– Разве мы не готовы?

– К сожалению, в наших землях нежить способна существовать лишь при помощи магии. Если их не подпитывать, через пару недель они рассыпаются голыми костями и становятся бесполезны для нас. Поэтому шаманы окропят дорогу до Усыпальницы и напоят поля перед ней необходимой магией. Здесь нам не удержать человеческие орды. Поэтому соберем и двинем все войска туда, к скалам. Где и дадим главную битву.

Топтун с ужасом смотрел, как к ним медленно движется человек. Изможденный часовой пляской, шатающийся и еле стоящий на ногах, покрытый вонючим потом и грязью, но живой. Живой, трясущийся от холода, со скрюченными руками и еще больше ввалившимися пустыми глазницами, в которых, как мог поклясться шаман, плескались остатки исчезнувшего зеленого дыма, сгинувшего навсегда под напором степных ветров. Сгинувшего над потухшими кострами, но оставшегося где-то на дне бездонных черных глазниц.

Глэд шагнул к воину и требовательно протянул руку. Одел полученную обратно накидку. Подпоясался. Затем медленно вынул из ножен меч и повернулся к Топтуну.

– Меня можно вызвать на поединок и убить. За то, что я человек. Меня можно привязать к коням и разорвать в степи. За то, что называю себя воином и не могу пока попасть стрелой в комара на другом конце города. Но нарушать законы гостеприимства и обманом опаивать всякой дрянью…

Удар развалил колдуна от плеча до бедра. Глэд вытер о кусок одежды меч и вернул его в ножны.

– Балет закончен…

Многоголовый с интересом рассматривал стоящего перед ним человека. Потом повернулся к эльфийке.

– Говоришь, нежить слушает только его? И все наши подготовленные заклинатели могут собраться на дальней окраине и удавиться там от тоски? На большее они все равно не сгодятся. Как это получилось?

– Я не могу пока объяснить всего, великий вождь. Мне понадобится совет старших, с которыми я свяжусь в ближайший вечер. Пока могу сказать лишь одно: человек сумел пляской побороть полученное снадобье. А ненависть к обманувшим его шаманам послужила точкой силы и воли, которые объединили твое новое войско вокруг безглазого.

– И что?

Энна-эной зачастила словами, стараясь выложить все, что она думала этому мрачному орку, готовому отправить незадачливую колдунью на костер.

– Ваши войска преданны вам, несомненно. Никто не может изменить сущность нежити. Если они встретятся с живыми людьми – они немедленно атакуют. Ваши воины легко обучаемы, и за эти несколько недель мы подготовим их должным образом. Но они чувствуют привязанность к этому человеку. Так как он представляет с ними одно целое. Его воля лучше других может управлять ими.

– И если я убью Безглазого?

– Боюсь, тогда они признают в нас врагов. Не иначе.

Многоголовый удовлетворенно кивнул головой и повернул морду к Глэду.

– Я слышал – ты бежал от людей, ослепивших тебя. Мало того, ты принял под покровительство двух дочерей моего народа, отбив их у воинов Запада. В городе живет десяток гномов, прибывших спасать твою шкуру. Столько интересных и запутанных фактов – и все связаны с тобой… Я подумал. И я решил… Там – мое новое войско. Ты – его командир. Так велели боги. Как мой командир, ты обладаешь достаточной властью, чтобы казнить и миловать вверенных тебе солдат. Как мой командир, ты находишься под моей защитой от любых глупостей, которые захотят придумать излишне горячие головы среди моего народа. Подумай, согласен ли ты взять такую ношу на плечи. Если согласишься – после завершения этой войны будешь свободен от любых обязательств и сможешь уехать куда угодно. Хоть к гномам, хоть к людям. Если откажешься – я оставлю тебя здесь. В этом городе. Пусть с тобой разбираются драконьи выкормыши. Говорят, они очень не любят перебежчиков…

Глэд устало посмотрел на шаманов, скучившихся враждебной кучей в стороне от вождей.

– Могу ли я поднять личный тотем над войсками?

– Какой?

– Человеческий череп будет вполне уместен.

Многоголовый раскатисто захохотал, колотя себя от избытка чувств лапами по животу.

– Да, ты, в самом деле, одно единое с нежитью! Клянусь богами, мы неплохо повоюем… Согласен, поднимай свой тотем. Вечером жду тебя у себя в юрте, обсуждаем поход. Твои бойцы выходят ночью. Эльфийка поможет тебе сохранить им силы. А ты постарайся не забывать про обучение во время похода. Сотников я тебе выделю. Да, и забери этих бородатых угрюмых скалокопателей с собой, можешь считать десяток гномов личной охраной. Все, свободен.

Глэд коротко поклонился и, шатаясь, стал медленно спускаться с холма. Возбужденные увиденным вожди с интересом разглядывали уходящего человека, вопреки воле степных богов вернувшегося из могилы.

Огромный орк шагнул к застывшей Энна-эной и обдал ее вонючим горячим дыханием.

– Если твои знания так хороши, то почему мы получили живого вождя нежити? Я не знаю, как ты узнаешь ответы на заданные вопросы, и с кем будешь советоваться, но запомни хорошенько. Если мои новые войска не доживут до битвы и не смогут оказать нам необходимую помощь – я расторгну Договор с Темным Домом. По причине нарушения вами ранее оговоренных условий. Поверь, я тебя даже пальцем не трону. Но с удовольствием посмотрю, что с тобой сделают соплеменники. Все, можешь идти.

Затем Многоголовый развернулся в сторону мрачных шаманов и улыбнулся, показав в оскале крепкие острые клыки.

– Что, бормочущие за моей спиной, в волю поиграли? Вам мало того, что я терплю бесконечное перешептывание в дальних шатрах. Вам мало того, что племена вынуждены сидеть в холодных кочевьях у северных гор и не получают необходимой помощи от клановых шаманов. Вам этого мало, вместо помощи близким вы жрете мое мясо и плетете против меня интриги. Может быть, вы вообще хотите отделиться от своего народа?

Вожди медленно разворачивались единым фронтом против застывших в оцепенении колдунов, поглаживая рукоятки мечей. С другой стороны тягуче стали рассредоточиваться телохранители. На холме наливалась еще не пролитой кровью тишина.

– Так что, почтенные, еще поиграете в паршивые игры? Поставив под удар будущее всего народа? Будете мстить жалкому человечку, рискуя судьбой четырех тысяч будущих бойцов? Сколько мне еще оглядываться в вашу сторону, ожидая оттуда подлого удара?

Раздвигая толпу, вперед выбрался старый орк, раскрашенный с макушки до пят ритуальными красками. Шагнув перед застывшими коллегами по магическому мастерству, орк рухнул на колени и протянул к вождю украшенные амулетами лапы.

– Прости, вождь. Видимо, ненависть к голокожим, в самом деле, затуманила нам разум. Мы не осознавали, как сильно рискуем. Позволь нам исправить совершенные ошибки. Позволь принести пользу нашему народу!

Многоголовой с улыбкой поднял шамана с колен, похлопывая по спине прижал к себе. Через пару минут развернул его к остальным и в полную глотку рявкнул:

– Мы! Да, именно – мы! Вместе, все вместе, как единое целое, как существовало во времена наших прадедов! Вместе пойдем к темным скалам, к Усыпальнице и там примем главную битву! Там похороним орды врагов, что мечтают вцепиться в нашу глотку! Не дождутся!… Я говорю – не дождутся! Потому что мы вместе примем на щит их удар и ответим, ответим в полную силу!

Орки возбужденно загалдели, полезли обниматься и, казалось, забыли о готовности пару мгновений назад резать друг друга.

Вождь с улыбкой нагнулся к старику.

– А ты, мой любимый подстрекатель, будешь лично отвечать за всю кодлу. Я же постараюсь придержать горячие головы, которые устали делить власть в клане с твоими орлами. Любителей сладко пить и много есть в Орде много. Но кто-то платит за это кровью, а кто-то спрятался за бубном и перестал работать. Совсем.

Шаман раздраженно пожевал губами и изобразил улыбку в сторону гомонящей толпы.

– Я это прекрасно понимаю. Но поющие на ветру обижаются, когда их лишают места у кланового костра и не считаются с их мнением.

– Помогите мне победить в этой войне, и я позабочусь, чтобы Совет Шаманов не подняли на копья. Сегодня вы запросто могли занять пустующие склепы на кладбище.