– Осторожно! – на автомате произнес я, отодвигая незнакомку. Девушка подняла лицо. Если к сидящей на ресепшене Марине природа была щедра, то эту малышку она явно обделила. Темные прямые волосы выбивались из-под блеклого платка. Нос был слишком длинным, с явной горбинкой и подошёл бы какому-нибудь геройского вида кавказскому джигиту, чем этой худенькой девчушке. Кожа болезненного желтоватого оттенка, узкие бледные губы… А глаза! Вот здесь природа явно не поскупилась. Большие и травянисто-зеленые, как бериллы, они были прекрасны, хоть и не сочетались с немного восточной внешностью девушки.

– Извините! – уже намного тише и без недавнего возмущения произнес я. – Не ушиблись?

Девушка мотнула головой и шмыгнула в сторону. Через секунду я услышал ее шаги на лестнице у себя за спиной. Покачав головой, я поудобнее перехватил чемодан и пошел по коридору, вглядываясь в номера. Вот и двадцать второй. Я открыл дверь, еще раз зачем-то посмотрел по сторонам, бросил взгляд на висевшую на стене картину, изображающую сцену охоты на оленя, и перешагнул порог.

Тихоходов пришел минут через пятнадцать-двадцать с восторженной улыбкой на губах и застывшим взглядом.

– Раздевайся, – скомандовал я, доставая из сумки чистую футболку. – На вот, надень. Должна тебе подойти.

Тело Ивана было худым и бледным, как у человека, годами не бывавшего на открытом воздухе под лучами солнца. Да уж… Таким торсом он точно не заинтересует ни одну девушку… Может, и правильно, что ходит в широкой байковой рубахе, скрывающей его хилую фигуру.

– Вот еще свитер…

– Миша, не нужно… – произнес Слон, дергая мою футболку, которая ему была явно велика.

– Сейчас вообще-то ноябрь на дворе. Ты собрался в футболке по улицам разгуливать? Тогда уж точно без меня.

Иван нехотя натянул свитер.

– А что? Очень даже не плохо, – обрадовался я, поправляя на Тихоходове крупной вязки свитер мшистого цвета. – Тебе идет, и футболку под ним не видно. А эти вещи нужно постирать, – я сложил клетчатую рубашку и замызганную футболку в пакет, который протянул Ване. – Справишься?

Тот кивнул.

– Слушай, а где здесь можно поесть? В гостинице явно не кормят.

– Тут недалеко есть кафе…

– Пошли, отметим нашу встречу, – сказал я, вытаскивая из сумки зонт.

– Ты предусмотрительный, – то ли с уважением, то ли с завистью протянул Иван.

– Просто в окно посмотрел, когда из дома выходил. У нас в Н-ске тоже дождь. Я когда приехал – удивился, что здесь его нет, а он меня выходит, все-таки догнал. Ну что, ты поговорил с Мариной? Пригласил ее куда-нибудь?

– Нет…

– Горе ты мое. Ладно пошли, поедим, а потом будем думать, что с тобой… с вами делать.

Место, куда привел меня Иван, назвать кафетерием можно было лишь условно. Больше всего оно напоминало столовую или закусочную. За стойкой стояла неулыбчивая женщина сорока с лишним лет, я готов был поклясться, что пьющая. Само заведение больше напоминало кладовку, заполненную самыми разными вещами, начиная от вымпела с профилем Ленина и заканчивая картиной, изображавшей графиню, прогуливающуюся под кружевным зонтиком по песчаной тропинке в саду. Мы сели за деревянный стол и стали ждать. Правда, через пятнадцать минут Слон опомнился и с криком: «Сначала же надо заказать!» бросился к стойке. Я направился следом, надеясь, что специалисты эпидстанции хотя бы изредка посещают это заведение и после приема пищи меня не свалит какой-нибудь ротавирус или банальное отравление.

Мы взяли по борщу, салат и гуляш с картошкой. А еще бутылку водки. Надо же было все это как-то продезинфицировать. Народу в закусочной было мало, тихо бухтел висевший под потолком телевизор, в стекло с тупым упорством билась муха, на подоконниках в горшках росли, а точнее – выживали цветы. Иван разлил водку по стопкам:

– Ну, что? За встречу!

– Давай.

Мы чокнулись.

– Заберите борщ, – донесся голос, и Ваня бросился к стойке, занюхав выпитую водку куском хлеба.

После того, как был съеден борщ, оказавшийся вполне съедобным, несмотря на его неказистый внешний вид, разговор оживился.

– Как жизнь? Чем занимаешься? – деловито спросил Иван, разливая водку по стопкам.

– Я журналист, работаю в газете. Здесь в командировке. Да я же уже все это говорил, помнишь, тогда в гостинице. Ты разве не слышал?

– Слышал, но подумал, что ты это выдумал.

– Зачем?

– Ну, чтоб Маринке понравиться, – ответил Иван, размешивая салат и роняя на стол ломтики огурца.

– Завтра поеду в «Гремучий Ручей». Посмотрю, что там, – произнес я, наблюдая за тем, как он поднимает и засовывает упавшие овощи в рот.

– Гнилое место…

– Что? – не поверил я своим ушам. Слон поднял на меня свои выпуклые прозрачно-голубые глаза.

– Плохое место.

Мы опрокинули еще по стопке под подоспевший к тому времени гуляш.

– Люди там пропадают.

– Я читал что-то такое. Но это же вымысел. Глупо в такое верить.

– Не скажи, – ответил Иван, похрустывая соленым огурчиком, кстати, очень вкусным. – Совсем недавно один мужик пропал. Сталкером себя называл. Неделю искали, да так и не нашли.

Я пожал плечами. Что Иван хочет услышать от меня? Что я вернусь назад в Н-ск, поверив в эту чушь? Такому не бывать!

– Хочешь, с тобой туда пойду я? – неожиданно услышал я голос Ивана, и в первую минуту не поверил своим ушам.

– Вдвоем-то оно, конечно, сподручнее… – по-стариковски прокомментировал я, опрокинув еще одну стопку водки. – А тебе не в напряг со мной туда идти?

– Свободная птица я! – ответил захмелевший Иван. – Куда хочу – туда и лечу!

– Хорошо, сходим на разведку, а там видно будет, – подвел я итог, наблюдая за тем, как Иван снова разливает водку по стопкам. Мысли в голове мешались. Слишком быстрый темп мы взяли. – Ты давай, закусывай. Может, еще что-нибудь заказать?

– Закусываю я, – не согласился со мной Слон. Нет, не слон, а целый слонище. Таким милым и надежным казался мне сейчас Ваня. А что фрилансер… Так это со всяким может произойти. Сейчас работу потерять легко, а найти достойную, тем более в каком-то Злобинске, целая проблема.

По мере уменьшения содержимого бутылки, обстановка в заведении мне нравилась все больше и больше и даже бьющаяся в стекло муха уже не раздражала, как прежде. На улицу мы вышли, когда стемнело. Попрощались, и Иван отправился к себе. Я взглянул на часы, было двенадцать часов. Прохладный ветерок прояснил голову и до гостиницы я добрался, будучи уже практически трезвым. Марины на ресепшене не было. Ее сменщицей оказалась пожилая полная женщина с ярко-рыжими, явно крашенными волосами. Я взял ключ и стал медленно подниматься на второй этаж, держась рукой за перилла. Прежде чем повернуть с площадки в коридор, выдержал минутную паузу, памятуя о маленькой девушке с зелеными глазами, с которой столкнулся днем.

В коридоре было пусто. Я дошел до своей комнаты, со второй попытки вставил ключ в замок и прежде чем повернуть его, бросил взгляд на картину. На полотне проступили незамеченные мною днем детали: кровь, льющаяся из проткнутого копьем бока оленя, торжествующая улыбка на лице охотника, птица, сидевшая на ветке и с интересом разглядывающая разыгрывающуюся перед ней драму… Дверь открылась, громко ударившись о стену, а, может, это я слишком сильно толкнул ее… Я вошел, закрыл дверь, обернулся и вдруг увидел черную кошку, сидящую на подоконнике. Она сверкнула глазами и выпрыгнула во двор. Я бросился к окну и откинув штору, выглянул наружу. Там было темно и тихо. Кошка словно растворилась в сумраке ночи и, спустя несколько минут, я уже сам стал сомневаться в том, что видел ее. На всякий случай я закрыл окно и стал раздеваться. Ложась в кровать, взглянул на телефон. Он обещал завтра в Злобинске сухую холодную погоду. «Пусть так. Это даже хорошо», – подумал я, проваливаясь в сон.

Утром меня ждал приятный сюрприз. Оказывается, в стоимость проживания входил завтрак, вполне приличный, хоть и не такой разнообразный, как в каком-нибудь крупном городе, вроде Н-ска, являющемся областным центром. После второй чашки кофе я почувствовал себя человеком. Это, конечно, преувеличение, но мне действительно стало лучше, мозг заработал активней, и я стал мысленно проговаривать свои сегодняшние планы. На часах было девять часов. Мы договорились с Иваном встретиться в десять. Если он забыл об этом после вчерашних совместных возлияний или у него возникли так называемые «обстоятельства», ждать его не буду, поеду один.