– Ты чего творишь, бешеная? – вскинулся я, кое как умудрившись не обозвать Алису словцом покрепче. Нечего накалять и без того напряженную ситуацию излишней грубостью.

Девушка прижала меня изящной ладонью к дверцам. Я почувствовал, как мне в плечо впились острые миниатюрные ноготочки. Хорошо так прижала, без применения силы я бы по любому не смог бы сейчас вывернуться. И она явно очень злилась. Взгляд пылает, кулак сжат. Очень некстати вспомнился рассказ Шурика о том, как она наградила на прошлой смене Электроника бланшем. Просто сейчас она действительно походила на человека, который в состоянии ударить ближнего. А не ее обычные детские угрозы.

– Если ты… Хоть один раз… Хоть где-нибудь… Заикнешься о том, что сейчас услышал… Я нихрена не шучу… купание в ванной, наполненной до краев серной кислотой, покажется тебе высшей степенью милосердия, – прошипела рыжая.

– Да я даже не понял ничего, – попытался оправдаться я. – Клянусь тебе своей ученой степенью… б-будущей.

Блин, какие же глаза! Я сейчас, по идее, должен трястись от страха, но глядя на такие выразительные янтарные драгоценные камни, не мог никак думать о чем-либо стороннем.

– Издеваться вздумал? – Алиса говорила шепотом и одновременно рычала. Звучало это, признаться, жутковато.

– Хотел бы сказать, что еле сдерживаюсь, но нет, – я примирительно поднял обе руки вверх. – Слушай, я обещаю, что дальше меня ваш диалог не уйдет. Я бы даже если и хотел проболтаться, то не смог бы, потому что, повторюсь, ни черта не понял. Понимаю, что причин доверять мне нет, ибо мы едва знакомы, но, все же рискну тебя попросить об этом.

Тут я сделал, как наверняка бы показалось Алисе, неслыханную дерзость. Медленно опустил левую пятерню и накрыл ею прижавшую меня руку бунтарки. Почувствовал, как она вздрогнула. Мысленно приготовился к оплеухе, но таковой не последовало. Значит, имел право еще больше дерзнуть и улыбнуться.

Когда до Алисы наконец полностью дошла суть происходящего, она выдернула свою руку из под моей, словно ее ударило током, тем самым наконец-то выпустив меня из своей стальной хватки. Тяжело дыша, все еще продолжала недобро сверлить меня глазами. А потом ее взгляд упал на любезно предоставленные ей для меня плавки. И наконец-то уголки губ дернулись в улыбке. Фуф, кажись, отпустило.

– Ну, да, такому фламинго грех не поверить, – нахально ухмыльнулась девушка. – Дуй переодеваться, мы на пляж собирались, если ты не забыл еще. И еще не мешало бы Улю с твоим товарищем отыскать. Хотя, нет, стой. Может, стоит тебя заставить в этих плавках пойти…

– Сама в них щеголяй, рыжая, я еще не настолько сильно накосячил, – подметил я, выгребая свою форму из-под кровати. И тут же ее откинул, ибо она внезапно зашевелилась. Как оказалось, в ней уже успела зарыться моя знакомая сколопендра.

– Настолько-настолько, – озорно подмигнула Двачевская, с интересом принявшись наблюдать за моими дальнейшими действиями.

Стиснув зубы, я аккуратно перехватил насекомое и, приоткрыв окошко, выкинул туда это многоногое чудовище. Сколопендра с глухим шлепком приземлилась на травку и тут же поползла куда-то по своим сколопендрячим делам. Ну и скатертью дорога.

– Эх, прощай, Юрец, – деланно всплакнула Алиса. – Ульянка наверняка обидится, что ее питомец был отпущен на волю без ее ведома.

Юрец? Иисусе… Ладно, сам в детстве садового паука Жорой окрестил. Не мне судить ребенка. А вот, что обидится… Вспоминая, что жизнь насекомых у этой барышни неведомым образом сокращается, то я, думается, сделал благое дело.

– Касательно косяков – не моей инициативой было запихнуть меня в этот ночной кошмар клаустрофоба, – съязвил я, натягивая шорты.

– Хочешь об этом поговорить? – тут же отреагировала Алиса, поигрывая костяшками пальцев. Вот уж действительно бодливой корове Бог рогов не дает.

– Ни капли, – мотнул головой я.

Застегнув последнюю пуговицу на рубашке, я с тоской посмотрел на галстук. Плюнув, я повязал его на запястье на Алисин манер. Та одобрительно хмыкнула. А ведь действительно неплохо смотрится.

– Ладно, я отчаливаю, – сообщил я. – Мне зайти за тобой?

– Ага, – монотонно ответила Алиса. – Только постучаться не забудь. А то вдруг я еще не закончу переодеваться. Тебе же хуже будет.

– Ну, знаешь, я же не ты, – ответил я и, улыбнувшись закипающей рыжей, пошел к себе в домик.

Лишь когда деревянная дверь крепко за мной захлопнулась, я позволил себе полностью выдохнуть. Ну и дела. В голове, будто на репите, прокручивался разговор девчонок. Из которого я не понял ровным счетом ничего, хотя кое что все же понял. Семьи девушек определенно дружат, раз у Алисы такие довольно близкие и непростые отношения с родителями Лены. Которых она, без преувеличения, стыдится. Отношений, в смысле. Не родителей фиолетоволосой, ибо стыдиться там явно нечего, раз уж отец Лены сумел как-то обелить Алису в глазах дружного пионерского коллектива после ее прошлогодней глупости с памятником Генде. Очевидно, что непростой человек.

Еще Воблу какую-то упоминали. Что за Вобла такая – тайна сия велика была, да и не наплевать ли мне?

Кажется, Алиса с Леной далеко не просто подружки с четко распределенной между друг другом иерархией головы и рук. Что-то там намного серьезнее. Чего мне, как уже довольно тонко намекнула Алиса, знать не полагается. Ну и ладно. Любопытно, да. Все же нам еще вместе две недели вариться, и-таки хочется побольше знать о людях, которые окружают. Но, раз уж не хочет человек, значит, так тому и быть.

У нас в домике я застал Дэнчика с Ульянкой. Нет, не целующихся. Но довольно увлеченно беседующих о шансах Сборной СССР на Чемпионате мира в следующем году. Даже моих скудных знаний о футболе хватало, чтобы быть твердо уверенным, что, спойлер, шансов никаких. Но Дэнчик не портил боевитый настрой девчушки и усиленно восхвалял некоего Протасова, который «ну по любому должен будет забить».

– Сидите, предатели? – изобразив глубочайшее оскорбление, я подошел к тумбочке, откуда выудил свои черные плавки. – Все, лафа закончилась. Брысь, мелкая, мне переодеться надо.

– А чего это ты раскомандовался? – спросила Ульянка, не утруждая себя тем, чтобы понизить голос. – Может, я не хочу уходить?

– Ладно, оставайся, – пожал плечами я. – Но учти, что после всего, что ты увидишь, ты просто обязана будешь выйти за меня замуж.

– Фу, – скривилась рыжая-младшая. – Я лучше до конца жизни буду цветной капустой питаться, чем выйду за тебя.

– Согласен, становиться моей женой – не самое мудрое решение, как и до конца жизни питаться упомянутой тобой дрянью, – согласно кивнул я. – Поэтому, Улечка, если действительно не хочешь совершать ни одного из этих мерзких поступков, то выкатись отсюда, пожалуйста.

– Вот сразу мог бы «пожалуйста» сказать, – Ульянка сострила озорную гримасу и выпорхнула из домика.

– Как посидел? – глумливо поинтересовался Дэнчик.

– Нормально, – я решил от греха выждать пару минут на случай, если Ульянка додумается вытворить какую-нибудь пакость, пока я бы переодевался. – Ненароком сделал то, что ненавижу в homo больше всего – вторгся в чужую личную жизнь. Не самое приятное теперь чувство, знаешь ли.

– Да ладно тебе уж так остро на это реагировать, – Дэнчик подошел ко мне и приобнял за плечо. – Мы же в пионерском лагере. Подслушивать девчачие разговоры здесь в порядке вещей. Они же не планировали там, допустим, совместного убийства Панамки?

– Не планировали, конечно, но все равно была затронута какая-то тема, о которой Алиса явно не хотела бы распространяться, – я прислушался к происходящему за дверью – признаков Ульянки, по крайней мере, слышно не было.

– Ну, значит, не распространяйся, – невозмутимо ответил на мое укоризненное замечание Дэнчик. – Смотрю, уже с Двачевской на одной волне?

– Что? – не понял сначала я. Лишь только проследив направление его взгляда понял, что он говорит о повязанном на руке галстуке. – А, это. Да мне впадлу его надевать было просто.