– Когда мне страшно, я тоже колдую, Батис, – ответила последняя из рода Алроуз, стиснув ведьмочку в крепких объятиях, – когда мне скучно, пью вино, а когда грущу, топлю вину в вине.

– Бабуль, в твоем алкоголическом омуте топится не только тоска и грусть, но и черти, – недовольно проворчала Шильда и скрестила на груди руки, с которых медленно и верно сходила змеиная болезнь, – лучше придумай, как нам выбраться отсюда. Живыми. Рядом с этим склепом я чувствую себя хреново. Так странно оказаться здесь по-настоящему. В игре это место было так не пугало.

В лесу вдруг каркнула ворона, и ведьмы встревожено переглянулись.

– Знаешь, что здесь по-настоящему пугает? – загадочно спросила Батис и сама ответила на свой вопрос. – Черная дыра. Не такая, как в игре. Когда я свалилась с дерева, то чуть в нее не упала. Это реально пропасть какая-то.

Заинтригованная Джилиана и Шильда последовали за юной ведьмочкой по узкой тропинке, огибающей руины замка, и через несколько минут вышли на зеленую поляну, в центре которой зияла огромная лунка для гольфа.

– Похоже на кротовую нору, – задумчиво произнесла Шильда.

– Так оно и есть! Это настоящий мост Розена-Эйнштейна! Глянь, олда, возле этой дыра по кругу металлическая кайма, только она заросла травой. Я немного поскребла землю и смотри, что нашла, – возбужденно пробормотала Батис и ткнула Джилиану лицом в пучок травы.

– Похоже на металлическую пластину, – подслеповато щурясь в сумерках, произнесла рыжеволосая ведьма, отплевывая землю.

– Это точно ободок! – подхватила Шильда и осторожно обошла черную дыру по кругу, то и дело присаживаясь на корточки, чтобы изучить землю. – Похоже на буквы. Клянусь, я даже могу прочитать кусочек фразы: «Времени ход, иди наоборот».

– Ты же понимаешь, что это на самом деле, верно? – загадочно спросила у подруги Батис и внушительно замолчала.

Увы, Джилиана Ван Де Блейк понимала.

Роясь в земле, как собака, закопавшая кость и теперь пытающаяся ее найти, последняя из рода Алроуз обошла по кругу черный провал и воочию убедилась, что покрытая травой надпись гласит:

– «Времени ход, иди наоборот задом наперед с заката на восход, все будет так, как я скажу, противоход я ворожу: входи, герой, твой мир теперь мой», – прочитала Джилиана и еле удержалась от того, чтобы не перекреститься, как любил делать ее бывший возлюбленный Лестер Маккинли.

– Мост «Окно»! Это он! – не выдержав, радостно завопила Батис, и подняла с земли камень, чтобы бросить его в черную дыру и измерить ее истинную глубину.

Вдруг из ямы донесся звонкий стук и приглушенный рык.

Шильда, бледная, как смерть, мужественно переборола желание с диким воплем броситься наутек в чащу Ржавого леса и заглянула вглубь черной дыры, увидев по ту сторону каменный тоннель, по которому шла толпа чудовищ в доспехах.

Нарушая все законы природы, толпа монстров двигалась так, словно ходьба по стенам была для нее делом обычным. Увидев перепуганную девушку, чудовища с криками бросились вперед и через мгновение вывались на поляну, как дрожжи из деревенского туалета.

– Мультик? Хуз? – удивленно спросила Шильда, рассматривая огромного зеленого орка и лучника в золотых доспехах, старых добрых друзей из компьютерной игры, беспомощно лежащих на траве, словно жуки, коварно перевернутые на спинку.

– Это последствия перехода. У них акклиматизация, – деловито пояснила Джилиана, тыкая носком ботинка незнакомого героя, одетого, словно Ван Хельсинг.

– Вы хто? – прогудел, словно органная труба, орк. – Че за скилл? Я в полном умате1.

– Болван, – с трудом выговорил Хуз, – это не игра. Я чувствую боль. И вонь. Котлетка, Пюрешка, вы как?

Названные герои, покачиваясь, встали. Выглядели они так, словно только что прокатились на американских горках, и их до сих пор мутило.

Это были парень и девушка, выглядевшие почти одинаково, словно двойняшки. Оба были одеты в коричневые кожаные доспехи, украшенные кружевами, шестеренками и цепочками.

На девушке красовался черный кружевной корсет и цилиндр с серебряными шестеренками, из-под которого кокетливо выглядывали короткие светлые локоны. Ее белокурый брат-близнец носил белый кружевной жилет и такой же цилиндр с золотыми шестеренками.

В руках оба держали диковинное оружие: девушка – серебряную колотушку, похожую на молоток, а парень – золотой пистолет, смахивающий на воронку, в которую зачем-то вставили пружину.

– Все норм, – со стоном отозвался третий незнакомец с длинными темными волосами и лорнетом в длинном кожаном плаще, состоянием здоровья которым никто не поинтересовался, а зря, ведь ему переход дался труднее всех, – только шляпу помял, а так… все норм.

– Макарошка, – тоненьким голоском произнесла девушка в цилиндре и помогла товарищу встать, – здесь какие-то нипы2. Что это за локация?

Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы в разговор героев не вмешалась Шильда.

– Всем привет. У меня для вас две новости: одна плохая, а другая – очень плохая. С какой начнем?

– Так, если это плохая новость, то какая тогда – очень плохая? – мрачно поинтересовался Хуз, когда Шильда объяснила игрокам, что они переместились из компьютерной игры в волшебный мир и стали заложниками иной реальности, и все происходит, увы, по-настоящему.

– Здесь набирает силу средневековый зомби-апокалипсис, – вмешалась Батис, в которой орк и лучник с трудом признали Госпожу – так сильно ее реальная внешность отличалась от образа игрового персонажа.

– Так ведь это не плохая новость, а очень и очень хорошая! – легкомысленно воскликнула девушка в цилиндре и звонко рассмеялась. – Мы как раз профилируемся на зачистке нежити. Правда, Пюрешка?

Парень, которого на самом деле звали Пьером, а друзья – Пюрешкой, холодно улыбнулся и кивнул. Он был французом и общался в чате игры с помощью гугл-переводчика, который теперь исчез, превратив его в безмолвного убийцу живых мертвецов.

Девушку звали Колеттой, и она тоже была иностранкой, правда, никакого барьера у нее, отродясь, не существовало: ни языкового, ни этического, ни психологического. Она без умолку лопотала то на французском, но на английском, то на бог весть каким языке. Неудивительно, что компаньоны по игре называли ее Котлеткой, ведь она могла превратить в лепешку не только мозг зомби, но и живого мыслящего человека.

«Excite mes nerfs et je vais baiser ton cerveau3», – гласила татуировка у нее на руке, глубинное значение которой постигла только Джилиана Ван Де Блейк и молчаливый Пьер.

Макарошку звали Марком. В реальной жизни он был поваром, который засорял чат игры рецептами итальянских паст, за что и получил свое прозвище. Узнав, что попал в волшебный мир, Макарошка ни капельки не удивился, зато его шокировало то, что Батис и Джилиана оказались самыми настоящими ведьмами, к которым он причислил по ошибке и Шильду, не догадываясь, что в душе она – злой и вредный гном.

– Ван Де Блейки отравили жизнь в Локсе, теперь игру превратили черт знает во что, – недовольно проворчал Хуз, сверля Шильду недружелюбным взглядом, – не зря ты меня в игре бесила. Видно чуял, что ты и есть та самая мелкая и злая паршивка, что попортила мне… хм… кровь, а Мультику – кукуху!

– Заткнись, вонючка! – дружелюбно, по старой доброй привычке, огрызнулась Шильда.

– У нее даже кровь отрицательная, что уж говорить о характере? – попыталась разрядить обстановку Джилиана Ван Де Блейк, напряженно всматриваясь во тьму Ржавого леса.

– Так вы злые ведьмы? – спросил Макарошка, нервно заряжая винтовку, только что мирно болтавшуюся у него за плечом, серебряными пулями.

– Я ангел, честно слово! Просто на метле быстрее, – ослепительно улыбнулась Макарошке рыжеволосая ведьма, тут же снискав его полное и безоговорочное доверие, ведь красивые и дружелюбные женщины не могут быть злыми и коварными ведьмами – это каждый знает.