После двух бутылок водки на троих идеи о том, что было надо писать на транспаранте, не появилось. Пришлось к мозговой атаке подключить остальных дураков и симулянтов моей палаты. И, наконец, после, того, как опустели четыре бутылки, у Митьки появилась свежая мысль:
– По, моему, там что-то про нас должно быть написано, – сказал он.
– То есть, про дураков, – уточнил Некто, находящийся во всесоюзном розыске.
– Что вы! – воскликнул Сумасшедший работник НИИ, – «Дурак» – это разговорно-бранный термин. Есть такое вполне литературное понятие, как «Идиот».
– А «Идиот» – это звучит гордо! – осенило Веньку.
– Постойте, постойте, товарищи, – вдруг подал голос Сумасшедший партийный работник, который от водки осмелел и забыл про партийных работников, грозящих ему отрывом ушей, – в наглядной агитации, то бишь, в транспаранте, должна быть идеологическая составляющая, так сказать, какой-нибудь «-изм»!
И тут до меня дошло:
– Если должен быть «-изм», то, значит это слово: «идиотизм»!
– Логично! – воскликнул Сумасшедший работник НИИ.
– Да, идеологическая составляющая усматривается, – согласился Сумасшедший партийный работник, пристально усматривая что-то в стакане, наполненном водкой.
Помню, мы все выпили по случаю удачного завершения мозговой атаки ещё по стопарику водки. И больше ничего я не помню…
После того, как ящик водки был опустошён, самые стойкие из нашей компании – вечные клиенты наркологического отделения – подняли на предусмотренное для такой цели место огромный транспарант, на котором красовалось «В СССР – ИДИОТИЗМ!»
На транспарант никто не обращал внимания дня два. Главврача куда больше, чем порученный мне транспарант, волновала дача, которую никак не мог закончить строить Некто, находящийся во всесоюзном розыске. Я после попойки никак не мог выйти с похмелья. А остальным так примелькались всякие транспаранты и лозунги над головами, что очередной, они, наверное, и не заметили.
Но дня через два в психбольницу приехал Товарищ в штатском и, показав на вахте удостоверение, от которого санитары вытянулись в струнку, прошёл к Главврачу. Ему Товарищ в штатском также показал своё удостоверение, от которого у Главврача вырвался наивный вопрос:
– И чем же ваше учреждение могло заинтересовать такое учреждение, как наше?
– Да, представьте себе, есть чем заинтересовать. Хотя бы вот этим, – и Товарищ в штатском указал на красовавшийся над психбольницей транспарант «В СССР ИДИОТИЗМ!»…
После того, как к Главврачу вернулся дар речи, он скороговоркой залепетал:
– Да это всё психи! Ведь здесь одни психи! Всякий бред пишут!
– Такой «бред», как правило, пишут нормальные люди, – мрачно заметил Товарищ в штатском, – Кто конкретно это написал?
Кто именно это написал, достоверно установлено не было. Но всем было известно, что поручали написать мне.
Когда меня привели в кабинет Главврача, я ещё не знал, что именно написано на транспаранте, но я сразу понял, что написано что-то не то, ибо Главврач сразу заорал:
– Ты что написал, засранец! Тебе это поручали написать!? Совсем с ума сошёл!!!
– Доктор, успокойтесь, – осадил его Товарищ в штатском, – в психбольнице сходить с ума не только можно, но и нужно. На то психбольница и создана, чтобы граждане сходили с ума в установленном законом месте.
– А ты, друг, – это Товарищ в штатском обратился ко мне, – скажи-ка кто тебе поручал написать вот это? – и он показал на транспарант, от содержания которого я сам испугался.
– Да вот он… – и я кивнул на Главврача.
– Понятно… – зловеще изрек Товарищ в штатском.
Главврач упал в обморок.
А через час меня выписывали из психушки.
– Теперь тебя даже в дворники не возьмут, – пообещал лечащий врач, вручая мне больничный, в котором аршинными буквами был написан диагноз «Шизофрения. Прогрессирующий дебилизм».
А вот Венька и Митька искренне завидовали мне: «Теперь в армию не возьмут!».
– Да я от армии ещё раньше откосил. «Белый билет» у меня уже есть…
– А диагноз все равно хороший, – вдруг удивил меня Некто, находящийся во всесоюзном розыске, – если кого прибьёшь, то сразу на этот диагноз кивай: эта отмазка классная! В тюряге не закроют, а в психушку посадят.
От перспектив, открывавшихся после выписки из психушки с таким многообещающим диагнозом у меня по-настоящему стала «съезжать крыша», которую вернул на место внезапно возникший Товарищ в штатском.
– У тебя, друг, проблемы? – обратился он дружелюбно.
Я только развёл руками.
– Могу помочь, – сказал Товарищ в штатском и предложил сигаретку, – но и ты помочь должен…
Помощь моя заключалась, во-первых, в том, что я должен сообщить Товарищу в штатском о пациентах психбольницы, которые говорят всякие гадости про власть.
– Так они психи, всякую чушь могут нести, – усомнился я в целесообразности данного поручения.
– Как показывает практика, гадости про власть говорят, главным образом, вполне нормальные люди, – развеял мои сомнения Товарищ в штатском, – Главное, сообщи мне, а моё дело разобраться псих он или нет.
– А вы психиатр? – задал глупый вопрос я, на что в ответ последовал вопрос не менее интересный:
– А ты, друг, кажется, значишься шизофреником?
И вопросы задавать расхотелось.
Во-вторых, я также должен был сообщить Товарищу в штатском о психах, которые вызывают подозрения, психи ли они.
– Есть такие! Есть! – воскликнул я.
И сдал Товарищу в штатском Веньку и Митьку, которые косят от армии, и Некто, находящегося во всесоюзном розыске. Но Товарищ в штатском только отмахнулся от моей информации, как от назойливой мухи:
– Да пусть менты этой ерундой занимаются!
Его интересовали те, кто косят под психов «по политическим мотивам». Что это значит – я побоялся спросить, но вдруг вспомнил, что…
– Меня же выписали! И больничный дали с диагнозом…
– Если ты согласен, то считай, что никуда не выписан и больничного с диагнозом нет!
– А Главврач? Он же…
– Увезли в больницу с инфарктом, – успокоил меня собеседник, – хотел я, чтобы он мне помог, а он с таким здоровьем оказался…Психи, наверное довели. Пришлось за помощью к тебе обращаться. Так ты согласен, дружок?
А куда мне было деваться? Возвращаться с сумасшедшим диагнозом туда, где бродили мои сумасшедшие кандидатуры и откуда меня отвезли в сумасшедший дом? Так и с ума можно сойти! И я согласился.
Взамен за мои услуги Товарищ в штатском обещал ликвидировать все записи, подтверждающие моё психическое заболевание, а также уволить меня по приличной статье из УТТ и привезти оттуда мои документы.
Я понял, что очень плохо понял, какой именно информации от меня хочет Товарищ в штатском и, поэтому, решил посоветовался с товарищами по палате.
…И товарищи по палате взахлёб стали рассказывать про врачей и друг про друга, какие они гадкие анекдоты про Брежнева с Горбачёвым рассказывают, какие пакости про советскую власть говорят!
Потом стали приходить психи из других палат.
Пришлось завести тетрадочку, которая за один день оказалась заполненной доносами.
Потом ко мне с заговорщицким видом стали подходить врачи, сообщать о своих коллегах и больных всякие гадости. Пришлось заводить тетрадочки, которые стали заполняться за полдня.
Некто, находящийся во всесоюзном розыске, сам составил подробный список всех психбольниц, в которых он скрывался от правоохранительных органов и Главврачей, которые знали о том, что он натворил, но не сообщали куда следует.
И только Сумасшедший партийный работник ничего мне не сообщил, ибо хотел лично встретиться с Товарищем в штатском. Наверное, на меня что-то хотел настучать.
В общем, за неделю я насобирал тетрадочек на целую пухлую папочку на всех, кроме меня больных и врачей психбольницы. И стал с нетерпением ждать Товарища в штатском.
Но тут как всегда случилось … В дурдом приехала комиссия!
Поскольку Главврач лежал с инфарктом, коллектив врачей, дураков и симулянтов разложился окончательно. Профессиональные пьяницы из наркологического отделения уже не лечились от злоупотребления алкоголя, а только занимались его употреблением. Врачи разобрали больных на работы на своих подворьях и квартирах и даже перестали возвращать их на ночь в больницу. И вдобавок ко всему, над больницей гордо реял транспарант «В СССР – ИДИОТИЗМ!».
