Загадки Симона Петлюры,

или Парадокс антисемитизма

Я хотел бы быть заодно только с правдой, но в этой стране и правые и левые сговорились, будто есть «наша правда» и «чужая», и дружно закрывают глаза на то, что правда — истина, далекая от их разногласий и пугающая обе стороны, — общая и ничья. А. Воронель. «Трепет иудейских забот»

* * *

Стоит заговорить о еврейских делах, как немедленно возникает слово «антисемитизм», чтобы не исчезнуть уже до конца разговора. Кто не знает, что отношение к евреям является важной частью самосознания многих людей и целых народов?

Почему не к англичанам, немцам, американцам, французам или даже русским?

Почему слово «семит» кажется академическим, малознакомым без приставки «анти-»?

Почему с приставкой оно ориентировано только на евреев, а не на арабов, которые ведь тоже семиты?

Почему каждое шовинистическое движение спешит проявить себя в ненависти к евреям, как будто пет иного способа засвидетельствовать свою преданность родному народу?

Почему?

Право на любовь и ненависть неотъемлемо и неоспоримо, как Первая поправка к Конституции США. Личное дело каждого — кого любить и кого ненавидеть. Однако право на нелюбовь отнюдь не предусматривает права на ограбление и убийство. Это кажется очевидным, пока речь идет об отношении к русским и итальянцам, украинцам и японцам, французам или папуасам. И это совершенно не очевидно, когда речь идет о евреях. Для них делается исключение: они — «избранный народ»!

В годы гражданской войны в России (1918–1921) погромы совершались везде, где находилось для этого достаточно евреев. Однако нигде они не имели такого размаха, не были столь кровопролитны и неотвратимы, как в Украине. Погромы унесли много десятков тысяч жизней, обескровили еврейские общины, подорвали экономику и, что тоже исключительно важно, растлили, изуродовали души тех, кто к ним приложил руку. Безнаказанность грабежа и убийства пьянила погромщиков, они чувствовали себя гигантами, «сверхчеловеками», которым дано право распоряжаться чужими жизнями. Именно в этом влекущая, сводящая с ума сила погрома, его наркотическое свойство.

Веками евреи не имели права сопротивляться насилию, как это делали другие: им запрещалось носить оружие, строить крепости, организовывать самооборону. Еврейская незащищенность была важным элементом государственной жизни, безотказным клапаном для регулирования социальных и политических страстей. Такова была участь евреев, «обыкновенных евреев для погромов, оклеветания и прочих государственных надобностей» (М. Горький).

Ранняя инфицироваиность антисемитизмом — явление вполне заурядное. Оно и понятно: детская душа восприимчива, и дух семьи да улицы, подкрепленный авторитетом не лучших носителей национально-религиозных традиций и предрассудков, беспрепятственно проникает в ее глубины. Последующие культурные влияния, адресованные скорее разуму, чем чувству, могут купировать инфекцию, как говорят врачи, но лишь в редких случаях подавить ее полностью. Она незримо тлеет и ждет своего часа. В отличие от многих дурных привычек, антисемитизм, увы, не осложняет, а облегчает жизнь его носителя, и нужна немалая нравственная сила, чтобы отказаться от предлагаемых им выгод.

История знает случаи, когда юдофобией «вдруг» заболевали люди талантливые, незаурядные. Сейчас речь пойдет о человеке, с именем которого связаны кровавые еврейские погромы в Украине в годы гражданской войны, ставшие репетицией Холокоста. Способный журналист и оратор, наделенный большим организаторским даром и немалым честолюбием, стойкий в часы испытаний, Симон Петлюра стал символом борьбы за «самостийную», т. е. независимую, Украину — в глазах одних, символом жестокого, варварского антисемитизма — в глазах других.

В революционную эпоху, как ни в какую иную, ощущается жаркое, хмельное, порою смрадное дыхание истории, призвавшей для исполнения своего очередного акта внуков и правнуков тех, кто лег костьми на этой же сцепе в предыдущие века. Теперь их тени с горьким недоумением наблюдают, как потомки, начав с отважной попытки выйти на светлый, нехоженый путь, скатываются в старую, разбитую колею, пропитанную кровью их пращуров.

Насколько мне известно, ни современники, ни последователи С. Петлюры не создали его жизнеописания. Конечно, это не случайно. Я не задаюсь целью восполнить досадный пробел. Цель данной работы и шире, и скромнее: на основании архивных материалов, воспоминаний и исторических исследований предпринята попытка выяснить истинное отношение С. Петлюры к евреям и меру его вины в их зверском истреблении. Но это лишь часть проблемы.

Почему без избиения евреев не обошлось ни одно освободительное движение в Украине? Каковы плоды этих «героических» акций? Все ли шли этой проторенной дорогой? Что мог сделать и что реально сделал С. Петлюра — вот основные вопросы, нас занимавшие. Параллельно исследовался вопрос, возможно, не менее важный, и удалось, как мне кажется, выявить существенную, но пока не исследованную причину антисемитизма как такового.

СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ

МОИХ РОДИТЕЛЕЙ

Интродукция

«І не встануть з праведними

Злиі з домовини.

Діла добрьіх обновляться,

Діла злих загинуть». Тарас Шевченко. «Давидові псалми»

Симон Петлюра был застрелен Шоломом Шварцбардом (Шулимом Шварцбурдом — согласно документам Балтской городской управы от 3 декабря 1891 г.) в полдень 25 мая 1926 г. в центре Парижа, на улице Расин.

Осенью следующего года суд присяжных в Париже объявил Ш. Шварцбарда невиновным в убийстве, тем самым признав совершенное им не уголовным преступлением, а актом исторического возмездия.

Споры о законности и справедливости такого решения не затихают до сих пор. Защитники С. Петлюры упорно доказывают, что Верховный атаман совершенно не повинен или повинен лишь косвенно в погромах, так как сам он антисемитом не был. Этическая и юридическая несостоятельность подобной позиции так очевидна, что она едва ли достойна внимания. Тем не менее, нужно понять ее скрытый смысл: господам защитникам кажется, что невозможно уличить в антисемитизме С. Петлюру, человека довольно образованного и способного, немало говорившего и писавшего о своих симпатиях к евреям. А если так — по логике их рассуждений, — то виноват он в погромах лишь постольку-поскольку. Следовательно, убийство его Шварцбардом — страшное преступление, а оправдательный приговор — грубая судебная ошибка, если не хуже. Такова «логика» рассуждения, основанного на заведомо ложной посылке.

Хотя субъективное отношение С. Петлюры к евреям (любое!) не имеет ни малейшего отношения к объективной оценке его роли в погромной эпопее и ее последствиях, важно разобраться в этом частном случае ради выяснения некоторых общих закономерностей.

Теперь я считаю себя вправе утверждать, что С. Петлюра антисемитом не был. Думаю, это устроит его защитников. Однако вынужден тут же их огорчить: С. Петлюра антисемитом стал. Показать, как и почему это произошло, — одна из главных задач данной работы.

Еще одно предварительное замечание. Вскоре после убийства С. Петлюры, когда шло следствие, «украинская сторона» всячески старалась убедить «еврейскую сторону» в нежелательности для евреев же объяснять выстрелы Шварцбарда его стремлением отомстить за пролитую еврейскую кровь. «Отмежуйтесь от Шварцбарда! Согласитесь, что он агент ГПУ или умалишенный, — и дело с концом! В любом случае не нужно заострять еврейский вопрос: это может привести к новой вспышке антисемитизма!» — таковы были аргументы умеренного крыла украинской партии, к которому принадлежал Александр Шульгин — министр иностранных дел правительства УНР в эмиграции. Вот что он писал своему недавнему коллеге Арнольду Марголину: «Поймите, украинская интеллигенция делает все возможное, чтобы прекратить антисемитскую пропаганду в связи с убийством. Но сейчас не черносотенцы, не антисемиты, а сами евреи говорят: «Мы убили погромщика Петлюру». Это страшная ошибка части евреев и, если они не изменят решительно своей позиции, могут быть, я опасаюсь, самые печальные последствия. Хорошо еще если обойдется «антисемитскими чувствами». Возможно и гораздо худшее: могут начаться ужасные погромы! Опять прольется кровь невинных людей. Страшно даже подумать, что может произойти!» Если учесть, что оба корреспондента находились далеко за пределами советской Украины, то о каких погромах и где идет речь — во Франции, в США, Канаде, Украине? Вероятно, «иностранный министр» свято верил в магическую силу самой угрозы погромов и в безотказность такого «аргумента».