Илья бросился к сумкам, чтобы взять с собой.

– Не суетись. Пойдём налегке. Всё, что понадобится, перенесёшь постепенно. Дорогу запоминай. Кое-где можешь ножом оставлять малозаметные метки на стволах деревьев.

До места шли через почти непроходимую тайгу. Поляна оказалась достаточно просторной для дома и хозяйственных построек. И вокруг – только дремучий лес.

– Стройку надо начать с землянки. Инструменты у тебя есть, материалы для строительства тоже. Лес – вот он, далеко ходить не надо. Всё понял? Тогда пошли.

Обратный путь показался короче и прошёл в беседе, которую начал Прохор.

– Какие срока по твоей статье?

– Пять лет – срок сидки по приговору, срок давности – десять, но срок за побег останется.

– А коли сдашься властям?

– Досижу свой срок и четыре года за побег. Но воры могут пришить и раньше.

– Ты, однако, о староверах-то слышал что-нибудь?

– Нет. Разве что в школе на уроках истории, когда рассказывали о церковном расколе.

– Не знаю, что рассказывали в школе, но раз уж попал в наши края, и, похоже, надолго, то знать о тех, с кем будешь жить рядом, думаю, должон. Раскололась церковь в середине семнадцатого века, при царе Алексее Михайловиче Романове, когда патриарх Никон решил провести церковную реформу, изменившую все каноны и Устав Богослужения. Даже креститься предложил не двумя перстами, как раньше, а тремя, и отменил земные поклоны. Исповедание, бывшее до раскола, стали называть «старой верой», а её сторонников – «староверами». Новое исповедание назвали «новой верой». Отказывающихся переходить в новую веру жутко преследовали, особенно при царе-антихристе Петре Первом. Протопоп Аввакум призывал не бояться мучителей, кнутом и виселицей утверждающих новую веру, и быть готовыми пострадать за старую.

Илья старался идти рядом с Прохором и внимательно слушал его рассказ, а тот продолжал:

– Староверы, чтобы сохранить семьи, скрывались от преследователей в самых глухих и необжитых уголках страны. Гонения продолжались до царствования благоверной Екатерины Второй, которая объявила староверов не староверами, а старообрядцами, и стала их массово, говорят, по совету князя Потёмкина, высылать в Сибирь для заселения необъятных просторов России. Мы и есть потомки тех старообрядцев. Нас называют ещё и «кержаками», потому что наши предки, переселённые из Нижегородской губернии, жили там на берегах реки Керженец («Так вот почему Прохор и Дарья по-волжски «окают», – решил Илья). Все кержаки – беспоповцы. Мы считаем, что священники предали истинную веру. Их роль у нас исполняют духовные наставники, которые не только помогают сохранить старые обряды, но и учат жить по-христиански.

Услышав радостное ржание лошади, почуявшей приближение хозяина, Прохор прервал рассказ.

Илье понадобилось десять дней, чтобы вырыть и построить землянку.

Прохор разрешил раз в неделю, по воскресеньям, приходить в его охотничий домик, как на базу, для пополнения запасов, и объяснил:

– Наши расходы ты должон будешь оплатить. Долг отдашь, когда начнёшь зарабатывать охотой. Охотиться тебе пока нечем, но можешь заняться сбором. Ягод много. Будешь приносить в домик, а мы уж как-нибудь продадим. Так и заработаешь на охотничье снаряжение.

– Корзины и короб я могу брать?

– Можешь.

– И ещё. Рядом с твоей поляной есть речушка, впадающая в Кеть. В следующий раз принесу крючки и леску. Будешь ловить рыбу для себя.

Теперь Илья с берестяным коробом на спине каждый день уходил в лес на «тихую охоту», и не возвращался, пока тот не наполнялся черникой или голубикой. Старался двигаться в сторону охотничьего домика. Там пересыпал ягоды в корзины и опускал в погреб. Ещё один-два короба удавалось набрать, не уходя далеко от «базы». И так до конца ягодного сезона. Сколько бы раз Илья ни приходил в домик для пересыпки ягод, в нём никого не было. Ждали его только пустые корзины на полу. В один из воскресных дней, когда он принёс очередной полный короб, в домик вошла Дарья.

– Доброго здоровья! Туточки в коробке рыболовные крючки, катушка лески и поплавки.

Дарья положила коробку на полку и повернулась к выходу.

«Поговорить бы с ней, о чем угодно, лишь бы не молчать», – думал Илья.

Задал несколько вопросов о рыбалке, о жизни в тайге, и узнал, что она вовсе не дочь Прохора, как он её называет, а овдовевшая невестка его младшего сына. У Прохора Ивановича было пять сыновей. Старшие давно живут своими домами, родили ему внучку и троих внучат. Младший успел прожить с молодой женой только два года, детей не нажил, и нелепо погиб на зимней охоте, когда снегоход вместе с ним сорвался с высокого берега и ушёл под лёд Кети. Илья слушал грустную историю, и ему хотелось обнять Дарью, пожалеть, но та, угадав его намерения, потянулась за ружьём, с которым в тайге, похоже, не расставалась, и, не прощаясь, вышла.

С того дня вторым видом его «тихой» охоты стала рыбалка. На первую, настоящую, нужно было ещё заработать. По утренней зорьке он, накопав червей, брал свою нехитрую рыболовную снасть и шёл к обрывистому берегу реки. В чистой прозрачной воде были видны самые мелкие камушки дна и бесчисленные стайки рыб, снующие туда-сюда. Непуганая рыба ловилась и на пустой крючок. Видно было, как стайка сначала осторожно, словно принюхиваясь, кружила вокруг поблескивающего незнакомого предмета, а когда самая отважная пробовала крючок на вкус, оставалось только подсечь и вытащить её из воды. Илья запасался дождевыми червями, в основном, для подкормки. Рыбалка много времени не отнимала. Чаще всего попадались окуни, плотва, караси, иногда – карпы и лещи.

Близилась осень. Чернику и голубику сменила брусника. В очередной раз подходя к «базе», он увидел двух осёдланных лошадей и приоткрытую дверь, в которую и заглянул. На лавке сидел Прохор, рядом с ним стояли круглая печка-«буржуйка» и одноколенная жестяная труба. На другой лавке лежала груда одежды. Под ней угадывалась обувь. Прохор почти по-дружески поздоровался с Ильёй, но протянутую руку не пожал.

– Не за горой холода. Я привёз печку, чтобы ты смог обогреваться. И пора скинуть арестантскую робу. Это одёжка и сапоги младшего сына, – указал он на лавку, – думаю, будет впору.

Илья начал благодарить за такую щедрость, но услышал:

– Да ладно, отработаешь. Робу сожги, чтобы следа не было. Я приехал и по другому поводу. У нас плохо работает дизель-генератор, дающий свет и питающий общинные механизмы, такие, как крупорушка. Ты говорил, что ремонтировал разное оборудование. Может, и в этом разберёшься? В деревне никто не догадается, что беглый, тем более, оброс бородой. Если согласен, переодевайся и поедем.

Илья на миг задумался, понимая, чем рискует, но отказаться не мог.

– На лошадь-то садился когда-нибудь?

– Нет, разве что в детстве, когда был у родственников в деревне.

– Так и думал, потому привёл самую спокойную кобылу.

Илья переоделся. Такую одежду давно никто не носит, но она оказалась его размера. Сапоги-хромки были мягки и удобны. Прохор, не скрывая печали, смотрел на вещи сына, надеваемые Ильёй, как бы прощаясь с ними.

– Вроде всё подошло. Нам пора, однако.

И он по-молодому вскочил в седло. Илья неуклюже взгромоздился на своё, и они поехали. Прохор считал, что доехали быстро. Илье казалось, что бесконечно долго. Он отбил зад, трясясь в седле, а внутренности при каждом подскоке были готовы выскочить наружу.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.