картинка страшнее, чем была до этого. Я бегу, бегу так быстро, чтобы не замечать всего ужаса вокруг себя, но всё равно осознавая, что это бессмысленно и никакого выхода из ада мне не найти. Слышу шаги, они шелестят, словно ветер по осенней листве, но я знаю, что никакого ветра нет, и это сам Аластор идет по моим следам. Еще ни разу мне не удалось встретиться с ним, но каждый раз, когда он приближается, я слышу шепот. Он спрашивает меня обо всем, что я сделал и что не успел. Снова шепот, он раздается словно изнутри и подобен моим собственным мыслям. Разворачиваюсь и вижу перед собой зеркало, из которого исходит черный свет, он словно поглощает меня, и я чувствую тяжесть, потому что не могу больше бежать, и я хочу окунуться в эту тьму, хочу часть ее частью.

– Кто ты? – шелест ветра становится одним целым с шепотом и заставляет меня взглянуть в зеркало.

– Кевин.

Он искушает меня, он не оставляет мне шанса на спасение и я чувствую как кончики пальцев немеют, а ноги становятся ватными и увязают в землю. Мой взгляд прикован к своему отражению, которое было еще более мрачным и уставшим, чем я. Хотя я давно не смотрелся в зеркало, может именно так меня и видят другие.

– Зачем ты здесь?

– Я хочу отомстить.

В зеркале начинают мелькать звезды, которые соединяются липкими нитями, они притягивают меня к себе, и я ощущаю их на собственной коже. Звезды продолжают что-то шептать мне, но я не слышу. Приближаюсь еще ближе и вместо своего лица вижу Аластора, он смеется и тянет меня к себе. Упираюсь в зеркало и бесшумно кричу, я знаю, что если пойду по ту сторону, то уже не вернусь. Оно запрет меня внутри и мне придется также преследовать грешников в виде ветра. Твердая оболочка зеркала постепенно превращается в тягучую паутину и тянет меня за собой словно паук муху. Зажмуриваюсь и вытягиваю руку из зеркала, слышу звон разбитого стекла и открываю глаза.

Вместо ада и проклятого зеркала перед моим лицом только лишь бетонный потолок. Этот потолок возвращает меня на несколько лет назад – в ящик. Когда меня привязывали к кровати, чтобы я не поранил себя, этот потолок был моим единственным спасением и отдушиной. На нем вырисовывались различные мультики и узоры, которые помогали заснуть. Каждое утро я наблюдал этот потолок и даже привык к нему, но после того как я вышел и стал жить вне ящика, то даже иногда скучаю по нему.

За стенкой слышу кашель Теда, а это значит, что я проснулся вовремя. На стуле мирно висит моя форма уборщика, но она почти не отличается от моей повседневной одежды, поэтому я сразу же принял ее как родную. Вот только она меня нет. Формы на мой размер не было, потому что мое телосложение было трудно отличить от подростка, и из-за этого рубашка висела на мне словно мешок картошки. Не сказать, что это меня напрягает, наоборот, так было даже удобнее скрывать линии на коже, поэтому я попросил ее оставить.

Через пару минут, когда я уже собран, Тед стучит в мою дверь. Так он оповещает меня о том, что пора выходить на завтрак. Мы завтракаем до подъема детей, а после приступаем к работе. Несмотря на то, что прошло уже пара дней, я всё еще привыкаю к новому распорядку, но благодаря помощи и подсказкам Теда, это дается мне гораздо проще. Намочив ладонь холодной водой умываюсь, и провожу влажными пальцами по волосам, темные пряди которых торчат в разные стороны. Теперь я стал чуть меньше похож на зомби.