Детлеф поднялся на четвереньки и с трудом отполз в сторону.
Женевьева пожертвовала собой ради него. Он будет жить, по крайней мере, еще мгновение, а она умрет вместо него.
Он не мог этого допустить.
Он встал, споткнулся и налетел на кусок декораций. Человек, что прятался за ней - Козински, - исчез. Вокруг валялись канаты и рухнувшие сверху грузы. Задники обрушились, громоздясь друг на друга. Упал фонарь, и вокруг него разлилось горящее масляное пятно.
Он потерял свой меч. Ему нужно оружие.
У стены лежала кувалда. Ею пользовался Козински при монтаже декораций. Ее следовало убрать отсюда. Оставлять кувалду на этом месте было опасно. Кто-нибудь мог запросто споткнуться о нее, выходя на сцену. Детлеф выгонял людей и за меньшее…
На этот раз, если он останется жив, он утроит Козински жалованье и позволит этому грубияну играть романтических героев, если тот захочет…
Детлеф схватил кувалду. Его запястья заныли от ее тяжести, раненое плечо обожгло болью.
Это была всего лишь обычная кувалда.
Но необычной была сила, хлынувшая из нее в тело Детлефа.
Когда Детлеф занес ее для удара, ему показалось, что он видит вокруг нее слабое сияние, словно золото подметалось к свинцу.
- Именем Сигмара! - выкрикнул он.
Боль его исчезла, и удар достиг цели.
Вся сила удара пришлась Дракенфелсу на поясницу. Он прижал к себе Женевьеву, не желая отказываться от крови, которая сможет оживить его.
Детлефа Зирка от удара развернуло, и он оказался лицом к лицу с Великим Чародеем.
Дракенфелс увидел сияющий молот у него в руках и познал миг страха. Он не осмеливался произнести имя, пришедшее ему на ум.
Давным-давно он стоял во главе разгромленной орды гоблинов, усмиренный и униженный светлобородым гигантом с неистовым взором, высоко вскинувшим свой молот в знак победы. Магия покинула его, тело разлагалось в тех местах, куда пришлись удары молота. Ему понадобилось больше тысячи лет, чтобы когтями проложить себе путь к полной жизни.
В глазах Детлефа пылал сейчас не огонь гения, это был огонь Сигмара.
Племена людей с северо-востока и все полчища гномов сплотились вокруг этого молота. Впервые Дракенфелс был побежден в бою. Сигмар Молотодержец стоял над ним, попирая ногой лицо Великого Чародея, и обращал его во прах.
Женевьева вырвалась из его рук и отскочила прочь. Обрушился еще один удар, теперь по обнаженным пластинам черепа.
Глубоко внутри Вечного Дракенфелса Ласло Лёвенштейн содрогнулся в предсмертной агонии. И Эржбет, Руди, Менеш и Антон Вейдт. И другие, многие тысячи других.
Детлеф ткнул его молотом, будто дубиной, и Дракенфелс почувствовал, как его нос провалился внутрь головы.
Сердце Эржбет взорвалось, заливая его грудь желчью. Жир Руди обратился в жидкость, хлынувшую в брюшную полость. Кожа Менеша полопалась и полосами слезала с него. Кости Вейдта потрескались. Убитые Дракенфелсом предали его.
Дракенфелс увидел, что за кулисами дожидаются фигуры в монашеских одеяниях. Там должен быть и тот, его похожий на обезьяну сородич, и тысячи и тысячи других, кто последовал за ним в царство смерти.
Детлеф, с текущим по лицу гримом, с пеной исступления на губах, взмахнул молотом.
Тощее тело Лёвенштейна одиноко стояло среди останков того, что было Великим Чародеем. Дракенфелс закричал снова, куда слабее на этот раз.
- Сигмар, - блеял он, - пощади…
Молот продолжал бить. Череп раскололся, как яйцо. Дракенфелс рухнул, а удары продолжали сыпаться.
На равнинах было холодно, и его бросили умирать, слишком слабого, чтобы племя возилось с ним. Судьба послала ему человека, его первую жертву, и он решил взять его жизнь. Он победил, но теперь… пятнадцать тысяч лет спустя… он знал, что ему настал конец. Он всего лишь на несколько мгновений, по меркам вечности, отсрочил смерть.
Жизнь покинула его в последний раз.
Кровь из раны Карла-Франца текла всё сильнее. Рука Освальда утратила твердость, и лезвие все глубже входило Императору в горло. Лишь по чистой случайности нож не задел артерию или не проткнул дыхательное горло.
Такого представления, что разворачивалось на сцене, не ожидал никто. Император почувствовал, как задрожало тело Освальда, когда Детлеф Зирк уничтожил актера, игравшего Дракенфелса.
Планы предателя были нарушены.
- Освальд фон Кёнигсвальд! - прокричал Детлеф, вскинув окровавленный молот.
В зале наступила тишина. Потрескивало пламя, но плач и вопли прекратились.
- Освальд, выходи!
Карл-Франц слышал, как поскуливает выборщик. Нож вздрагивал в ране, пробитой в его шее.
- Стой на месте, или Император умрет! - Голос у Освальда тоже был слабым, слишком высоким, слишком невнятным.
Детлеф как-то сделался меньше, будто приходя в себя. Он посмотрел на молот и на мертвое существо на сцене. Положил оружие. Женевьева Дьедонне встала рядом с ним и поддержала, когда он уже готов был обмякнуть и упасть.
- Убей Карла-Франца, и ты будешь мертв прежде, чем его тело коснется пола, фон Кёнигсвальд, - произнес барон Йоганн фон Мекленберг, поднимая меч.
Выборщик Зюденланда был не один. Внизу сверкал целый лес клинков.
Освальд в отчаянии огляделся, ища пути к отступлению, к бегству. Выход из ложи был перекрыт. Там стоял в борцовской стойке разносчик конфет. Это был один из телохранителей Императора.
- Знай, Карл-Франц, - прошипел Освальд, - я ненавижу тебя и все твои дела. Годами я должен был скрывать отвращение в твоем присутствии. Если все остальное не удалось, то сегодняшней ночью я хотя бы покончу с Домом Вильгельма Второго.
Ррррррррраз!
Освальд оттолкнул Карла-Франца, взмахнув окровавленным ножом в воздухе, и перепрыгнул через ограждение ложи.
Великий принц Освальд ловко приземлился на ноги и кинулся к боковому выходу из зала. На пути у него стоял верховный жрец Ульрика, но мужчина был стар, и Освальд с легкостью сбил его с ног. Убегая, принц опрокидывал кресла, на которых сидели зрители, чтобы задержать вероятную погоню.
Барон Йоганн и его сторонники стояли у главного выхода, поджидая свою добычу.
