– Нет, ничего такого.

– Скука.

– А как тебя угораздило нарваться на Ванессу, вернувшись с утра? – усмехнулся он, принимая у меня очередную партию, на этот раз каких-то старых папок. – Ты столько лет делала это весьма успешно, поэтому я немного удивлен.

– Она рассказала тебе?

– Да, спросила, знаю ли я что об этом и часто ли такое происходит.

– И что ты ответил?

– Сказал, что ты сбегаешь через день и возвращаешься под утро пьяная, а я все знаю и покрываю тебя, – я окатила его сомневающимся взглядом, на что он только улыбнулся. – Брось, конечно, я ничего ей не сказал. Я смог убедить ее, что ты просто ощутила свободу из-за моего отъезда и что такое больше не повторится.

– Мне кажется, она меня ненавидит, – выдала я и вдруг чихнула от количества летящей прямо на меня пыли. – Я знаю, конечно, что у нее такой характер. Но почему-то именно на мне она отрывается больше всего.

– Тебе кажется. Поверь, у нее нет абсолютно никакого особенного отношения к тебе.

– Я единственная, у кого есть свой собственный надзиратель.

– Надзиратель? – усмехнулся он. – Так вот кем ты меня считаешь. Сделаю вид, что не обиделся.

– Ты понял, о чем я.

– Да, понял, – выдохнул он, свалив на стол очередную кипу каких-то старых книг, газет и журналов, затем отряхнув одежду от посыпавшейся с них пыли, – зачем вообще весь этот мусор здесь хранится? – он вновь подошел к лестнице, приготовившись принять очередную партию. – Слушай, я знаю, что жизнь у тебя не сахар и ты сама все время ее себе усложняешь. Ванесса не ангел, но зная тебя, я уверен, что ты действительно могла вытворить что-то подходящее для такого наказания. Даже за один только побег это еще довольно добродушно. А учитывая, что ты сбегаешь с завидной регулярностью и постоянством…

– Ты вообще на чьей стороне? – резко прервала его я.

– Разве не очевидно? – спросил он, абсолютно не скрывая иронии в своем вопросе. – Ванесса же всего лишь платит мне зарплату, да кому она вообще нужна.

– За те копейки, которые она платит, тебе явно стоит подумать над тем, чтобы сменить сторону, – я вновь стала взбираться вверх по лестнице, на этот раз мне предстояло залезть на самую верхнюю ступеньку, чтобы дотянуться до самой верхней полки. – Знаешь, я могу обойтись и без твоей помощи. Раз, как ты говоришь, я заслужила это наказание, я сама его исполню.

– Но я же не это имел…

Дальнейшие слова Ника потонули во внезапно раздавшемся треске. Лестница, которую я десятью минутами ранее жестоко пнула, обвиняя во всех своих проблемах, решила совсем не вовремя отомстить мне. Накренившись под тяжестью моего, пусть и небольшого, но все же веса, одна из ножек, слегка поврежденная от моей ярости, внезапно треснула и сломалась на две части. Лестница, оставшаяся с тремя целыми ножками из четырех, с диким грохотом полетела в одну сторону, а я в другую. Несколько долгих секунд длилось мое падение, за которые я успела переосмыслить всю свою жизнь и попрощаться с ней. Все-таки падение с высоты, превышающей мой рост втрое, учитывая мою везучесть, может плохо для меня закончится. И закончилось бы, если бы не молниеносная реакция Ника, который в последний момент успел поймать меня и спас от неминуемой встречи моей головы с бетонным полом. Я даже не успела закрыть глаза, испугаться или хотя бы осознать, что произошло. Секунду назад я стояла на верхушке лестницы почти под самым потолком, а теперь уже лежу на полу и смотрю на нависающего на меня сверху Ника.

– Эй, ты жива вообще?

– Не знаю, – я схватилась за голову, ощутив в ушах неприятный гул, – но это вполне похоже на ад.

– Шутишь – значит жить будешь, – фыркнул он, поднимаясь. – Могла бы просто сказать спасибо.

– Да ничего же страшного не случилось.

– Кроме того, что эта чертова лестница сломалась и ты полетела вниз? – возмутился он, но продолжил уже спокойнее и слегка отодвинувшись от меня: – Я успел поймать тебя. Уж прости за нарушение личных границ, но для тебя же лучше, что их нарушил я, а не бетонный пол.

– Ничего нового, обычная среда.

Я поднялась, попутно отряхиваясь от пыли и мусора, что оказался на мне после того, как я оказалась на полу. Сломанная лестница валялась в стороне, и я поспешила осмотреть масштаб трагедии и прикинуть насколько мне теперь влетит. Попытка поднять ее не удалась. Ник стоял рядом и молча наблюдал за мной, скрестив руки на груди.

– Чего уставился? Ты же пришел помогать, так помогай.

– Не приди я, ты бы уже сломала шею как минимум.

– Да спасибо тебе! Спасибо, – медленно протянула я, проговаривая каждую букву, – не представляю что бы я вообще без тебя делала. А теперь, пожалуйста, давай отложим препирательства и наведем порядок, чтобы продолжить… наводить порядок.

Без лишних слов, он обошел лестницу и общими усилиями мы смогли поднять ее. Наладить ее оказалось невозможным, по крайней мере, в данный момент, но нам удалось найти еще одну. Благодаря этому мое наказание могло продолжиться. Да и идти на исповедь к Ванессе лучше с выполненной работой.

К счастью, дальнейшая работа пошла без приключений. Несколько часов я честно исполняла свое наказание, а Ник честно помогал мне в этом, лишь иногда вставляя язвительные комментарии, подражая моему обычному поведению. Я снимала сверху очередную стопку каких-то папок, когда мое внимание привлекла папка, лежащая на самом верху. Спустившись вниз, я аккуратно положила документы на стол и уставилась на верхний лист, ставший серым из-за пыли.

– В чем дело? – удивился Ник, подойдя ближе и оглядев кучу документов.

– Здесь моя фамилия.

Аккуратно стряхнув весь мусор и пыль, я открыла папку и вчиталась в ее содержимое. Скользнув глазами по нескольким страницам, я тут же закрыла ее и в ужасе откинула как можно дальше от себя. Папка упала на пол и едва держащиеся в ней листы разлетелись по разным сторонам. Я схватилась за стол, облокотившись о него, чтобы удержаться на ногах.

– Эй, ты чего? – взволновано спросил Ник, очевидно не понимая, что произошло и не в силах как-либо мне помочь.

– Я не хочу… Не хочу ничего знать об этом.

Краем глаза я увидела, как он кинулся собирать разлетевшиеся листы бумаги. Я все так же стояла, облокотившись о стол, но повернула голову и стала оглядывать валяющиеся куски бумаги в надежде, что смогу испепелить их своим взглядом и больше никогда их не видеть. К сожалению, не вышло. Быстро собрав все рассыпавшиеся листы, Ник стал пролистывать их. Взгляд его оставался невозмутимым и спустя несколько минут тишины, он, наконец, заговорил:

– Это полицейский отчет об аварии, которая произошла почти десять лет назад и в которой… – он запнулся, оторвал взгляд от папки и перевел его на меня.

– Погибли мои родители, я в курсе. Если ты думаешь, что, озвучив это, ты удивишь меня, то нет, – фыркнула я, выпрямляясь и стараясь дышать как можно глубже, чтобы окончательно прийти в себя. Душный затхлый воздух библиотеки, правда, не способствовал этому.

– Как-то здесь все странно, – продолжил он, уже более смело, – согласно рапорту полицейских, которые вели это дело, вашу машину сбил большой черный внедорожник, марку и модель которого установить не удалось. Но об этом говорят следы удара и черной краски, которая была отчетливо видна на сером кузове… пострадавшей машины. Камеры видеонаблюдения на том перекрестке есть, хотя подключить к делу записи с них не сочли нужным – что очень странно. Так же здесь нет никаких свидетельских показаний, хотя это был вечер буднего дня, и свидетели должны были быть, как водители соседних машин, так и пешеходы. Я не эксперт, но у меня такое ощущение, что расследование проводили лишь для вида.

– Ванесса всегда говорила мне, что это была случайность, но как в таком случае, они это поняли?

– Еще, – словно не услышав мой вопрос, он продолжал вчитываться в отчет, – полиция изучила следы колес обоих автомобилей и составила примерную картину произошедшего. На дороге замечены следы торможения лишь одного типа шин одной конкретной машины – серого седана, следов торможения второй машины нет, хотя ехал он с не такой уж и большой скоростью и, в теории, вполне должен был хотя бы начать тормозить или попытаться увернуться, но он будто специально ехал прямо и это снова наводит меня на мысль, что…