– Для нас это тоже очень плохое происшествие, и мы бы хотели загладить свою невольную вину двумя мешками муки, а не одним, – через Джураева предложил афганцу Шаховской и добавил, обращаясь к Васе и Молдавану: – Принесите их, те мешки с мукой. Потом труп уберите с дороги.

Солдатики бросились исполнять команду. Быстро выставили муку из БТРа на обочину. Афганец, который до этого что-то бормотал трагичным голосом и очень подавленным видом, мигом оживился. Сквозь маску страдания промелькнуло выражение довольства. Он подхватил один мешок, бросил несколько слов окружавшим его детям и быстро устремился к мазанке. Бачата по-хозяйски окружили второй мешок.

Соплеменники, наблюдавшие за всем этим трагическим спектаклем, завистливо смотрели на мешки, как на дар свыше, и после такого завершения истории неспешно стали разбредаться по своим делам. Остальные детишки, не занятые охраной, чтобы не упустить выгоды, вновь побежали вдоль колонны с криками:

– Чарз! Чарз! Что есть? Что надо?

В это время Молдаван и Вася на солдатской простыне перенесли труп ребёнка туда, где стояли дети и мешок муки. Шаховской отошёл от места гибели ребёнка к своей машине и чуть ли не сразу услышал за ней рвотные позывы. Когда после всего возле техники появились молодые солдаты, у Васи раскраснелось лицо, а в глазах блестели слезинки.

Все военнослужащие, кто ещё не сел в технику, а находился рядом с БТРами, переместились на броню. По рации поступила команда, и колонна продолжила движение.

На всю катавасию было потеряно минут пятнадцать. Но таких ситуаций предусмотреть невозможно. Это событие из разряда всем известных и обязательных внеплановых обстоятельств.

Колонна батальона прошла кишлак.

А где-то сзади них огромная змеюка из техники всей оперативной группы дивизии стояла в неведении о происшествии и ждала завершения этой непредвиденной остановки. Наверно, кто-то ел, кто-то пил, а кто-то отливал, и это тоже нужно; кто-то осматривал машины, кто-то курил. Все служивые философски смирились с неизбежной неизвестностью: такие ситуации возникали в пути то и дело.

Всему народу ведь не докладывают о происшествии, и поэтому все с привычной невозмутимостью и с какой-то пользой для себя пережидали внеплановый перерыв.

Он совсем не лёгок, и очень изматывает – этот «путь на войну».

Глава 5. Подрыв 301-го

Едва отъехав от кишлака, Шаховской стал работать с маршрутной картой, чтобы оценить опасные участки дороги, где могли ждать сюрпризы. Молодые солдаты в это время перераспределяли имущество в десантном отделении, чтобы забить пустоты, оставшиеся после мешков с мукой. Нужно было всё заново равномерно уложить и по мере возможности отнивелировать, чтобы в десантном отделении опять стало удобно.

– Как закончите там выравниваться, не забудьте переложить РПО^[11] куда-нибудь поближе. Пусть будут под руками, – не отрываясь от изучения карты, бросил Шаховской.

– Чувство такое, что это я виноват в его смерти, – неожиданно заговорил Женя.

– Женя, ну что ты несёшь? Это судьба, воля Божья… Или Аллаха… как там у вас? Ты-то тут при чём?! Не дури, сейчас нужно себя держать крепко. Собраться и держать! – постарался успокоить водителя Шаховской.

– Да всё нормально. Оно хоть и больно, но меня хотя бы блевать не тянет. Как некоторых. Вон, Москвич аж проблевался.

– Ну и проблевался. Меня на гражданке никто не учил кишки с костями собирать! И размазанных по дороге мозгов я тоже не видел, – беззлобно, скорее оправдываясь, попытался огрызнуться Вася.

В БТРе зависло непродолжительное, но тягостное молчание.

– Товарищ капитан, а сколько мы этого хлеба везём? – прервал Женя это гнетущую ситуацию. – Ведь мы же продуктовую колонну будем прикрывать? Или ещё там что?..

– Там всё будет. Но в основном мука, зерно. Наверное, медикаменты. Да мало ли что им сейчас надо? Страна нищая. Ты же сам их детей видел. Голодранцы ходячие. Тощие. Им сейчас всё нужно.

– А мы в сам Кандагар войдём? – встрял воспитанный москвич Вася.

– С чего ты взял? – спросил Шаховской, удивлённый осведомлённостью своих молодых подчинённых.

Хотя тут удивляться особо было нечему, ведь «солдатский телетайп» всегда работал исправно.

– Так все же так говорят…

– А ещё говорят, что там духов тысяч двадцать… Что пришли с Пакистана. Злые, падлы, – возбуждённо влез Молдаван.

– Мы будем на блоках стоять, задача обычная. Сами входить никуда не должны. У транспортников есть своя боевая техника. Они и будут на разгрузке. Сейчас там, где будет колонна разгружаться, духов вроде нет. Там пока ещё сарабосы. Где точно будет разгрузка – это зависит от ситуации: может быть, в Лашкаргахе, а может быть, в Гиришках.

– А где это? – тут же спросил Вася, выкачивая все возможные детали предстоящей операции, которых, вероятно, и в самом штабе дивизии до конца не представляли.

– Вообще-то, не так и далеко от Кандагара. Я как раз в тех местах служил, пока меня в этот батальон не перевели. Когда эти новые БТРы сюда, в этот полк, передали. Ну и нас, водителей, тоже как технику передали год назад, вместе с этими машинами. Из десантно-штурмовой бригады под Кандагаром. Так что я как раз там и служил, – с безрадостной усмешкой сообщил Женя.

– Ну и как там? – продолжил беспокоиться Вася.

– Раньше было полно душар. Товарищ капитан, а всё же какая у нашего батальона задача? – перешёл как более опытный к конкретике Женя, выспрашивая важные подробности у командира.

– У всей оперативной группы дивизии одна задача – на самых опасных участках прикрыть колонну с хлебом. Нужно обеспечить её прохождение в пункт назначения. Несколько дней ждём, пока их разгрузят, а затем мы опять на блоки, и пропускаем транспортников обратно, чтобы вернутся на свою базу. Видимо, в Союз… Понятно? – простенько пояснил Шаховской.

– Да конечно, понятно. Что ж тут непонятного? – откликнулся Женя.

– А духи будут по дороге? – снова спросил Молдаван.

– Будут. Обязательно будут. Куда ж им деться? Так, ладно, ребятишки, не отвлекайте меня, мне надо с картой поработать, – отмахнулся командир от чересчур любознательных солдат.

Вася с Молдаваном озабоченно переглянулись, но старательно попытались страха не выказывать, скорее напоминая воробушков бойцовых пород, если такие, конечно, бывают…

В это время Женя произнёс:

– Дорога мне что-то не нравится… Разбитая сильно, но выбоин совсем не видно. Их песком позанесло. Выглядит ровно, а колёса в ямы проваливаются.

– Так, я наверх. Женя, слежу за дорогой. Если что, то предупрежу. Хлопну рукой по шлемаку, – обозначил условный сигнал командир.

– Понял, – ответил водитель.

Шаховской достал сигарету, прикурил, прихватил с собой сидушку и вылез на броню.

Сидя наверху, офицер стал разглядывать дорогу. Та и в самом деле оказалась сильно разбита, а выбоины засыпаны обманчивой пылью, которая значительно преуменьшала их опасные размеры или вообще их скрывала. Было невозможно определить истинную глубину выбоин, и, соответственно, что в них может быть спрятано. А спрятать там можно было без особого труда даже противотанковые мины, и это было бы полностью незаметно и типично для окружающего дорожного фона.

Колонна медленно, но продвигалась вперёд. В это время над ней традиционно барражировали «крокодилы» – вертушки прикрытия. Летающее возмездие. Они курсировали то вперёд по ходу, то возвращались, всё время контролируя ситуацию под собой.

Шаховской курил, сидя на броне, и чтобы чем-то себя занять во время этого монотонного движения, стал размышлять об этом, о вертолётах, замечательной их помощи и поддержке, и других обстоятельствах этой войны, которые, на взгляд Алексея, имели важнейшее значение для понимания её причин и характера.

«Хорошо, что над нами всегда есть вертушки. Они наше возмездие. С мгновенным мощным залпом, а главное – точное и неотвратимое. Да и уничтожить вертушки непросто, когда они летают парами. Сбей духи одну, и это сразу же неотвратимый молниеносный ответ другой вертушки. Так что вертолётчики для нас фактически ангелы жизни.