Гаррота стиснула зубы. Болезненно воспринимающая все, имеющее отношение ко внешности или любовным делам, от подобных шуточек она мгновенно терялась, точно фехтовальщик, поскальзывающийся на ровном месте. Конечно, она всегда могла потребовать от сестры Барби сатисфакции на кулаках. Плох тот ковен, сестры которого время от времени не украшают друг друга свежими синяками, пестуя сестринскую дружбу, устанавливая порядок, выясняя свое положение в стае. Она и пыталась. Не раз.

[1] «Гусары смерти» — прозвище 1-го лейб-гусарского полка прусской армии, существовавшего с 1741-го по 1919-й года.

[2] Здесь — мушкет системы Хаермана Барневельта, личного оружейника короля Карла II-го.

[3] С 1701 по 1861 королевством Пруссия правили последовательно Фридрих I, Фридрих Вильгельм I, Фридрих II Великий, Фридрих Вильгельм II, Фридрих Вильгельм III и Фридрих Вильгельм IV.

[4] Магдалена Сибилла Нейдшютц (1675–1694) — фаворитка и любовница курфюрста Иоанна Георга IV.

[5] Срамный поцелуй — средневековое поверие; особый поцелуй, которым ведьма благодарит дьявола, целуя посланного им чёрта в ягодицы или анус.

[6] Панграмма — построение предложения, в котором хотя бы по одному разу используются все буквы алфавита.

[7] В викторианскую эпоху — «Кот министра» — салонная игра, в которой каждый игрок по очереди называл прилагательные, описывающие кота, на ту букву алфавита, которая ему выпала.

[8] Распространенный в Восточной Европе вариант игры в «Слова», при котором каждый следующий игрок называет слово, начинающееся на две последние буквы предыдущего слова.

[9] Осада Брайзаха (1638) — осада протестантскими войсками под предводительством герцога Бернгарда Саксен-Веймарского занятой войсками Священной Римской империи крепости Брайзах, которая впоследствии отошла Франции.

[10] Лита — праздник летнего солнцестояния в языческой и зороастрийской традиции, отмечается обыкновенно в конце июня.

[11] Бандолет — короткий мушкет, близкий к пистолетам.

[12] Австрийский броненосец, спущенный на воду в 1865-м., принимавший участие в австро-итальянской войне.

[13] «Перечница» — распространенное название для многоствольных пистолетов системы Мариетта, распространенных в первой половине XIX-го века, предшественников револьверов.

[14] «Плохая война» — вид боевых действий Средневековья и более позднего периода, представляющий собой войну на уничтожение — без взятия пленных, без выкупа, но с массовым уничтожением мирного населения и городов.

Глава 5

В прошлом они с Гарротой схватывались, так часто, что Саркома даже провозгласила череду их стычек «Войной за звание первой красавицы Малого Замка». Горячие это были деньки, ох горячие… Они и на втором круге не раз нещадно колотили друг дружку, деля черную работу и выясняя старшинство, но настоящий накал их противостояние приобрело летом этого года, после того, как очередная Вальпургиева ночь сделала их обеих из бесправных «двоек» полноценными «тройками». Слуги всегда колотят друг дружку, это как крысиная возня под лестницей, на которую все прочие не обращают внимания, но дело редко доходит до последствий более серьезных, чем сломанные пальцы да носы. А вот старшие сестры… Старшие сестры не успокоятся, пока не выяснят свое место в ковене, раз и навсегда утвердив иерархию. Закон волчьей стаи. Закон Броккенбурга.

Выясняя отношения, они с Гарротой переколотили до черта мебели в Малом Замке, один раз даже умудрились расколоть большой обеденный стол, отчего еще неделю сидели на хлебе и воде, а уж окон… Окон они перебили столько, что в какой-то момент половина стекольщиков Броккенбурга работала на Малый Замок, заставляя суку Гасту шипеть от злости, подсчитывая убытки. Славные были времена!

Барбароссе на миг даже показалось, что помимо колючей искры Цинтанаккара, блуждающей под левой ключицей, она ощущает ноющие по всему телу синяки, оставленные где ни попадя увесистыми кулаками Гарроты. В уличной драке на ножах Барбаросса не оставила бы этой дылде ни единого шанса, в этом искусстве рост не давал Гарроте серьезных преимуществ. Но в драке на голых кулаках окрутить ее было не так-то просто, сил и выносливости у нее было как у двужильной. И даже ярость, которой в избытке снабжал Барбароссу адский покровитель, герцог Абигор, оказывалось недостаточно, чтоб совладать с этой рябой сукой. Да, горячая была пора… По меньшей мере до конца июля они обе ходили пегими, точно лошади — от ударов и оплеух кожа на лице цвела разнокалиберными яблоками, а кое-где и сходила лоскутами.

Такое положение вещей не могло длиться вечно. Ковен не может терпеть неопределенности, каждая его сестра должна занимать свое место, как кропотливо вписанный сигил занимает свое в цепочке чар. Соперничество, не решенное к полному удовлетворению обеих сторон, будет отравлять жизнь всем ведьмам внутри ковена. Барбаросса смогла решить этот вопрос наилучшим образом, навсегда оставив их соперничество в прошлом и надежно похоронив амбиции.

Она добилась того, чтобы одним погожим деньком их с Гарротой обеих отрядили чинить забор у южной окраины Малого Замка. Там, в зарослях густой травы, ее терпеливо дожидался позаимствованный с кухни муссат — стальной прут толщиной в палец на удобной деревянной рукояти. Хорошее подспорье для разговоров даже с самыми твердолобыми суками.

Гаррота проиграла эту битву, ее тяжелый крестьянский умишко слишком поздно сообразил, что вопрос старшинства в ковене — это не игры в дочки-матери на сеновале, в которых пьют дождевую воду с разведенной золой, воображая ее драгоценным мозельским вином, украшают себя подвесками из соломы, а в конце все счастливо выходят замуж за воображаемых герцогов. Это совсем другая игра, в которой проигравшая подставляет жопу, смирившись со своей участью, а победительница идет дальше. Игра, в которую Гаррота, несмотря на все свои многообещающие задатки, так и не научилась играть.

Барбаросса охаживала ее муссатом до тех пор, пока тот не погнулся, но и тогда не смогла вышибить из Гарроты сознание. У некоторых крестьян головы твердые, что валуны, не проломить и кайлом. Бросив его, она заканчивала дело ногами, пока сама не выбилась из сил. Хорошая работа. Как и всякая хорошая работа, эта принесла ей удовлетворение и приятную усталость. Гаррота приползла в Малый Замок лишь к вечеру, сизая, в лохмотьях и струпьях, похожая на гнилую капустную кочерыжку, выкопанную из земли. От синяков ее раздуло так, что она не смогла спать в своей койке, отлеживалась еще несколько дней на полу. Этот урок пошел ей во благо, ее лошадиное упрямство оказалось сломлено силой, а затянувшееся разногласие было улажено к облегчению всего ковена. Может, Гаррота и не сделалась послушной кошечкой, беспрекословно выполняющей все приказы, время от времени она позволяла себе некоторые вольности, которых не могли позволить другие сестры, но в открытую конфронтацию благоразумно не лезла.

Наверно, стоит поучить ее уму-разуму, подумала Барбаросса, ощущая, как тело невольно напрягается, норовя подогнуть ноги и держать кулаки поближе к животу. Урок может быть хорошим, но время от времени всякий урок требуется повторять, как говорят профессора из университета, чтобы выученное по-настоящему закрепилось в памяти. Возможно, ей стоит повторить свой. Муссата больше нет, но вполне сгодится кочерга или…

— Прекрати, черт тебя подери! — буркнул из мешка Лжец. То, что он был невидим прочим, нисколько не мешало ему наблюдать за сценой, — Чего ты добиваешься, Барби?

Хочу измочалить ее, подумала Барбаросса. Превратить эту рябую рожу в хлюпающее тесто, в…

— Ты сейчас не в лучшей форме, не так ли? Тебя порядком отделала Бригелла, ты лишилась пальцев на одной ноге, тебя уже шатает от усталости и голода.

Я отделаю ее, подумала Барбаросса, впившись взглядом Гарроте в переносицу. Я сильнее. Может, мне и не хватает пары пальцев для ровного счета, но это не помешает мне. Или ты решил позаботиться обо мне, херов выкидыш?