– Ты – злой, заставляешь девушку страдать! Я столько ждала!
– Уже скоро! Ведь тебе нравится долго, ярко, со слезами умиления и восторга. Чтобы никто не отвлекал. Ты же помнишь, что случилось в прошлый раз?
– Да-да… Пакет с подарками остался в автобусе. Ну хорошо – буду паинькой, потерплю.
Она вбежала в квартиру и сев на тумбу в прихожей, сгорая от нетерпения, распахнула только что купленную книгу.
Символ счастья
На краю огромного лесопарка, на склоне холма, окруженный невысокой каменной оградой с двустворчатыми деревянными воротами, стоит крытый черепицей дом.
На фоне засыпанных снегом темных елок и высоких сосен особняк в стиле времен королевы Виктории больше походил на пряничный домик из сказки.
Бывшая барская усадьба, сперва разграбленная, потом восстановленная для дворца пионеров, повторно брошенная и разграбленная. Недавно ее восстановили теперь здесь расположился краеведческий музей галерея и кафетерий для гуляющей публики.
Мне нравится гулять по нему в одиночестве, благо это входит в мои обязанности.
День, ночь, с ночи, выходной – режим техника-смотрителя этого объекта культурного наследия. Вот уже третий год. И каждый год я жду это время – время снега. Для меня снег это машина времени, гулкая и хрупкая тишина памяти.
Как же давно это было!
Мне тогда только исполнилось восемнадцать. Первые студенческие каникулы. Поездка в деревню к бабушке на новогодние праздники.
– Ты уже совсем взрослый – отцовский тулуп впору, – заботливо кутает она меня в старую, колючую овчину.
Тяжко ей одной – сугробы намело по самые окошки.
Работа спорится. Тулуп тяжелый, жаркий, а снег легкий, пушистый. Вот уже и калитка, и ворота освобождены. В свете уличного фонаря искрятся снежинки.
Вдруг, через дорогу, тяжело отворилась калитка и хрупкая девочка в штопаном ватнике пыхтя начинает откапывать едва приметную стежку.
Раздумий не было. Все случилось мгновенно. Утопая по колено в тракторных отвалах, спешу на помощь. Десять минут и калитка очищена. Так и познакомились.
Три дня счастья. Короткого, искристого как этот морозный, хрупкий и колючий снег.
Иду встречать ее на остановку автобуса, но она не приехала. Озадаченный возвращаюсь к дому по широкой и пустой деревенской улице. «Душа нараспашку» – холод покалывает сквозь свитер, тулуп развевается плащом. Под ногами хрустит снег: хрусть-хрусть, хрусть-хрусть.
Проехал еще один автобус, с надписью «заказной».
Хрусть-грусть.
"Не смогла"?
Грусть-хрусть.
"Еще пара дней: приедет".
Хрусть-хрусть, искрится снег.
– Стой! Да погоди ты!
Оглядываюсь и вижу она, с выбившимися из-под шапки локоном, скользя по укатанной дороге бежит за мной. Бегу навстречу.
Счастье. Она прижимается ко мне, запахиваю тулуп вместе с ней – не отпущу.
Потом была долгая ночь, объятия, разговоры. Огонь пляшет в открытой дверце печи. Пахнет домом.
Никогда не обращал внимание на запахи, а тогда понял – так должен пахнуть мой дом.
И снова снег таинственный и радостный. Как же давно это было…
Следующим вечером мы поспорили, потом поссорились, а перед отъездом, на следующий день, не помирились. Больше не было ничего кроме тоски, обиды и боли.
Время не лечит, лишь помогает жить дальше. С той зимы прошло много лет. Я видел разный снег: слепящий под ярким солнцем; побледневший, будто от горя, предрассветный; чумазый от копоти солярки; рыжий перемешанный с песком и солью; плаксивый, хлюпающий под зимним дождем. Много снега – много лет.
Вот уже третий год я счастлив работать здесь. Первое, что я увидел, когда пришел устраиваться на работу – искрящийся радостью снег.
И вновь ожили чувства – «душа нараспашку», скрип снега, запах дома и счастье, тающее в объятьях.
Снегопад
Снегопад захватил город. Спокойный и размеренный. Кажется, что ему всё и вся безразлично.
Большой и вездесущий остается незамеченным людским потоком. Вот он вспыхнул искоркой на украшенной елке, вот пробежался по толпе шапок, кепок, платков, снующих вдоль витрин, уставленных вереницей Дедов Морозов, снеговиков и Снегурочек.
Но никто и ничто его не тревожит.
Все они – бегущие, орущие, жующие, хохочущие – равнодушны от мала до велика. И они его почти не замечают.
Они ничего не видят, кроме своей единственной в эту ночь цели – успеть до полуночи.
Домой, в гости, на вечеринку – кто куда, главное – успеть. Успеть загадать. Быть первым поздравившим.
Успеть подстроить стук сердца под звон Курантов. Затаив дыхание, ждать, что с первой секундой Нового года, Счастье распахнет свои объятия и никуда не отпустит.
В домах в эту ночь темные окна – большая редкость. А во дворах: праздничные фейерверки, хлопушки, пение, смех, метание снежков и танцующие бенгальские огни.
В центре города в старом доме за оконным переплетом виден силуэт: женщина сидит на широком подоконнике. Повернувшись спиной к праздничному столу, снующим гостям и домочадцам, отгородившись от всех тюлевой занавеской и положив голову на колени, она наблюдает за кружением снежинок в свете уличного фонаря.
Четверть века с наступлением холодов она ждет снегопада. С той первой и единственной встречи.
Она выходила после концерта с друзьями, а он просто остановился их пропустить. Они встретились взглядами, а дальше… Гигантская теплая волна подхватила ее и понесла. Голова закружилась и перед глазами поплыл белый туман. Оглянувшись, она увидела его, стоящего на тротуаре. Серая куртка, серая кепка – ничего необычного, просто парень.
Дальше не было ничего. Ничего кроме необъяснимой тоски, раздражения и желания забыться. Сколько же глупостей она тогда наделала!
А потом пришел тот, самый первый, снегопад. Как раз в новогоднюю ночь. Мягкими лапами перебинтовав израненную душу. Сквозь шелест падающих на зонт снежинок она услышала голос. Будто кто-то вместе со снегом прислал ей весточку от него. И не было в тот день для нее более радостного события.
Простой парень в серой куртке и кепке – он долго искал ее. Однажды в порыве отчаяния он крикнул рваным облакам, ползущим по ночному новогоднему небу:
– Скажите ей!
Множество слов превратились в его голове в образы, звуки, дыхание… Легкий ветерок пробежал по лицу и стих. Он стоял один посреди колодца двора, задрав голову смотрел на облака – слезы радости текли по щекам.
Утром, увидев огромные снежные хлопья, он знал – его услышали. Так начался их диалог.
Общение высшего порядка – без слов, лишь чувства, живопись мыслей и музыка идей. За четверть века они научились не только читать письма на снегу, но и разговаривать, слушая ветер в кронах деревьев, пение птиц, звуки дождя. Они стали собеседниками, не зная имен друг друга. Просто говорили – «Ты». И этого было достаточно.
Огромный, белый лист, искрящийся самыми теплыми, самыми сокровенными, самыми нежными словами, кружил над городом.
Она читала, радовалась и знала, что завтра утром, выйдя на прогулку, ответит ему.
Баня
Жара плыла над провинциальным вокзалом, когда из двух плацкартных вагонов высыпала рота стриженых, ещё желторотых, только что принявших присягу, солдат.
– Хоть ноги разомнем, – проворчал Саня, – зачем надо было тащить нас через две пересадки в эту глухомань?
– Три дня спал и вдруг проснулся, – усмехнулся Илюха.
– К тому же мы ещё не доехали, – добавил Леха.
Три друга оказались в одной учебке, в одном отделении, что сильно сказывалось на дисциплине, так как эта троица вскоре стала хороводить половиной роты.
Быстрое построение, короткий марш к автобусам и вновь ленивые голуби прячутся в тени пыльных кустов сирени.
Спустя пару часов автобусы высадили своих пассажиров у строящегося палаточного городка в лесу, неподалеку от хутора в несколько дворов.
