Да уж, спасибо. Хотя, дело-то плевое. Уверен, что Виола мне не откажет.
Пока топал, прокручивал в голове возможные варианты диалога, но, при более глубоком анализе, четко понимал, что выходила какая-то туфта. Стареем, братцы. А ведь когда-то такие фортели приходилось выкидывать, дабы убедить подозрительных продавщиц, что этому малахольному пареньку в немного потрескавшихся очечках ну правда есть восемнадцать, ну. Однажды так в шестнадцать лет доболтался с молоденькой продавщицей одной. Тогда ввиду своей беспросветной тупости так и не сообразил, что я ей понравился, даже несмотря на разницу в возрасте где-то в районе пяти лет. Сейчас об этом редко вспоминаю. Да и образ девушки уже слабо помню. А ведь веселая могла получиться так-то авантюра.
Дошел до медпункта, как-то на автомате слабо пару раз стукнул костяшками пальцев по двери и тут же столкнулся нос к носу с кибернетиками. У Электроника от неожиданности из-за пазухи стремительно выпал черный пакет, который я каким-то чудом поймал буквально в считанных сантиметрах от фатального соприкосновения с плиткой. Парни при этом нехило так взбледнули лицом. А в самом пакете что-то весьма характерно звякнуло. Удивленно вытаращившись на светил отечественной науки, я как бы ненароком взглянул на спасенное содержимое, коим оказались две довольно заманчивых бутылки водки «Столичная».
Да уж, прогнило что-то в Датском королевстве, раз уж даже эта парочка без проблем у медсестры алкоголь получает. А я ведь тогда просто пошутил, что эти двое по ночам водку хлещут.
– Это не то, что ты подумал, – замахал руками Электроник. – Это нам для протирки контактов, не более!
– Не знал, что печень теперь так называется, – отшучиваюсь, протягивая кибернетику его честно нажитое имущество.
– Да правда, – Шурик искренне старался улыбнуться как можно более приветливее. Вот только глаза в этом процессе не принимали никакого участия. – Все с разрешения и одобрения начальства.
– А черный пакет тогда нафига? – спрашиваю, упиваясь моментом. Когда еще представится такая возможность всласть поугарать над кибернетиками?
– Макс, а как ты себе представляешь эту картину – идут через весь лагерь два пионера и у обоих в руках по бутылке водки. Это ж какой пример младшим? – в словах старшего кибернетика засквозила такая же уверенность, как в тот раз, когда он за советское роботостроение декламировал.
Ладно, логично. Уел, признаю.
Но не полностью.
– Почти уверен, что младшим, если никто не будет акцентировать ни этом внимание, вообще пофиг, – больше всего обидно то, что до этой, казалось бы, простой истины, дотумкать может очень малое количество народу. Защита детей, мать ее, от всего, везде и сразу.
– Ох, тяжело с вами, с колючками, – вздыхает Шурик. – Ладно, Макс, пойдем мы, а то…
– Кстати говоря, – вспоминаю. – Я тут нашу стенгазетчицу утром встретил, Юльку, к вам просила зачем-то заскочить…
Замечаю, что оба кибернетика смотрят на меня, как бараны на новые ворота. Чуть ли не как на сумасшедшего.
– Я что-то не то сказал сейчас? – уточняю осторожно.
– Ну, Макс, как бы тебе сказать, – мнется Электроник. – У нас так-то за стенгазету Ленка наша отвечает. И то – больше формально. А никакой Юли лично я не знаю. Уж в старших отрядах так точно.
Внутри что-то неприятно похолодело. Жизнь, конечно, тем и хороша, что постоянно открывается перед нами какими-то новыми гранями, но что-то этих граней стало как-то в последнее время слишком много. И, честно говоря, далеко не все я в более здравом уме хотел бы постичь. Уж точно в эту категорию не вписывается вполне себе реальный диалог с человеком, которого, как выяснилось, не существует.
Не знаю, как я нашел в себе силы на кивок. Аккуратный такой. Медленный. Почти что даже и не кивок, а так – наклон головы.
– Мужики, ну, вы точно не знаете никакой Юли? Может, все же, вспомните? Низенькая такая, каштановые волосы, глаза, ну, словно желто-зеленого оттенка… – я старался себя убедить, что девушка меня просто разыграла. Зачем-то прикинулась человеком на должности.
Ага, и Дэнчику, получается, тоже? Нормальная такая история…
– Спроси у Ольги Дмитриевны, – пожал плечами Шурик. – Мы тебе вряд ли чем поможем – шатенок в старших отрядах не то, чтобы много, но и не мало. Поименно всех трудно запомнить.
Он как-то виновато улыбается, еще раз желает мне удачи, Электроник жмет мою руку своей слегка вспотевшей ладонью, и оба кибернетика удаляются, оставив меня на пороге медпункта в гордом одиночестве и некоторой, уже совсем не гордой, растерянности. Я еще некоторое время размышлял об услышанном. Лагерь не переставал удивлять. Хотя, казалось, удивляться уже, в общем-то, и нечему. С кем же я говорил? Так-так, а что если…
Не-не, стоп. Сразу начинать списывать все на мистику и девочек-кошек не самое рациональное решение. Даже здесь, в «Совенке». За вычетом некоторых, гхм, особенностей, это ведь самый обычный пионерский лагерь. Первым делом и вправду стоит при первой же возможности поговорить с Ольгой Дмитриевной. А уже потом, если и это не принесет никаких результатов, начинать наводить панику.
Так что к Виоле я зашел уже совсем в другом, куда более правильном расположении духа. В помещении тихо играло радио, откуда диктор севшим голосом освещал, судя по всему, последние новости. Я как не пытался прислушаться – так ни черта и не понял, что он там сквозь помехи мелит. А хозяйка этого помещения, уверенная в себе и сильная женщина, по своему обыкновению сидела за своим столом, делала какие-то записи. И было что-то удивительное в ее позе, в наклоне головы. Она была словно прекрасное произведение искусства, восхитительное, но недостижимое.
– Здравствуй, Максим, – медсестра оторвалась от своего занятия, с каким-то даже изяществом отложив ручку в сторону. – Какими судьбами?
– Да я вот… – черт, я же тут с миссией! А что я? Опять отвлекаюсь на мистику и неземную красоту Виолетты Церновны Коллайдер. Все же иногда самому себе леща дать охота. Беда-бедовая, блин, – Что по радио передают?
– Да ерунду разную. Не перестаешь удивляться, какой чушью народу мозг разрывают, если об этом плотно задуматься. А оторваться не могу, головы что-то совсем нет сегодня. Кстати говоря, – неожиданно вскидывает руку медсестра. – Не хочешь, раз такое дело, немного по территории прогуляться? Очень уж погода радует. А то завтра, говорят, дождь обещают.
– С удовольствием, – бухаю я прежде, чем успеваю взвесить все «за» и «против».
– Только давай я быстренько переоденусь во что-то более… подходящее обстановке, – кокетливо протягивает Виола – А то в халате по лагерю ходить без надобности ну совсем неохота.
– Конечно, – говорю. – Я Вас на крылечке подожду.
– Я быстро, – смеется.
– Не сомневаюсь, – улыбаюсь в ответ. И все с таким же выражением крайней умственной недостаточности на лице вываливаюсь назад на крыльцо.
Ладно, может так оно и к лучшему. Непринужденная обстановка, то, се. А погода и впрямь расстаралась. И никаких признаков скорого дождя, если уж на то пошло. Врут, поди, опять наши синоптики.
Был такой не то анекдот, не то притча про Сталина – спросил Иосиф Виссарионович у метеорологов, какой у них процент точности прогнозов. Отвечают ему, что, мол, сорок процентов. На что Вождь выдает, говорите наоборот, и тогда у вас будет шестьдесят процентов.
А Виола, кстати, действительно быстро обернулась. В высоких белых кроссовках и и стильном, идеально сидящем на ладной фигурке спортивном костюме. Поневоле залюбуешься.
– До сцены предлагаю, – говорит. – Там и людей сейчас поменьше, да и местность поживописнее, чем вдоль домиков туда-сюда шататься.
Я согласно киваю в ответ. Мне-то, в целом, глубоко фиолетово. Могу и среди домиков. Даже под локоток. И пусть думают, чего хотят. Мне-то до этого гумуса, извините, какое дело?
Хотя, все же, небольшое есть. Рыжее такое, наглое. Это я себя вовремя одергиваю. Все же мне далеко не безразлично, что там эта стервозина обо мне надумает. Нет, я, конечно, личность свободная. но… Пропал дом, в общем… Отвалите.
