Бедный Леонид Ильич! Надо же было связаться ему со мной, а мне с его женой!

Потом шёл интересный материал заседания женсовета, на котором разбиралось поведение Просдохи Емпистадоровны. Незамужние и разведенные члены женсовета больше возмущались не поведением Проси, а тем, что я не, обращая внимания на незамужних и разведённых, связался с женщиной мне в мамы годящейся. Много интересовались тем, чем же Прося завлекла меня, хотя, по идее, ничем завлечь не могла. Очень интересовались, чем же мы с Просей занимались и как занимались. А Прося твердила, что просто по пьянке спутала меня с законным мужем и ничего не помнит. В итоге Просе за «поведение в быту» было «указано» женсоветом.

Теперь предстояло разбираться со мной и принимать в соответствии с резолюцией Негодяевича «меры воздействия». Я уже спешно соображал, какое придумать приличное объяснение своему неприличному поведению, как вдруг в дверях появился наш заботливый председатель профкома:

– Мужики и дамы, я кур, колбасу и конфеты привёз!

Комитет комсомола дружно вскочил, схватившись за кошельки, но спохватился, вспомнив обо мне. Со мной надо было что-то срочно делать. И наш комсорг нашелся:

– Слушайте, друзья, – обратился он к присутствующим, – все вы всё прочитали по Клизме, так что объяснять нечего. Он и сам малость пострадал: муж Проси за ним с трубой гонялся, мог запросто и убить. Виновата больше кладовщица: нечего женщине столько пить, что своего мужика с чужим путать. В общем, ставим тебе, Клизма, на вид. Ты не против?

Ну как я мог быть против?!

И комитет комсомола, сшибая друг-друга, побежал занимать очередь.

Целый день я пялился на все, что ни было у меня на виду, пытаясь понять – что же поставил мне «на вид» комитет комсомола. Но так и не мог понять. А под конец дня ко мне заявился комсорг. Я поначалу пытался спрятаться от визитера, думая, что он собирается мне что-нибудь ещё поставить или вставить. Но настроение у комсорга было совсем другое.

– Да не прячься, Пол, – комсорг дружелюбно подмигнул, – между нами, мужиками говоря, тебе не помочь ли в знакомстве с бабами?

Я только пожал плечами.

– Ну, Пол, я вижу, что нужно, – продолжал комсорг, – это уже видно, что у тебя проблемы, раз уж связываешься с бабулями, а потом за тобой деды с трубами бегают.

Тема разговора была очень неприятная, но гнать комсорга было как то неудобно: какое-никакое, а начальство всё-таки.

– Так вот, Пол, я хочу дать один адресок одного кооператива, который это дело организует во всесоюзном масштабе, – и комсорг протянул карточку некоего кооператива «Счастье», – бери-бери, а там посмотришь сам: хочешь жену, хочешь просто бабу найдёшь.

– Спасибо, – промямлил я, не понимая причину такой доброты, но она очень скоро прояснилась.

– Из «спасибо» шубы не сошьёшь, – заметил комсорг и перешёл к тому, зачем пришёл, – Пол, организуй балдёжку подрихтовать мой «Жигуль».

Я только и пробурчал: «С этого и надо было начинать…»

С трудом откопав из всяких закутков членов балдёжной бригады, я ещё с большим трудом мобилизовал их на ремонт машины комсорга. Однако, внезапно в РММ заявился Филька, который обнаружил ремонтируемую личную машину секретаря комитета комсомола и немедленно выгнал. А мне, чтобы неповадно было организовывать в рабочее время ремонты личных машин всяких тут шляющихся, – лишил 50 % премии. После этого загнал на ремонт свою машину да ещё срочно заставил делать отчёт и итоги соцсоревнования.

Дорого мне обошёлся адрес кооператива, который дал мне комсорг. Мало того, что меня лишили 50 % премии, после того, как я заявился по указанному в визитке адресу, меня потребовали внести ещё 50 рублей за предстоявшие услуги.

После того, как я принёс квитанцию об уплате, только тогда со мной начали разговаривать. Представлял «региональное представительство кооператива» интеллигентный, слегка скрюченный радикулитом дедушка, представившийся Аристарховичем.

– Э-хе-хе, – пробормотал дедушка, – вы не смотрите на меня, как на старого некомпетентного хрена. Я в молодости таким был хреном, что у-у-у! Поэтому у меня опыт в делах любовных о-о-о! И как старого кобеля меня поставили на этот пост. Так что, молодой человек, мы с Вами общий язык найдём.

Дедушка хотел похлопать меня по плечу, но ойкнул, ибо радикулит заклинил его ещё больше.

Потом мы с Аристарховичем остограмились за знакомство и сели заполнять какие-то анкеты. Лучше бы мы сделали это в обратном порядке, потому, что я так и не понял толком, что же я заполнял.

– Слева твои данные, справа – кандидатуры, – услужливо пояснил Аристархович, когда я собрался что-то пометить в анкете.

– Какой «кандидатуры»? – удивился я.

– Это та, которую ты хочешь женой иметь, будет называться «кандидатурой», а для неё – ты «кандидатурой» будешь, – пояснил дед.

– Да не жену хочу, мне бы бабу бы просто…

– Ну потом сам разберешься, а сейчас главное, – анкету заполняй.

Потом мы ещё раз остограмились и я вообще оказался не в состоянии заполнять анкету. Аристархович взялся довести это трудное дело до конца. Но после употребления алкоголя начал сам путаться в анкетах и стал спрашивать меня:

– Так, слева твои, а справа – кандидатуры или – наоборот?

– Да пиши уж что-нибудь… – махнул я рукой.

Что там заполнял Аристархович, я не знаю по сей день. Но, по-видимому, он написал нечто, ибо после того, как анкеты отправились на обработку на ЭВМ, ко мне пришло письмо на фирменном бланке.

«Министерство тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР. Львовское производственное объединение «Львовхимсельмаш»», – красовалось на бланке. Я опешил. Но окончательно обалдел, когда прочитал чуть ниже аршинными буквами: «Кооператив «Счастье». Чем, интересно, занимался этот кооператив в Министерстве тракторного и сельскохозяйственного машиностроения?

«Уважаемый тов. Клизма А.Э.! – говорилось в письме, – В связи с тем, что у нас есть возможность предложить Вам большее число кандидатур, отвечающее вашим требованиям, просим подтвердить Вашу готовность ответить каждой из них. В случае Вашего желания ограничиться каким-то определённым числом кандидатур, – просим указать это число.»

А я и не знал, что и писать, ибо сам не знал, какие мои требования к кандидатурам, поскольку их писал Аристархович, а не я. Поначалу пытался найти «региональное отделение» «Счастья», но найти не мог, ибо, однажды побывав там, так напился на халяву с Аристарховичем, что и дороги не помнил. Пока я соображал как дальше быть, в «Счастье» решили, что молчание – знак согласия и мне пришли письма от кандидатур. Целых двенадцать! С фотографиями.

Из Киева от Светы, из Ташкента от Вики, из Москвы от Эллы, из Ленинграда от Кати, из Свердловска от Тани, из Ульяновска от Марины, из Костромской области от Насти, из Волгограда от Стеллы, из Горького от Зины, из Саратова от Наташи и Нины. Вот это да!!!

Зина уже успела побывать замужем, родить сына и развестись. Света и Вика ещё не успели развестись, но обещали сделать это, если я окажусь лучше, чем их «нищие и вечно пьяные скоты». Остальные писали, что в «законном браке не состоят», но состоят ли в незаконном – не писали.

Кандидатуры были очень и очень разные. Судя по фотографиям, все были красавицами. Но, вот только, когда я присмотрелся, то обнаружил, что почти все фотографии – наших известных актрис. Некоторые забыли даже содрать с обратной стороны типографский шрифт с фамилиями. Зина прислала фотографию какой-то фотомодели из какого-то журнала.

Разброс в возрастах был большой. Зине было 45, а Элле – 17. Кто кем работал я толком и не понял. Зина работала официанткой. Элла была ещё школьницей. Таня написала, что является представительницей самой древней и самой любимой мужчинами профессии (какой именно – не пойму до сих пор). Остальные писали, что мечтают стать актрисами, фотомоделями, начальницами отдела торговли или, на худой конец, директорами магазинов.

Но вот, что интересно: все, хотя меня в глаза не видели, писали, что страстно любят меня и хотят от меня детей. И самое интересное и главное: все спрашивали: когда же я получу квартиру и куплю машину? Что же, в самом деле написал в анкетах обо мне Аристархович?!