Авторитетом среди учеников пользовался только молодой учитель математики Александр Зиновьевич Епифанов. Москвич, старообрядец, народник, немного толстовец, он сразу привлек внимание своей непохожестью на других преподавателей. Прислугу не держал, белье стирала жена, сам выносил помойное ведро, а рабочих, привезших мебель как-то, усадил обедать за один стол с собой. И вскоре поползли в городке слухи: «тронутый», «социалист»… Жандармы установили за ним негласный надзор. А он тесно общался с учениками, помогал им советами, защищал их от гнева инспекторов, вступал с ними в споры по разнообразным вопросам, причем своих мнений не навязывал. Внушал мальчишкам понятия о добре, правде, долге, о том, как надо относиться к людям. Приглашал учеников на квартиру, угощал чаем. О политике разговоров никогда не заводил. Тем не менее училищное начальство, информированное поощрявшимися доносчиками, потребовало от него прекратить все это. Так и не найдя взаимопонимания с руководством, математик с понижением в должности и окладе был переведен в прогимназию или даже в ремесленное училище. А добрые семена, заложенные им в души питомцев, дали потом обильные всходы. Будучи «Пифагором», близко общаясь с любимым учителем, многое перенял у него и Антон.
Весной 1890 г. Антон Деникин закончил механико-техническое отделение Ловичского реального училища. По всему математическому циклу в аттестате у него стояли пятерки.
Завершились детство и отрочество. Они не были безмятежными, пришлось пройти и через невзгоды, нужду. Но в целом эти годы протекали в атмосфере дружелюбия, взаимного уважения, порядочности, соблюдения христианской морали. Родители не чаяли души в сыне, а сын любил их.
Теория Зигмунда Фрейда справедливо утверждает, что человек формируется не только за счет наследственно предопределенных факторов, но также и под влиянием воспитания, впечатлений раннего детства и юности. Антон Ноймайр, известный профессор медицины, видный музыкант-пианист, крупный исследователь болезней выдающихся деятелей истории, развивая этот основополагающий тезис Фрейда, подчеркивает, что внутренний мир взрослых людей существует в двух уровнях — сознания и подсознания, которые, воздействуя друг на друга, определяют их поведение, духовный, эмоциональный мир. При этом исходные, наследственные начала могут вытесняться в подсознание. Поэтому нельзя понять человеческий менталитет в целом, если не уделять подсознательному в нем такое же внима-пне, как и сознательному, если не обращаться к юношеским переживаниям.
Внутренний мир Антона Деникина, сформированный семьей и школой, детством и ранней юностью, опирался на прочный фундамент добропорядочности и человеколюбия.
Выбор профессии. Юнкерские годы
Перед юношей, завершившим обучение в средней школе, выбор этот встает неотвратимо. И А. И. Деникин тоже должен был определить дальнейший свой путь. Хотя, впрочем, путь этот был ясен ему давно. Конечно, при отличных знаниях по всем математическим дисциплинам он мог бы поступить в любое высшее техническое учебное заведение. Но делать этого не стал. И не только потому, что не располагал для учебы необходимыми средствами. Главное заключалось в другом: всей своей предшествующей жизнью Антон был запрограммирован на военную профессию.
К офицерской судьбе Антона вели и любимые детские игры (сабли, ружья, «война»), и то, что все его детство и отрочество прошли среди военных. В гимнастическом зале батальона он занимался спортом; вместе с уланами водил копей на водопой и купание; в тире пограничников стрелял дробинками; со счетчиками пробоин в мишенях сидел в окопе под свист пуль; пристраивался к роте и подпевал песни («Греми, слава, трубой, за Дунаем, за рекой»). Разумеется, навсегда запомнились рассказы отца о долгой его солдатской и офицерской службе, личный отцовский пример и предсмертный завет.
Выбор Антона состоял лишь в одном — в какое военное училище поступать. Хотя и в этом вопросе существовала определенная предрешенность. В конце 80-х годов XIX в. в России были армейские училища трех типов: военные, юнкерские и юнкерские с военно-училищным курсом. В первые принимались только окончившие кадетские корпуса, представлявшие собой средние учебные заведения с военным режимом. Как правило, в них обучались дети из состоятельных слоев общества, к коим Антон явно не принадлежал. Вторые предназначались для выходцев из всех сословий, включая тех, кто не имел закопченного среднего образования, и это придавало им характер второсортности. Сюда поступать Антону не хотелось. Оставались третьи. Юнкерские училища с военно-училищным курсом имели программы одинаковые с военными училищами, и зачислялись в них вольноопределяющиеся солдаты, то есть закончившие высшие или средние гражданские учебные заведения. Выбор, естественно, пал на последние. Для этого предварительно Антон записался в полк города Плоцка, а осенью 1890 г. поступил в Киевское юнкерское училище с военно-училищным курсом.
Подтвердилось давно семейное поверье. Еще на первом году жизни Антона, отмечая какой-то праздник, родители его разложили на подносе крест, детскую саблю, рюмку и книжку, чтобы погадать о судьбе ребенка. Считалось, то, к чему первому прикоснется ребенок, и предопределит его дальнейшую жизнь. Сначала Антон потянулся к сабле, затем поиграл рюмкой, на остальное и не посмотрел. Отец потом подсмеивался: «Ну, думаю, дело плохо: будет сын рубакой и пьяницей!»
Антон Деникин, сын майора пограничной службы, бывшего крепостного крестьянина, стал на тропу профессионального воина, преисполненный высокими помыслами защитника Отечества.
Два года пребывания в Киевском юнкерском училище (1890–1892) стали важнейшей вехой в его жизни. В его стенах завершились юношеские смятения, в основных своих чертах сформировались качества гражданина и офицера.
Эти процессы протекали в весьма сложной и противоречивой обстановке. Общественную атмосферу России конца XIX века определило, в основном, противостояние двух тенденций.
Первая выражала стремление перевести страну на рельсы буржуазного развития. Этому способствовали реформы царя Александра II (отмена крепостного права, судебная, военная, земская и другие реформы). При всей своей половинчатости (сохранение привилегий старого слоя, идеологии самодержавия, политических структур, препятствующих прогрессу и продвижению к власти буржуазии), они тем не менее встряхнули и пробудили Россию от вековой спячки. Реформы изменили былую старину, хотя и старина продолжала вязать по рукам и йогам сами реформы. На политическую арену страны выдвинулись идеологи либерализма и революционоаризма. При всей разнице между ними они выступали против монархии, за быструю «западнизацию» России, зачастую пренебрегая тем, что она не просто европейская, по евроазиатская страна.
Такой поворот событий привел в действие консервативные, реакционные силы. Предопределив вторую тенденцию, эти силы выступили даже против реформ сверху, несмотря на то, что они исходили от самого царя. И противники новшеств одержали верх. Александр III, заняв трон в 1881 году, а за ним и его наследник, ставший царем Николаем II в 1894 году, выражая интересы сил, отживших свой век, попытались повернуть колесо истории вспять. В своем дневнике последний, убежденный в своей правоте, изрекал: конституционализму «в России мешает сама Россия, ибо с первым днем конституции начнется конец единодержавия. Оно требует самодержавия, а колец самодержавия есть конец России».
В начале 80-х годов на смену реформам Александра II пришли контрреформы Александра III, продолженные затем Николаем II. И хотя полный возврат к дореформенным порядкам был невозможен, тем не менее, предпринятые меры создали препоны на пути набиравших темпы капиталистических преобразований. Внезапное торможение естественной эволюции бросило под колеса с трудом раскочегаренного паровоза, продолжавшего по инерции двигаться с прежней скоростью, все хозяйство и тем самым повлекло за собой резкое обострение всего комплекса социально-экономических и идейно-политических противоречий. В этом и заключался глубинный источник катаклизмов, сотрясавших Россию на протяжении последующих лет.
