Я улыбнулся ей и кивнул головой. Мол, всё нормально, не волнуйся.

Ирка радостно улыбнулась в ответ, сверкнув белоснежными зубами. На щеках возникли и пропали задорные ямочки.

Одобряю ваш выбор, Сергей Петрович Ермолов, он же Гуня, мне тоже нравится. Даже очень.

— Георгий Михайлович, — проникновенно сказал Сашка Тимаков. — Мы давно говорили, что хотим живой уголок. А тут такой случай! Варан сам на нас выскочил, честно. Но Данатаров испугался, что вы рассердитесь и отпустил его. Простите нас, пожалуйста. Мы больше не будем!

Спать я лёг рано, часы показывали девять тридцать.

Перед этим успел заново познакомиться и даже поиграть с пятилетней сестрёнкой Ленкой, которая вернулась из детсада вместе с мамой, и поужинал. Отца не было — задерживался на службе. Обычное дело, как я помнил.

После ужина достал из книжного шкафа второй том Детской энциклопедии под названием «Мир небесных тел. Числа и фигуры», сел за свой секретер, зажёг настольную лампу и принялся изучать первую часть тома, где говорилось об устройстве Вселенной, галактики, Солнечной системы с её планетами и спутниками, и о многом другом, что было для меня жизненно важно. Номер газеты «Советская Культура» решил оставить на потом.

Долго, однако, не просидел. Всё-таки моё нынешнее детское тело не было подготовлено к таким нагрузкам. Да и взрослое тело Кемрара Гели, думаю, реагировало бы похожим образом.

Я вспомнил, как однажды грохнулся о поверхность Сшивы во время испытательного полёта на истребителе «Охотник» −42М, когда отказал тяговый двигатель, а гравигенератор не справился с нагрузкой и тоже решил отдохнуть. «Охотник» собирали по частям чуть ли не по всей юго-восточной части кратера Великой Победы (надо же, и название кратера помню, теперь бы ещё вспомнить, что это была за Великая Победа…), а я долго потом засыпал в самых неожиданных местах и в самое неподходящее время — организм активно восстанавливался и требовал сна.

То же самое случилось в кабинете директора школы, где мы естественным образом оказались после истории с вараном. Директор Георгий Михайлович, любящий иногда в рабочее время дерябнуть стаканчик-другой винца, а то и чего покрепче, находился в благодушном настроении (видимо, по этой счастливой причине) и не стал доводить дело до вызова родителей.

Однако в различных выражениях высказал всё, что о нас думает. Я успел услышать «разгильдяи», «оболтусы», «головная боль учителей», «горе родителей» и «люди, недостойные звания советского пионера», после чего уснул. Стоя. Проснулся уже сидя и первое, что увидел — испуганное лицо Примуса с набранной в рот водой из графина, которой он собирался брызнуть мне в лицо, изобразив собой пульверизатор.

Увидев, что я открыл глаза, директор облегчённо проглотил воду и велел всем убираться.

— От тебя, Ермолов, я и вовсе подобного не ожидал, — заявил он напоследок. — А ещё председатель Совета дружины! Как тебя вообще из госпиталя отпустили, не понимаю. Марш домой, и чтобы я тебя в школе не видел до полного выздоровления.

Вот и сейчас.

Стоило мне освежить сведения о Солнечной системе (девять планет, Земля — третья от Солнца, Меркурий, Венера, Марс, Пояс астероидов, четыре газообразные планеты-гиганта с кольценосным Сатурном и настоящим монстром — Юпитером и, наконец, маленький далёкий Плутон), как глаза начали безудержно слипаться, а мозг напрочь отказался воспринимать информацию.

Противиться организму я не стал — пожелал маме спокойной ночи (сестрёнка уже посапывала в соседней комнате), почистил зубы и лёг спать.

Провалился в сон, как в чёрную пропасть, где не было ни звуков, ни образов, ни снов, ни воспоминаний, а когда открыл глаза, уже настало утро следующего дня.

Солнце, поднявшееся над ближней сопкой, наполняло светом занавески на окнах, отчего казалось, что они вот-вот сорвутся с карнизов и поплывут по комнате, подобно солнечным парусам.

О как, я знаю и помню, что такое солнечный парус.

О как, Серёжа Ермолов тоже знает.

Но Серёжа знает из фантастических романов, а я знаю и точно помню, из чего их делают и как используют.

Знания и воспоминания Кемрара Гели — мои знания и воспоминания! — хлынули бурной волной, заполняя сознание.

Словно прорвало какую-то внутреннюю психологическую дамбу, и теперь ничего не мешало им переплетаться со знаниями и воспоминаниями Серёжи Ермолова.

При этом они не смешивались, я чётко их различал, всегда понимая, где одно, а где другое и контролировал каждое, не позволяя себе растеряться или, что ещё хуже, запаниковать.

Так различают разноцветные нити в едином электрическом кабеле. Так сливаются в одну мелодию партии различных инструментов в оркестре.

Так пахнет в весеннем лесу, полным цветов, травы и листьев.

Окончание интерната и праздничный бал (в памяти всплывает прекрасное запрокинутое лицо одноклассницы Миры Руды, обрамлённое огненно-рыжими волосами и восхитительный поцелуй, который, казалось, не закончится никогда, но всё же закончился).

Три Больших Дела, которые должен совершить каждый парень или девушка, достигшие пятнадцатилетнего возраста, если они хотят стать полноценными гражданами Гарада.

Пятнадцатилетнего, потому год на Гараде состоит из четырёхсот пятидесяти двух суток, девяти месяцев (семь месяцев по пятьдесят дней и два по пятьдесят одному) и четырёх времён года, из которых зима, весна и лето длятся по два месяца, а зима — целых три. За счёт особенностей движения второго солнца — Гройто, которое в этот период удаляется от Крайто на максимальное расстояние. И зима эта бывает очень лютой, уж поверьте. Очень.

А вот сутки похожи на земные — тоже делятся на двадцать четыре части, и гарадский ун практически равен земному часу.

Сразу же понимаю, что по земному счёту Кемрару Гели аж сорок лет, тридцать два — это по гарадскому, а год на Гараде длиннее.

Но и живут гарадцы гораздо дольше людей. Сто сорок пять гарадских лет. Значит, сто восемьдесят земных. Это в среднем. Тех, кто проживает дольше на один-два десятка лет, тоже немало.

Почему так — ещё предстоит разобраться подробнее, но в общих чертах я уже понимаю, что дело здесь в умении сознательно управлять некоторыми процессами, происходящими в организме (в частности, регенерационными и обменными), воспитании, особых тренировках и образе жизни, нацеленном на творческий созидательный труд до глубокой старости.

Ну и в высоких достижениях гарадской медицины, конечно.

Выматывающая все силы работа по терраформированию радиоактивной пустыни, до сих пор фонящей на месте древней столицы Восточного Гарада — Ксамы, уничтоженной ядерными ударами Западной Коалиции во время Последней Войны.

Вот и с Великой Победой разобрались, в честь которой назван кратер на Сшиве.

Восточный Гарад победил ценой сотен и сотен миллионов жизней. С тех пор планета объединена, и на её алом знамени, перечерченном слева-направо и снизу-вверх по диагонали жёлтой полосой (символ некогда разделённого человечества), начертано четыре слова: «Жизнь», «Созидание», «Любовь» и «Справедливость».

«Жизнь» и «Созидание» — в левой части. «Любовь» и «Справедливость» — в правой.

Торжественное получение звания «Полный гражданин Гарада», которое ничем не отличается от просто «гражданина Гарада», за исключением права, в случае опасности для общества, первым встать на его защиту и первым же умереть.

Первая бутылка крепкого твинна, распитая на пару всё с той же Мирой Рудой и полная бешеной страсти ночь, последовавшая вслед за этим.

Поступление в Космическую Академию на инженерно-лётный факультет.

Первая серьёзная курсовая работа — расчёт мощности кваркового реактора для грузо-пассажирского космолёта средней дальности.

Первый самостоятельный полёт по маршруту Гарад-Сшива-Гарад…

Постепенно этот поток схлынул, упорядочился, разбился на множество ручейков и, наконец, окончательно затих, растворился в недрах сознания и подсознания.