Единственным, кто здесь двигался, был Вэй Цзяцай. Он сиял от радости, словно охотник, поймавший добычу. Сначала он по-доброму звал Цинь Гуйе вместе с ним вернуться домой, но когда от нее не последовало никакой реакции, прибег к силе – грубо взял ее за руку, она высвободилась, и тогда он ухватил ее за волосы и потащил как корову на веревке, продетой через нос.

Я стоял снаружи и видел все, что там происходило.

Кроме меня и Лань Мао в школе не осталось никого. Я вошел в класс и остановился перед все еще сидящим на корточках Лань Мао, я стоял перед ним, как маленькое деревце возле большого пня. Мне нечего было ему сказать. Говорить с ним было все равно что говорить с рыбой, выброшенной из воды под солнце. Я просто молча оставался с ним, пока не явился отец и не позвал меня домой.

Отец не присутствовал при оглашении вердикта Папаши Упрямца. Вечером, когда я собрался уходить из дома, он сказал: Если кто-нибудь спросит, почему меня нет, скажи, что у меня приступ астмы. У отца действительно была астма, это факт. Но в тот вечер никакого приступа у него не было, и весь день он нормально себя чувствовал. Почему же в тот вечер, когда Папаша Упрямец оглашал решение, отец воспользовался этим предлогом и никуда не пошел? Я никак не мог этого понять.

По дороге домой отец сказал мне:

Ипин, некоторые вещи, которые сейчас выглядят разумными и здравыми, по прошествии нескольких лет могут оказаться совсем другими.

Эти слова совершенно сбили меня с толку.

Беспокойство и стыд за свое решение Папаша Упрямец начал испытывать, мне кажется, когда ему исполнилось шестьдесят три года.

С того момента прошло уже более десяти лет.

И мне было не девять, а девятнадцать.

Тем летом я вернулся домой на летние каникулы. Мы болтали с отцом и однажды заговорили о Папаше Упрямце, о Лань Мао, Вэй Цзяцае и Цинь Гуйе. Говоря о Вэе и Цинь, отец тяжело вздохнул, глядя вверх, на крышу: Боюсь, эти супруги не смогут жить вместе.

Для меня это не было неожиданностью, но я все же надеялся, что отец продолжит и пояснит сказанное на каком-либо недавнем примере. Я учился в университете в другом городе и о том, что в последнее время происходило в деревне, узнавал только от отца.

Отец медлил, ведь дело касалось частной жизни или личной тайны, а в таких случаях даже в разговоре с собственным сыном следовало держать рот на замке.

Я спросил: Это связано с Лань Мао?

Отец уставился на меня: Связано ли это с Лань Мао, еще непонятно. Но старший сын Вэй Цзяцая ему не родной, это точно.

Я был поражен: Как так вышло?

Неподвижный взгляд отца стал удивленным: А ты разве не знал?

Я покачал головой, показывая, что не в курсе.

Отец произнес: Ты ведь только что спросил, связано ли это с Лань Мао. Я подумал, что ты знаешь.

Я всего лишь предположил, сделал умозаключение, и все.

Тогда отец рассказал мне то, относительно чего я пребывал в неведении. Я немного переиначиваю его рассказ, но дело заключалось вот в чем.

Старшему сыну Вэй Цзяцая и Цинь Гуйе Вэй Чжункуаню было одиннадцать лет, он ходил в четвертый класс. Однажды в мае этого года, то есть более месяца назад, в воскресенье, Вэй Чжункуань играл в баскетбол с несколькими одноклассниками на территории начальной школы. Из-за утечки воздуха мяч сдулся и при броске застрял на краю корзины. Шеста, чтобы его столкнуть, не нашлось, и Вэй Чжункуань отважно полез на баскетбольную стойку. Он как обезьянка повис на самой ее высоте. И когда его рука должна была вот-вот коснуться застрявшего мяча, деревянная стойка, на которой висела корзина, внезапно треснула и сломалась, а Вэй Чжункуань упал и получил серьезную травму.

Взрослые отвезли Вэй Чжункуаня в больницу волости, откуда после первичной обработки его направили в уездную больницу. Там врач осмотрел его рану и пришел к заключению, что необходимо переливание крови. Для этого взяли анализ крови.

Тут-то и нарисовалась проблема.

У Вэй Чжункуаня кровь оказалась второй группы.

Узнав, что у сына кровь второй группы, отец Вэй Цзяцай был обескуражен. Хотя он и был человеком необразованным, но про группы крови знал, потому что он частенько сдавал кровь за деньги. У сына кровь второй группы, но у него самого – третьей. Так как они вместе сдавали кровь, он знал, что у жены Цинь Гуйе – первая группа. Супруги с третьей и первой группами крови никак не могли породить ребенка со второй группой.

Очевидно, что биологическим отцом Вэй Чжункуаня является не Вэй Цзяцай.

Хотя жизнь Вэй Чжункуаня удалось спасти без переливания крови, но сомнение, как острая сабля, кололо сердце Вэй Цзяцая, скребло по костям.

Всего два дня прошло, как старший сын вернулся из больницы, и Вэй Цзяцай отправился к Папаше Упрямцу, чтобы тот помог разгадать тайну биологического отца. Папаша задал несколько вопросов и, кажется, оказался перед дилеммой, поэтому опять позвал старосту Мэна и моего отца.

Мой отец просмотрел отчеты по группам крови Вэй Чжункуаня, Вэй Цзяцая и Цинь Гуйе и сказал:

Если это действительно результаты, выданные больницей, то Чжункуань и Цзяцай не связаны кровными узами. То есть биологическим отцом Чжункуаня не является Цзяцай.

А кто тогда?

Вэй Цзяцай первым заподозрил Лань Мао, но Папаша Упрямец отверг это предположение. Он сказал:

У Лань Мао и Цинь Гуйе не было супружеских отношений, разве это может быть его ребенок? Десять лет назад я по отдельности расспрашивал и его, и Цинь Гуйе, их ответы были одинаковыми.

А что, если они сговорились и оба сказали неправду?

Староста Мэн произнес: Кто настоящий отец ребенка, боюсь, знает только Цинь Гуйе. Просто спроси ее.

Вэй Цзяцай сказал: Спросить? Да она теперь ничего не скажет, даже если я забью ее до смерти!

После того как Вэй Цзяцая предупредили, чтобы он больше не бил жену и не лез к Лань Мао, это все временно утихло и не получило широкой огласки. Знали о деле лишь Вэй Цзяцай, Цинь Гуйе, Папаша Упрямец, староста Мэн и мой отец.

После рассказа отца о нем узнал еще и я.

Я спросил отца: А что сейчас с Лань Мао?

Отец на мгновение задумался: Ситуация непростая, надо бы его предупредить, чтобы был поосторожнее. Может, будет лучше, если ты к нему сходишь. Ты – студент университета, думаю, сообразишь, что делать и как сказать.

Я отправился на поиски Лань Мао.

Он в школе, подумал я.

Лань Мао уже десять лет жил в начальной школе Шанлина.

После вынесенного Папашей Упрямцем решения Лань Мао от нас не уехал. Он не соглашался уезжать, просто не хотел, и все; как затонувший корабль, был пришвартован к Шанлину и жил все в той же комнате в начальной школе. Утешения, уговоры, попытки выгнать, посулы и угрозы – все было бесполезно. Лань Мао принял твердое решение не покидать Шанлин и жить рядом с женщиной, которую хотел бы вернуть. Мужем ей стать не смог, может, удастся стать младшим братом? Ей не суждено быть его женой, так можно же считать ее старшей сестрой? Ведь они с детства росли вместе, как брат и сестра. К тому же он из кадрового работника превратился в крестьянина, стыдно возвращаться в родной край. Цинь Гуйе не станет презирать его, она – его опора. Раз она живет в Шанлине, то и он останется тут, живым или мертвым.

Я присутствовал на том собрании, где Папаша Упрямец, староста Мэн и мой отец решали, останется ли в Шанлине Лань Мао. Я был ответственным за то, чтобы подливать собравшимся воду.

Мой отец сказал: Лань Мао окончил среднюю школу, он более образованный, чем я. Я бросил учебу в первом классе средней школы. У меня астма, и когда случается приступ, приходится идти в больницу и лежать там, занятия в такие дни не могу проводить. Тогда давайте оставим его учителем на замену, как вы полагаете?

Староста ответил: Оставить-то его можно, но это должна решить народная коммуна, иначе у него не будет зарплаты. В деревне нет денег на это.

Папаша Упрямец сказал: Тогда давайте считать трудоединицы, а зарплату будем платить продовольствием!