Мы провели анализ рисков, определили слабые точки. Кое-как приподняли верхнюю плиту, зафиксировали ее гидравлическими распорками, запустили внутрь зонд с камерой, чтобы проверить все полости, в которых могли находиться уцелевшие жители и пути подхода к ним.

Снова за работу принялись операторы «Пеленга» и «Системы». В руинах, вперемежку с домашним скарбом, обломками мебели и мусора, попадались тела погибших.

Несколько минут и над площадкой раздался радостный крик:

– Нашел! Ребенок! Внизу ребенок!

И верно, на экране было различимо бледное лицо девочки лет одиннадцати.

Нам предстояло решить, как и с чего начинать. Каждый случай индивидуален – не ровен час, все здание просядет под собственным весом и тогда спасать будет некого.

– Подъемные подушки сюда! – распорядился я. – Слева, на второй точке устанавливайте распорки, на двадцать пять тонн, не меньше! Третью и четвертую, под контроль. Готовьте бензорезы!

– Зачем? Пятнашек должно хватить! – недовольно возразил подошедший Андрей.

– Не хватит! Хочешь, чтоб кого-то из нас раздавило?

– Я бы туда вообще не полез! – вполголоса ответил тот. – Коридоров нет, полости узкие, собака и та не пролезет. Женя, ты хорошо подумал?

– Я смотрю, ты не особо и рвешься кого-то спасать? – раздраженно процедил я. – В чем дело?!

Тот не нашелся что ответить. Но по недовольному выражению лица и так все было понятно. Объект был действительно сложный, мог рухнуть в любой момент. С точки зрения практичности, имело смысл переключиться на соседние объекты попроще. Но такое решение гарантированно подписало бы смертный приговор всем тем, кто сейчас лежал под бетонными плитами и ждал помощи.

Общими усилиями мы доставили и установили большие подъемные подушки, поставили техника на компрессор – за давлением в подушках нужно постоянно следить и балансировать. Автокраном все-таки умудрились подцепить северный угол одной из уцелевших плит, приподняли его всего на полметра. Из-за вибрации пробивать проход было нельзя.

Часть инструмента подняли на уцелевшую пристройку.

– Бензорезы сюда! – крикнул я, надевая перчатки.

Ухватив в руки инструмент, я тут же принялся аккуратно, но максимально быстро расширять проход на нижний этаж. Конечно, травмированная во время службы спина давала о себе знать, но я не обращал на это внимания.

Неподалеку поставили вентиляторы для пылеудаления – из-за нее видимость была просто ужасной. Да и дышать пылью – такое себе.

В образовавшийся проем вставили дополнительные распорки, чтобы исключить случайный обвал. Через прорезанный проход часть наших спустились на один этаж ниже. Попытались расчистить завал, но обломки бетона и переломанной мебели были настолько большие, что наше присутствие там ровным счетом ничего не дало. Опустили туда бензорез, принялись резать вторую плиту.

– Вижу тело!

– Леха, живой?

– Не могу сказать. Просто так не добраться. Здесь мешанина из бетона и черт знает чего. Нужно резать!

Гидравлическими ножницами перекусили концы торчавшей во все стороны арматуры, затем смятую оконную раму. Пробились через большой завал. Начали работы по расчистке обломков на нижней плите, под которой был следующий этаж. По всей площадке провели освещение, подготовили инструмент.

Аккуратно подцепив кусок плиты, удалось оттащить крупный обломок в сторону, а открывшийся проем зафиксировать гидравлической распоркой. Оттуда вытащили девочку и тут же передали медикам.

В процессе работы, из-за нерасторопности одного из спасателей малый домкрат провалился в расщелину.

– Денис, какого хрена ты творишь? – возмутился я. – Он мне едва руку не сломал!

– Извини, командир, не удержал… – с виноватым видом ответил тот.

Подобных моментов было немало – сползла одна из плит, раздавив ящик с инструментом. Еще одна неправильно установленная стойка едва не стоила жизни двоим. Техник не выровнял давление, отчего одну из подушек перекосило. Из-за этого перебило воздушные трубки сразу на двух подушках.

Я был недоволен – кое-кто из группы проявлял некомпетентность, тут и там случались непредсказуемые казусы. Появились поводы для сомнения в их квалификации. Зато парни не стеснялись высказываться и выражать недовольство относительно сложности работ.

Наступила ночь, но спасательные работы продолжались ударными темпами. Дважды уцелевшие остатки здания проседали, отчего у меня сердце замирало. За пять часов с верхних этажей мы вытащили уже девятерых. Вытащили одного израненного старика, который своим телом прикрывал мальчика. Благодаря его стараниям ребенок почти не пострадал. Тем не менее, все они были ранены, с явными признаками обморожения – температура воздуха под руинами едва доходила до плюс трех градусов. А учитывая, что землетрясение произошло рано утром, то все пострадавшие были без одежды.

Всех вызволенных тут же грузили на машины скорой помощи. Спасенные люди, на ломаном русском языке и со слезами на глазах искренне благодарили российских спасателей.

В очередную «минуту тишины» мы вновь принялись прощупывать пустоты.

– Женя! Срочно сюда! – вдруг окликнул меня оператор «Пеленга». – Здесь еще контакт, кажется, снова ребенок!

Я тут же устремился к нему, нацепил наушники.

И верно. В них отчетливо различался голос, судя по тональности – подростка, лет до четырнадцати, не больше.

– Участок опасный! – неуверенно произнес Андрей, выглядывая из-за плеча. – Не знаю даже…

Я спешно анализировал обстановку. Мы смогли проникнуть под руины уже почти на пять метров, однако ребенок находился еще глубже, на самой опасной точке. Но я был непреклонен. Каждое верное решение, каждое действие способно спасти чью-то жизнь. Каждая секунда решает, жить кому-то или умереть. Но помимо времени, немаловажен и тот факт, насколько опытен и смел спасатель. И я чувствовал, людям можно помочь.

– Все, запускаем зонд! – решительно приказал я. – Посмотрим, как туда можно подобраться.

– А кто туда полезет? – спросил оператор зонда.

– Я полезу! – без раздумий ответил я. – А сейчас обеспечь мне вывод изображения.

– Командир…

– Живее! Время, Миш! Время!

Запустили аппаратуру.

И действительно, через несколько минут нами была обнаружена девочка лет двенадцати. Судя по всему, во время землетрясения она сумела спрятаться в ванне. Именно это ее и спасло. Сейчас ванна лежала на боку, заваленная мелкими обломками и накрытая сломанной пополам бетонной плитой. Сверху на ней лежало целое перекрытие, а одна из стен грозилась подломиться.

Прямо между этажами, в густой пыли пришлось ставить большую гидравлическую распорку. Каждый спасатель был задействован – работы много, а свободных рук не хватало. Опытный командир должен не только руководить, но и сам принимать участие.

И тут встал вопрос, кто туда спустится? Щель оказалась узкой, но с помощью воздушной подушки мы приподняли треснутую плиту. Мнения разделились – большинство вообще считало, что дело гиблое. Все расчеты говорили о том, что конструкция держится на честном слове. Может сползти вниз, похоронив под собой и выживших и спасателей.

Начали спорить. Но все-таки приступили к работам.

Сначала опробовали с тыльной стороны – уткнулись в глухой тупик из сплошных завалов. Сбоку тоже не подобраться – несущую стену трогать было никак нельзя. Единственный вариант – пробиваться сверху вниз, разрезая плиту за плитой.

А тут еще и оператор «Системы» дал новую информацию – судя по всему, перебитый в нескольких местах водопровод подтапливал нижний этаж, отчего на экране было видно – застрявшая девочка уже частично находилась в воде. Бледное лицо перекошено от страха, она пытается звать на помощь. Сложно представить, что она сейчас переживала.

Девочка заметила зонд, принялась активно жестикулировать.

– Твою мать! Серега, отыщи переводчика! Дай ему команду, чтобы решил вопрос с турками об отключении воды! Почему этого еще не было сделано?

– Наверняка это пожарный гидрант. Сделаю!