– Так и будешь над душой стоять? – сказала она мне.

Молча, я повернулся и пошёл на кухню, чтобы попить воды перед выходом, а заодно ещё провести анализ своих ощущений и понять, готов я посикать или нет, потому что научившись терпеть долгие часы, мне иногда без этого трудно понять, что я хочу в туалет.

Дойдя до кухни, а налил себе ещё тёплой воды из чайника, выпил её, облокотившись на стол, думая о туалете, и понял, что не хочу. Вернее, немного хочу, но не настолько, чтобы пойти. Сполоснув кружку, я пошёл обратно в прихожую. Выйдя из кухни, проходя мимо туалета, я задумался о том, чтобы всё-таки попробовать и попытать свои шансы, но из комнаты вышла Саша, одетая в тёмно-синее платье, которое ниже пояса превращалось во что-то типа юбки, до колена скрывающую её ноги в колготках телесного цвета. Её губы стали немного ярче, а глаза немного выразительнее, и в мочках ушей у неё появилось по небольшой серёжке в форме крестика или буквы «Х» или «икс», на которых блестящая чёрная полоска пересекала и накладывалась на блестящую тёмно-синюю полоску. Они были достаточно маленькими, чтобы не вылезать за пределы мочек, и достаточно большими, чтобы их можно было хорошо разглядеть.

За ней вышел Марк, одевший приличные тёмные джинсы и светло-серую кофту на пуговицах, слегка открытую сверху, надетую поверх лёгкой рубашки.

– Да уж, вы с нами едете или в музей идёте? – шутливо спросил я их.

– Я решила, – на ходу говорила Саша, – что если мы будем знакомиться с новыми людьми, то пусть хоть какая это будет туса, но выглядеть нам надо прилично и достойно. Или что? Слишком официально мы оделись?

– Понятия не имею, если честно. Как по мне, вы выглядите хорошо, нормально, вполне допустимо и для приёма у депутатов, и для небольшой загородной встречи неизвестно с кем.

Саша улыбнулась. Света к тому времени уже оделась и тоже стояла в подъезде. Я пропустил Сашу и она начала одеваться. Оперевшись спиной об стену, я скрестил руки на животе в ожидании. Марк подошёл к ней, чтобы подать пальто, и таким образом занял моё место в очереди. «Не беда», – подумал я. Она делась и вышла в подъезд. Марк быстро натянул какое-то подобие берцев, – или берц, – но долго подворачивал низы джинсов, чтобы они смотрелись красиво. Затем задумался, выбирая между косухой и пальто, и в итоге выбрал косуху, после чего накинул её на себя.

– Как-то странно ты одеваешься. Вроде оделся интеллигентно, а надел берцы и косуху, почти как панк какой-то выглядишь, – сказал я ему.

– Ну так в том и прикол, что снаружи одно, а внутри другое. Надо одеваться так, чтобы удивлять, чтобы был сюрприз, неожиданность, – ответил он, застёгивая куртку.

Он вышел в подъезд, а я занял его место на коврике, надел свои простые ботинки, достал из своей простой куртки простую шапку и простой шарф, и надел их тоже. Когда я тянул куртку с вешалки, то пошатнул другие куртки, и откуда-то из-под них выпала шляпа, которую Марк носил летом. Я оттолкнул входную дверь, пока надевал свою куртку. В подъезде Миша держал ногой лифт, Саша и Света стояли, глядя на меня, и рядом с дверью стоял Марк, облокотившись на неё, когда она открылась. Все они ожидающе смотрели на меня.

– Там твоя шляпа выпала откуда-то, – сказал я ему.

Он заглянул в квартиру.

– О! А я всё думал где она, искал её. Нормально. Кинь её на тумбу куда-нибудь, – сказал он и вернулся в подъезд.

Я подобрал шляпу и кинул её на тумбу, стоявшую недалеко, как и было сказано. Застегнувшись, я выключил свет и вышел из квартиры. Марк закрыл её на ключ, и мы все пошли к лифту. В лифт зашёл Миша, забежала Саша, зашла Света и залез Марк. Для меня особо места не оставалось.

– Давай, между нами залезай, – сказала Саша.

– Да не, перегруз будет, – заметила Света.

– Так-то да. Давай или пешком или мы ща уедем и ты вызовешь снова, – сказал Марк.

Я безразлично пожал плечами. Марк нажал кнопку, двери закрылись и они поехали вниз. Я взглянул на лестничную клетку и отправился к ней. Взглянув в проём между лестницами, увидев уходящий в темноту тоннель из краёв лестниц и перил, я неспешно зашагал по гладким тёмно-зелёно-серым ступеням, изредка смотря в подъездные окна и прислушиваясь к звукам своих шагов. Проходя мимо квартир, я слышал звуки телевизора, голоса людей и прочий всякий приглушённый бытовой шум. Во мне появилось ощущение, что моя личность, которую разбирают на куски люди, в чьей группе я нахожусь, начала ко мне возвращаться. Как будто её разорвали стервятники и растащили из моей головы к себе как умирающий мозг трупа, но оставили маленькую часть его, которой удалось спрятаться, и она вылезла из своего укрытия и начала разрастаться, организуя мозг снова, и он медленно растёт и оживает, возвращая к жизни и труп, в котором он находится. Я ступал по ступенькам, и красота невидимо надвигающейся ночи заливалась мне в глаза из окон, а из одной из квартир я услышал женские стоны удовольствия, и запах табачного дыма и еды из квартир вдыхал мой нос… Но, не мешкая, я спустился на первый этаж и уже подошёл к выходу из подъезда. Всё-таки, меня ждали люди, и задерживаться было не очень красиво.

***

Выйдя на улицу, я был встречен прекрасным зимним воздухом и обрывками разговоров друзей:

–… подождём, он же не знает, где машина, – говорил Миша.

– Найдё… А, вот и он, – сказал Марк. – Ну пошли теперь.

Я подошёл к ребятам.

– Пиздец, я чуть не окоченел тут, пока тебя ждали, – сказал он мне.

– Ну не надо было из подъезда выходить тогда. Знали же, что меня подождать придётся, – ответил я.

– Где машина-то? Я специально легко оделся, потому что думал, что ща сразу сядем и поедем, – обратился он к Мише.

– Да тут, недалеко. Пришлось немного подальше припарковаться, а то тут у вас то место есть, то нет. Пошли, – сделал он приглашающий жест рукой.

И мы все вместе отправились по узкому тротуару на выход из двора. Марк шёл с Мишей впереди, обсуждая что-то:

– Вот… Игорь же передавал тебе тубусы розовые? Вот мы их тоже попробовали, пока ждали, – говорил Марк Мише.

– Ну и как? Стоит того, чтобы заморочиться с ними?

– И да… И нет… – трясся он от холода. – Опыт, конечно, интересный но очень специфический.

– В каком плане?

– В том, что… Там хуй знает, что ты увидишь, приятное или неприятное.

– А ты что видел?

– Ну большую часть я не помню нихера, а то, что помню… В каком-то из обрывков я, короче, попал в джунгли какие-то… И там всё ядовитое было… И я шёл, типа, босоногий, в лёгких шортах и футболке, потому что жарко было, что пиздец. И вот мы по тропе с кем-то шли, а на тропе всякие лианы там, травинки лежат. А вокруг тропы заросли всяких растений, прямо стена живая. И я иду, короче… И вижу, что на растениях этих всяких лягушки там сидят эти мелкие, пауки всякие, жуки. И я понимаю, что всё, что я вижу, это ядовитая хуйня. И вот я иду, а вокруг всё жужжит, звенит, стрекочет, всё влажное, а я время от времени наступаю то на травинку какую-нибудь, то цветок какой-нибудь задену или листик или кустик, или хуйня какая на меня сядет. И всё эта жалится, больно кусается и режется, а раны потом все зудят и чешутся и ноют, а мы всё идём и идём по тропе этой, а у меня ноги все уже красные и пиздец раздражённые, как будто я по крапиве ходил… Короче вообще пиздец полный, ад какой-то. И всё так реально, что охуеваешь. У тебя даже мысли не появляется, что это галюны…

– Понял тебя. Ну, раз что-то увидеть можно, то значит, что интерес к этому будет. Так что подумаем ещё…

Мы дошли до пограничной области с дорогами и дворами других домов, соседних. На этом широком перекрёстке, рядом с мусоркой, стояла тёмно-красная восьмёрка с тонированной задней полусферой. Мы подошли к ней и Миша пикнул брелком на ключах. Двери синхронно раздались звуком открывающихся замков. Быстро обойдя машину, он сел на место водителя. Мы же немного замешкались.

– Ну чё вы там? – опустил он окно на пассажирской двери и крикнул нам.

– Да мы не знаем кто куда сядет, – Марк ответил ему.