– А Вы знаете, что скажут в райкоме партии!?
Этого не знал никто. Даже сам секретарь парткома. Но испугались все страшно. Ситуация получалась тупиковая. Поголовно увольнять бригаду нельзя: райком не поймёт. Денег, чтобы создать человеческие условия для работы слесарей нет (не от своей же зарплаты отрывать!), хватает только на условия скотские. Тогда конфликтующие стороны пошли на компромисс: начальство продолжало платить как платило, а бригада продолжала балдеть как и балдела. Все остались довольны. Кроме водителей. Но тогда те приходили ругаться к слесарям, те отвечали:
– Не нравится – сами ремонтируйте.
И водители ремонтировали сами. Платили за ремонт – слесарям.
Ну а бригада совсем разложилась и забалдела окончательно. Про приставку «комсомольская» потихоньку забыли, а то, что она «балдёжная», понятно было всем.
Публика в состав балдёжной бригады входила преинтереснейшая. Например, некто Баклушин. До того, как попасть в «балдёжку» он работал сварщиком и работал весьма интересно. Когда к нему подъезжали или подходили заварить или сварить что-нибудь, Баклушин кривил физиономию и нудно объяснял, что того нет да сего нет, а потому ни заварить, ни сварить ничего нельзя. Когда же проситель спрашивал, когда же будет то да сё, сварщик протяжно отвечал: «Н-а-д-о-ж-д-а-т-ь». Кто понимал, что, дескать, «надо ждать», тот ждал и ждал очень – очень долго. Кто понимал, что «надо-ж дать» – давал пол-литра, литр, и т. д. – в зависимости от сложности и объёма сварки, – и в считанные минуты получал то, что и просил. Однажды к Баклушину притащили на разрезку для сдачи в металлолом какую-то рухлядь из «калашного ряда», но, поскольку, она никому не была нужна, никто за газорезные работы не ставил Баклушину и стопарика, то сварщик на нее и внимание не обратил. Однако почти одновременно на сварку приволокли авто, прибывшее с капитального ремонта, которое, как водится, после этого ремонта – требовало ремонта не меньше. Сварки было хоть отбавляй и водитель машины, зная установленный Баклушиным порядок, выставил ему сразу два пузыря «Русской». То ли бог покарал сварщика за мздоимство, то ли черт попутал, но, получив предоплату, Баклушин тотчас употребил её внутрь, хотя прежде делал это только после работы, а не до. А, употребив непотребное для рабочего дня количество, потерял ориентировку в пространстве и времени и вспомнил, что ему что-то притащили на разрезку, но забыл, что так же притащили что-то заварить. В несколько минут газорез расчленил на мелкие кусочки автомашину, прибывшую из капитального ремонта. И когда заказчик пришёл за ней, Баклушин протянул дымящиеся обломки. После этого сварщика срочно перевели в балдёжную бригаду, а потерпевшего водителя заставили собирать ту рухлядь, которая должна была быть разрезана Баклушиным.
Не менее интересной личностью был бывший водитель вахтового автобуса Сопля. Его привела в балдёжную бригаду любовь ко сну. Однажды Сопля спал в своём автобусе так, что проспал угон этого автобуса неизвестным негодяем. Неустановленное лицо угнало автобус почти за сотню километров, а Сопля всё это время сладко дрыхнул на заднем сиденье угоняемого транспортного средства. Проснулся он среди тайги, когда стало невыносимо холодно, ибо двигатель давно заглох и разморозился. После того, как у Сопли удержали стоимость размороженного двигателя, он был переведён в сторожа, но и здесь отличился. Вагончик сторожей, в котором спал сторож Сопля, был погружён опять-таки неустановленными лицами на неустановленное транспортное средство и был увезён в неустановленном направлении. Правда, на этот раз Сопля был разбужен ворами и выброшен на дорогу. После этого Соплю перевели в балдежку, где его сон для окружающих никакой опасности уже не представлял.
В общем, в балдёжной бригаде были собраны личности, которые при исполнении своих обязанностей в обычных условиях вытворяли нечто из ряда вон выходящее и, поэтому, нуждались в условиях необычных. И условия работы балдежной бригады были действительно необычные. Почти всё рабочее время бригада пряталась по закуткам, где спала, играла в карты, пила водку, одеколон и шампунь. Работу, которую должна была выполнять бригада, делали водители, которые материли балдёжников, на чём свет стоит. А те в это время материли начальство, что им очень мало платят.
Было у этой бригады ещё особое предназначение. Нередко Начальник, Главный инженер и иное мелкое и крупное начальство загоняли на ремонт свои «Жигули», «Москвичи» на участок балдёжной бригады и мастеру участка (коим теперь являлся я) надлежало извлечь членов бригады из их конспиративных закутков и организовать их силами ремонт личного авто какого-нибудь начальника. Странно, но балдёжники, посылавшие далеко-далеко любого водителя, просившего помочь в ремонте государственной колымаги, сразу же без разговоров шли ремонтировать личные транспортные средства руководящего состава предприятия.
Филька не хотел появляться в цеху. Во-первых, не желал выслушать оскорблений в свой адрес от копающихся в грязи работяг. А, во-вторых, не хотел испачкать костюм свой, так как воздух в РММ был такой, что даже ни к чему не прикоснувшись, можно заработать на костюме мерзкие масляные пятна. Потому препроводить меня к месту работы послал главного механика Гаврилыча, который продолжил инструктаж, начатый Главным инженером, только более детальный и с выходом на рабочее место:
– Вообще, работа у тебя, – не бей лежащего, ничтяк работа. Запчастей всё равно нет на складе, так что за запчасти не волнуйся. Их водилы друг у друга воруют, или за пузырь достают. Если уж кто особо будет доставать, скажи: «Что, я рожу что ли» – и отстанут. Бригада твоя всё равно ни хрена не делает, так что руководить нечем. Если очередь на место на ремонт будет, – пускай сами водилы её устанавливают, не требуй пузыри на место вне очереди, а то парень на твоём месте работал раньше, ему за это водилы башку проломили. Правда, бумажки надо иногда составить, отнести на подпись, но то чепуха, – пиши, что в голову взбредет, их для отчёта пишут, чтоб деньги да матценности списать, которых давно нет. Ну а в общем, главная задача – не проспать, когда аванс и зарплату дают…
Пока шёл инструктаж, мы подошли к месту моей будущей работы, – уютной каптерке с прожженным сигаретами диваном, холодильником с початой бутылкой водки и надкушенным огурцом, магнитолой с кассетами Токарева.
Со своей чистотой в этом грязнущем цеху каптерка торчала каким-то оазисом среди болота. Не случайно, ее предыдущие обитатели, подражая своим старшим товарищам из конторы, тоже вывесили плакат: «В рабочей одежде не входить». Как и в конторе на стенах висела наглядная агитация, а так же итоги соцсоревнования, если верить которым, балдёжная бригада всегда перевыполняла планы. Вообще, жизнь была прекрасна. Если не выглядывать в цех из заляпанного какой-то дрянью окошка каптерки.
– Располагайся, – главный механик широким жестом, – пригласил меня к столу, куда уже были доставлены из холодильника початая бутылка водки и надкушенный огурец.
Но расположиться я не успел, ибо в дверях возник промасленный до последней нитки работяга, каптерка резко наполнилась мазутным смогом.
– Гаврилыч, когда же болты кто-нибудь у нас точить будет?! – спросил работяга.
– Да вот, у вас мастер новый будет, – кивнул Гаврилыч на меня, – к нему и обращайся…
Работяга вперил мазутный взор в меня, и я растерялся. Но Гаврилыч, разливая по сосудам водку, поспешил напомнить:
– А я тебе говорил что говорить…
Я вспомнил и, потупя взор, начал мямлить:
– Да…, это вот…, я, что… рожу, что ли…
– Понятно, такой же козёл пришёл, – сделал вывод промазученный человек и удалился.
– Привыкай, привыкай, – подбодрил Гаврилович, кромсая надкушенный огурец – сейчас со своей бригадой познакомишься.
И точно, как будто услышав слова Главного механика, в дверях каптерки появились лица, физиономии и рожи членов балдёжной бригады.
Я так и не изучил природу феномена балдёжной бригады, но факт остаётся фактом: стоило кому-нибудь чокнуться стаканчиком о стаканчик, как через несколько минут на звон стаканчиков летели все члены балдёжки. То ли каждый из них обладал феноменальным слухом? Толи у балдёжников выработался какой-то условный рефлекс? Для меня это осталось загадкой. Но, узнав феномен, я потом всегда таким способом собирал балдежников, а другим способом их всех собрать было нельзя.
