26 ноября 1919 г. Речь на политическом совещании. Лейтмотив: не разбегайтесь! Не переходите линию фронта! «Переговоры с большевиками не делают нас самих большевиками».

2 декабря 1919 г. От правительства УНР. Обращение. Мы идем от катастрофы к катастрофе. Вот этапы: Киев — Винница— Волочиск — Каменец-Подольский — теперь Любарь-на-Волыни. Нам изменили галичане, которые перешли к Деникину. У нас нет союзников. Авантюристы (атаман Волох и его просоветская компания) ограбили государственную казну. «Правительство не прекращает своей деятельности и приложит максимум сил, чтобы борьба украинского народа была доведена до успешного конца…»

6-7 декабря. С. Петлюра исчез и внезапно оказался в Польше. Все свои силы он отдал поиску союзников и «спонсоров».

Во всех перечисленных мною документах, кроме двух, упомянутых ранее, нет ни единого слова о еврейских погромах, ни одного призыва к их прекращению или сообщения о принятых мерах. Совершенно очевидно: С. Петлюра избегал всего, что могло «обидеть» атаманов, подтолкнуть их вправо — к Деникину, или влево — к большевикам. Ощущая фальшь своего положения, безусловно, понимая гнусность и гибельность погромов, развращавших душу движения и уничтожавших жалкие остатки дисциплины, С. Петлюра с каждым днем все больше проникался ненавистью к евреям — этим зловредным «нарушителям спокойствия», от которых все беды. У В. В. Шульгина хватило духа открыто говорить как о своей неприязни к евреям, так и о гнусности и разрушительности погромов: «Тот, кто ограбил еврейскую квартиру, помимо того, что унизил самого себя, сделал вред русскому делу» («1920»). С. Петлюра не решался ни на то, ни на другое: он был начисто лишен «таланта искренности». У него было слишком много иных забот? — Безусловно! Однако, не решив этого вопроса, не борясь за духовное здоровье армии, он обрекал на провал все свои начинания. В этом его историческая вина как перед еврейским, так и перед украинским народом.

Судить С. Петлюру следует не за то, что он не добился определенных результатов, а за то, что он их и не добивался. Документы, собранные и опубликованные сторонниками С. Петлюры, подтверждают это.

О том же свидетельствуют многочисленные высказывания о Симоне Петлюре первого президента Украины Владимира Винниченко. Не буду останавливаться на тех оценках, где речь идет о политической несостоятельности Верховного атамана, скомпрометировавшего и погубившего, как полагал Вл. Винниченко, дело возрождения нации. Вполне возможно, он далеко не всегда был объективен, говоря о своем более удачливом сопернике и конкуренте. Коснусь лишь высказываний, имеющих отношение к нашей теме.

«Это был обыкновенный мелкий мещанин с легким налетом «либерального» обывательского антисемитизма, в котором с детства сидела антипатия к этой расе».

«Он сам считал все еврейство виновным в том, что в его среде были большевики». По мысли С. Петлюры, «пока не явилась делегация и не заявила, что еврейство «встало на путь помощи», все погромы были целиком оправданы и дозволены: «Так им и надо, почему раньше не становились на путь активной помощи?».

«Разве был наказан кто-нибудь из тех атаманов, которые открыто отдавали официальные приказы о погромах?».

«Таков позор нашей истории, что этому случайному, незначительному и зловредному человеку даже те, которые хорошо его знали и не уважали его, должны были создавать популярность как на Украине, так и в Европе».

«С. Петлюра был ярким, выразительным воплощением обывательского, мещанского мировоззрения, той мелкобуржуазной беспринципности, закоренелого консерватизма, что легко переходит в активную реакционность…»

Еще одно высказывание из книги Вл. Винниченко, может быть, наиболее существенное: «Если большевистская, эсеровская и деникинская пресса называла С. Петлюру погромщиком, то нужно откровенно, не тая правды, безжалостно признать, что этот человек действительно заслужил эту печальную славу».

Шесть лет спустя, в связи с предстоявшим процессом Ш. Шварцбарда, Вл. Винниченко направил в Парижский уголовный суд свои письменные показания. В них он рисовал С. Петлюру в том же свете, что и в книге «Возрождение нации». Он снимал обвинение в кровавом антисемитизме, выдвинутые против всего украинского народа и подчеркивал ответственность его гайдамацкой, атаманской верхушки за погромы. Вина С. Петлюры и теперь не вызывала у Вл. Винниченко никакого сомнения.

«Я ему лично всегда говорил, так же как и публично утверждал…: да, Петлюра ответственен» (подчеркнуто в рукописном тексте Вл. Винниченко. Сохранен язык (русский) и стиль подлинника. Лист 37 240).

«Есть евреи, представляющие себе Петлюру антисемитом и сознательным погромщиком, типа русских генералов… В этом вопросе я должен сказать, что Петлюра отличался от этих генералов».

Да, Вл. Винниченко прав: в отличие от них, С. Петлюра не отдавал прямых распоряжений уничтожать евреев, но: «он старался себе создать авторитет у «вольных атаманов», у партизан»; «давал этим свободным атаманам всю свою поддержку»; «давал свою поддержку тому тезису, что все евреи — враги украинского государства и симпатизируют большевикам»; «не был арестован ни один защитник погромов и ни один ни разу не был наказан».

Достаточно ли этих высказываний Вл. Винниченко, чтобы ответить на им же поставленный вопрос: «В какой мере ответственен С. Петлюра?» Стоит добавить, что Вл. Винниченко, глава Директории, расстался с С. Петлюрой и уехал за кордон весной 1919 г. Он не был свидетелем той чумы, которая, начавшись с Проскуровского погрома, продолжалась почти весь 19-й год. Соответственно, он не видел и того, как под воздействием этих событий и в результате очевидной причастности к ним Петлюра превращался в законченного антисемита, находя в антисемитизме единственное оправдание своим злодеяниям.

Удалось ли Петлюре убедить самого себя в тождестве понятий «большевик» и «еврей», нам неизвестно, но что он внушал подобные идеи своим приспешникам — факт, подтвержденный многими. Что большевиков надо убивать — это считалось аксиомой. Вот показания Леона Диманда о разговоре с квартировавшим у него в местечке Чемеревцы, Подольской губернии, петлюровским полковником Билецким: «После короткой паузы он (Билецкий) по секрету ответил мне: «Батько Петлюра тайно сказал нам, что большевики — это евреи и что, борясь с евреями, мы покончим с большевиками».

Итак, кем же был и кем стал Симон Петлюра? Я думаю, ответ очевиден даже тем защитникам Верховного атамана, кто много лет старался сберечь эту «национальную святыню».

Знакомясь с многочисленными документами, показаниями свидетелей, отчетами следственных комиссий и даже воспоминаниями сподвижников, не без удивления приходишь к выводу: Петлюра совершенно не интересен как личность. Он был мелким обывателем (в чем совершенно прав Вл. Винниченко), готовым поверить тому, во что ему выгодно верить, способным пожертвовать всем миром, но не своим тщеславием. Этот человек достаточно «мягкого характера, средних умственных способностей, слабой воли, но нервного честолюбия» (Вл. Винниченко) не был интересной личностью, что не помешало ему стать интересным явлением. Его умственных способностей хватило на создание «имиджа», образа, но львиная доля в этом принадлежала его окружению, ведь недаром говорится: «короля играет свита». Делает она это активно и самозабвенно, так как кровно заинтересована в сохранении королевского величия.

Александр Шульгин, министр иностранных дел УНР в эмиграции, по этому поводу заявил: «Честь Петлюры — это наша честь, честь всей нации. Наш долг — защитить его светлую память против всяческой клеветы» (цитирую по книге «Pogromchik»). Для приспешников Петлюры это имело прямой смысл, однако зачем придерживаться той же линии людям, чьи руки не запятнаны кровью невинных жертв, грязью преследований, мерзостью клеветы? Тенденция отождествлять себя с народом, чтобы укрыться за его спиной, выгодна правителям с нечистой совестью, и они убеждают в этом «единстве» своих подданных. Многим начинает казаться, что разочарование в лидере неизбежно ведет к разочарованию в пароде и в самом себе — его малой частице. Однако очищение от скверны невозможно без разрушения кумиров, недостойных возвышаться над людьми.