Ее великан-раб толкнул Детлефа в грудь, и у того возникло ощущение, что ему лучше убраться из комнаты.

Он привалился к стене в узком переходе между гримерками и сценой. Все шло прахом! И Лилли Ниссен вновь бросала его. Он больше никогда не получит возможность ставить пьесы. Он должен будет почитать за счастье роль копьеносца в провинциальной постановке какой-нибудь десятиразрядной трагедии. Друзья покинут его быстрее, чем гребцы тонущую галеру. Придется отдать все, что у него есть, чтобы избежать крепости Мундсен. Он видел, как мир рушится вокруг него, и прикидывал, не лучше ли подписать контракт с какой-нибудь отправляющейся в Северные Пустоши на верную гибель экспедицией да и покончить на том.

- Кто-то оставил это для нее, - сообщил ему Джастус. - Оно было завернуто как подарок, платье или что-нибудь еще. А на печати был герб.

- Здорово. Кто-то хочет погубить пьесу еще до того, как поднимется занавес.

- Вот. - Жрец подал ему измятый и окровавленный клочок плотной бумаги. Это был обрывок записки, написанной неразборчивыми каракулями, и смазанная печать. Детлеф узнал ее, эту стилизованную маску.

- Дракенфелс!

Должно быть, у Великого Чародея все еще оставались здесь сторонники, в отчаянии решившиеся ради защиты репутации своего хозяина положить конец этому воспроизведению истории его гибели. Лёвенштейн спокойно стоял в стороне, ожидая распоряжений своего директора. Джастус, Жесснер, Иллона Хорвати, Гесуальдо и остальные притихли, глядя на него. Он мог бы все бросить и сбежать, растеряв остатки собственного достоинства. Или мог начать спектакль, просто не обращая внимания на отсутствие главной героини. Или…

Детлеф разорвал бумагу в клочья и поклялся Сигмару, Верене, всем богам, Императору, великому принцу, Варгру Бреугелю и себе самому, что, с сукой Лилли или без, «Дракенфелс» состоится.

Толпа расступилась, кто-то шел сквозь нее, сияя прекрасным личиком.

- Женевьева! - обрадовался он. - Вас-то я и хотел видеть…

Император Карл-Франц I сидел в ложе, расположенной прямо напротив сцены, высоко вознесенный над своими подданными, с Люйтпольдом по одну руку и Освальдом по другую. Слуга держал поднос с конфетами, которые наследник Империи с жадностью поглощал.

Перед приподнятой сценой висел красный занавес, украшенный шитыми золотом трагической и комической масками. Он просмотрел программку, определяя по списку имен, когда каждый актер появится на сцене. «Дракенфелс» мог похвалиться прологом, пятью действиями и финалом, с шестью антрактами, включая один на ужин а-ля фуршет. Все это будет продолжаться около шести часов.

Карл-Франц устроился поудобнее в кресле и подумал, сможет ли Люйтпольд смирно высидеть весь спектакль. Если мальчик выдержит, это будет данью великого уважения Детлефу Зирку. Конечно, Люйтпольд страстно жаждет узнать, что совершил его дядя Освальд в молодости.

Сам Освальд сидел спокойно и невозмутимо, отказываясь признаваться, что ему известно о драме.

- История самая обычная, - заявил он. - Представление - вот что действительно важно.

Занавес, если верить старинным часам Карла-Франца, должен был подняться добрых десять минут назад. Ничего другого он и не ожидал. В его Империи ничто и никогда не начиналось вовремя.

Графиня Эммануэль этим вечером надела новый ошеломляющий наряд. Это был фасон «обнаженные плечи», доведенный до того, что его можно было бы назвать «обнаженное все остальное». Верховный теогонист уже дремал, но рядом с ним сидел его советник Матиас, чтобы толкать его, если он захрапит слишком громко. Как обычно, барон Йоганн фон Мекленберг, казалось, чувствует себя неловко под крышей, но по прошествии времени стал лучше носить придворный наряд. Выборщики Талабхейма и Миденхейма совещались о чем-то. Наверно, замышляли заговор. Хафлинг был пьян. Представитель Миденланда прослышал, что здесь должны быть танцующие девицы с минимумом одежды на теле, и теперь пускал слюнки в уголке, программка, лежащая поверх его пухлых ляжек, подрагивала. Князья, графы, выборщики, верховные жрецы, бароны, бургомистры, герцоги и Император. Должно быть, самая высокопоставленная публика в истории. Детлефу Зирку следовало бы гордиться этим.

В голову Карлу-Францу пришла странная мысль. Если бы сегодня ночью случилось что-нибудь - например, бросили бы в зал бочонок пороху с запаленным фитилем, - стране конец. Императрица никак не сможет править вместо него, а все остальные возможные преемники сейчас здесь. Как и все, кто бывал на его месте со времен Сигмара два с половиной тысячелетия назад, Карл-Франц сознавал всю шаткость своего положения. Без него, без этих людей Империя через три месяца превратится в свившийся клубок воюющих городов и провинций. Будет как в Тилее, но на протяжении всего континента от Бретонии до Кислева.

- Когда начнется, папа?

- Скоро. Даже императоры должны дожидаться искусства, Люйтпольд.

- Ну, когда я стану Императором, то не буду.

Карла-Франца это позабавило.

- Сначала тебе надо вырасти, показать себя и быть избранным.

- Ах, это…

Свет в зрительном зале потускнел, и разговоры стихли. Лучи прожекторов высветили занавес, и он раздвинулся, пропуская человека в бриджах и парике. Раздались редкие аплодисменты.

- Феликс Хуберманн, - пояснил Освальд, - дирижер.

Музыканты в оркестровой яме подняли инструменты. Хуберманн поклонился, но не спешил браться за палочку.

- Ваше величество, сеньоры, леди и джентльмены, - произнес он высоким, сладкозвучным голосом. - Я должен сделать объявление.

По залу пронесся ропот. Хуберманн дождался, пока он смолк, прежде чем продолжить.

- В связи с внезапным недомоганием роль Женевьевы Дьедонне в этом спектакле не будет исполнять мисс Лилли Ниссен…

Послышались разочарованные стоны нескольких выборщиков, коим следовало бы быть поосторожнее. Миденландеп возмущенно залопотал. Барон Йоганн и графиня Эммануэль вздохнули с облегчением, хоть и по разным причинам. Карл-Франц взглянул на Освальда, который безучастно пожал плечами.

- Вместо нее роль Женевьевы Дьедонне будет исполнять мисс Женевьева Дьедонне.