Сняла рюкзак и прижала к груди, поднимаясь на две лапы с четырёх. Колотилось сердце и звук собственного дыхания заглушал окружающие звуки паникующих и нападающих. Тот факт, что у меня в руках их цель, пугал до полусмерти; ведь когда они поймут, что у отца больше нет искомого – кинутся искать.

Я в страхе оглядывалась по сторонам, ждала опасности отовсюду. И, когда из дыма и огня на меня выскочила мама, с воплем упала, ощетинив хвост.

Замах и шлепок мне по затылку, пока второй рукой она резко поднимает меня с земли и, оскалившись, грозно вопрошает: «Где ты была?!» – увидев в моих руках знакомую сумку, сшитую ею же, мама вздрогнула; в глазах метнулся испуг.

Виновато поджав уши, я объяснила: «Папа отдал» – заглянула внутрь, а там – угасал и почти перестал светиться камень воздуха в то время, как остальные три уже были безжизненно серыми, без привычного света, – «Они не светятся, мам, что случилось? Это ведь пройдёт, просто им не хватает сил?».

Мама отвела ненадолго взгляд, затем, зажмурившись и рвано вздохнув, подхватила маленького серого котёнка и усадила в мой рюкзак, туда же, к камням: «Спрячь сейчас же».

Больше копошиться не было времени: мы украдкой, стараясь слиться с поредевшей толпой, побежали в тихий переулок. В сумке трепыхался серый маленький котёнок – мой лусус. Я старалась прижать его к себе, чтобы не трясти и не мучить, но в этой суматохе сполна обеспечить комфорт вряд ли удалось бы.

А в переулке нас уже ждала, спрятавшись в огромную раковину, улитка. Этот лусус принадлежал маме и был весьма мощным созданием.

Подбегая, мама уже издалека рявкнула, и улитка невозмутимо вытянула голову из своего убежища, поползла ближе к стене. Раковина её заискрила, по завитушкам прошёл свет, молнией выстрелил в стену. На месте, куда попала молния, развернулся портал. Мама присела рядом с нами.

«Смотри на меня внимательно. Сейчас нужно войти в портал. Там – выбери третью планету, где вы найдёте укрытие. Берегите друг друга и лусусов, и ничего не бойтесь» – она спустила с рук на землю моего младшего брата и сцепила наши с ним ладони, – «не забывай, чему тебя учили и не потеряй камни».

Стараясь запомнить каждое слово и вспоминая попутно все свои навыки, полученные за десять лет жизни, я упорно заглушала дурные мысли. Смотрела только на маму. На то, как она жестикулирует дрожащими руками, забрызганными красными каплями. И петля замыкалась: мозг усиленно искал, на что ему отвлечься, чтоб отогнать накатывающий страх, но ему обнажались всё большие ужасы окружающего нас пространства.

Трудно было сполна осознать сразу и разобраться во всём, что происходит. Вокруг всё горит и дым режет глаза, жжёт носоглотку. Спину оттягивает рюкзак, а руку сжал младший брат; сбоку щёлкает искрами огромный портал, внутри которого – неизведанное.

Мама успела упрятать куда-то нашу младшую сестру за то время, что я бродила одна, и теперь, что же – она прощается с нами?

Звук перепончатых крыльев заставил нас вздрогнуть и прервал мою мысль. Тяжело приземлившись на землю, перед нами выпрямился и сложил крылья очередной огромный наггар. Мама ощетинилась и выдвинула металлические когти.

«Вперёд» – дала она команду, отталкивая нас в сторону стены с порталом. Но, оцепенев, широко распахнув глаза, я уставилась на разинутую пасть; заметила, как сначала в ней появилась искра, которая переросла в поток пламени, и мощным выдохом оно заколыхалась прямо на нас. Обдало жаром и отвратительным запахом серы.

Очнулась от обуявшего меня страха только когда больно обожгло уши и завизжал брат, истерично мотыляя меня за руку. Резко всё внутри упало куда-то к земле, и, понимая, что я могла совершить этой паузой страшную ошибку, развернулась и одним рывком нырнула в скопление узловатых молний, утягивая младшего вслед за собой.

Как только мы шагнули внутрь, края сомкнулись. Земли на этой стороне не было. Не было ничего, кроме фиолетово-синего пространства, и парящих среди него звёзд. Нас закрутило в разные стороны, да так сильно и быстро, что всё вокруг смешалось в одну тёмную кашу. Ухватиться было совершенно не за что, нечем дышать. И, будто в свободном падении, с тем лишь отличием, что ветер не встречает наши тела, мы, мотаясь вокруг своей оси, пролетели невесть сколько метров, или километров. Кто знает, есть ли тут какая-то мера времени, расстояния, скорости вообще? Есть ли тут лево и право, север и юг? Ощущения, чувства? К космосу стоит вернуться чуть позже.

Прилагая усилия в борьбе со страхом обо что-то удариться, я разомкнула веки, попыталась углядеть в играющем с нами пространстве хоть что-то, напоминающее планеты. И, где-то вдалеке, их обнаружилась целая вереница. Ослепила звезда: огромная, яркая и тёплая. Стараясь сфокусироваться и поймать хоть какое-то равновесие, я отсчитала: раз, два, три!

И указала в третью пальцем, куда нас послушно понесло неведомой силой.

Пространство снова разверзлось молниями прямо перед нами, и второй портал проглотил наши маленькие тела, выплюнув где-то ближе к земле, и хорошенько приложив о встретившуюся стену.

То ли проснулась, то ли пришла в сознание – я не помню. Рядом валялась сумка с камнями, из неё выполз мой маленький серый котёнок, и уже ошивался вокруг. Очень неприятно щипало бедро. Поднимаясь над землёй, потянулась проверить, что с ним, задрать штанину.

Но задирать её не пришлось – одежда оказалась разорвана в, вероятно, месте, которым я соприкоснулась с землёй, и на бедре тянулась борозда содранной шерсти, измазанная кровью. Я зашипела от отвращения, отвела взгляд от неприятного зрелища, и стала искать младшего брата. Арти – таким странным и чужим именем назвала его мама – обнаружился неподалёку, выглядывающим из-за угла кирпичной стены. Он навострил уши и вытянул шею, испуганно и любопытно разглядывая что-то снаружи. Упираясь одной лапкой в землю, другой он прижимал к груди своего лусуса.

Я, прихрамывая, приблизилась к ним, и он вздрогнул, бросив на меня короткий взгляд, а потом уставился обратно вдаль.

А там – гладкая улочка, усыпанная всяким мусором. Вдалеке лают собаки, и слышны какие-то непонятные гудки и сигналы.

После мрака в Тигралине сложно понять, какое здесь время суток, зато небо чистое-чистое, внушающее своей безмятежностью маленькую толику покоя. Чуть позже, когда оно порозовело, стало понятно: наступает вечер.

К этому времени мы разгребли нору в куче какого-то хлама, и спрятались там. Арти подвывал тихонько, постоянно спрашивая, когда придут родители, и я обнадёживала и его: «Подумаешь – прошло всего каких-то несколько часов, они просто заняты, и не могут так позорно сбежать сейчас, и оставить всех наших; конечно же, они придут, просто немного позже».

А у самой из головы не выходили два образа: папа, которого, как огромные чёрные крысы, окружают наггары. И мама, повёрнутая к нам спиной, загородившая руками своё лицо и принявшая на себя поток пламени, того самого, которое ввело меня в злосчастное оцепенение. Наверное, если бы не я, мы смогли бы удрать втроём.

Я снова залезла в сумку, достала камень, на котором был высечен маленький вихрь. Он – последний, который ещё светился, когда я добежала до мамы. А теперь – они все стали серыми, будто опустели.

Пытаясь прокрутить в голове момент, когда в последний раз увидела отца, заострила внимание на том, что за его спиной что-то засветилось. Вспоминая цвета этих «крыльев», порылась в закоулках своей памяти и, сопоставив все детали между собой, осознала кое-что важное и жуткое. И по коже прошли мурашки, вздымая шерсть.

Никогда бы не справилась бы с тем, что смог провернуть отец. Он перешёл в состояние, которое у хранителей камней называется Симбиоз. Я слышала о нём только лишь пару раз, а видеть своими глазами до этого не приходилось, потому что это явление только для крайних случаев и очень сложно в управлении. И не хотелось бы никогда наблюдать в этой роли собственного папу, пусть даже он сильнее всех на свете. Для меня он всегда будет папой, а уже потом – всё остальное.