Ствол неказистого старого бандолета дрогнул. Едва-едва, но Барбаросса, впившаяся взглядом в темный провал дула, это заметила. Может, это демон, спрятавшийся внутри, рычащий от ярости, неосторожно хлестнул шипастых хвостом, а может — Барбаросса отчаянно надеялась на это — едва заметно дрогнули пальцы Жеводы.

Они могут сколько угодно воображать себя грозой Броккенбурга, представлять, как хлещут шампанское из хрустальных бокалов, но для этих оборванок даже пять гульденов — весомый куш.

Жевода презрительно сплюнула на пол.

— Херня. Неужто адское пламя так царапает твою нежную шкурку, Барби, что ты готова нести любой вздор, лишь бы прожить еще немного? Ни хера там нет, так ведь? В лучшем случае взведенный пистоль на бечевке…

— Три сундука, — упрямо повторила Барбаросса, — Котти сказала, это старые «речные дукаты». На одной стороне у них какой-то пидор в берете, а на другой написано «EX. A. RH[15]» и что-то еще…

— Врешь! — вырвалось у Жеводы. Нависающая над Барбароссой, сейчас она сделалась такой напряженной, будто сама служила сосудом для изнывающего от ярости демона, — Ты врешь, Барби!

Проняло. Ее проняло, с удовлетворением поняла Барбаросса. Пусть говорят, что хорошая ведьма в безоблачный день чует присутствие адских чар за три мейле, есть один запах, который перебивает все прочие. Запах золота. Она клюнула.

— Жевода!.. — голова Фальконетты предостерегающе качнулась, — Закончи дело.

— Три сундука, набитых доверху. Если не веришь, я покажу. Я припрятала один «речной дукат» от Котти, ношу его в кошельке. Я покажу. Увидишь сама.

Барбаросса сделала вид, будто пытается нащупать перебинтованными пальцами кошель у себя на поясе. И тут же получила пинок башмаком в лицо.

— Ах, сука…

— Не спеши, Барби, крошка, — Жевода ощерилась, сбрасывая фальшивое великодушие, становясь похожей на существо, подарившее ей свое имя — хищного, вечно настороженного Жеводанского зверя, — Или ты думаешь, что я никчемная дура? Давай-ка сюда кошель. Я сама посмотрю.

— Черт! Да подавись ты!

Свободной рукой Жевода жадно сорвала кошель с ее пояса. Тот не издал звона — и неудивительно, учитывая, чем он был наполнен. Деньки, когда сестрица Барби могла разбрасывать монеты по мостовой, давно миновали…

— Жевода! — Фальконетта дернулась всем телом, словно где-то под серым камзолом из сухого мяса вырвалось несколько пружин, — Нет! Она что-то задумала. Она хитрит. Она…

— Спокойно, Фалько, — злые пальцы Жеводы быстро ощупывали кошель, — Я только гляну…

Чтобы справиться с завязками, ей пришлось сунуть бандолет под мышку и освободить вторую руку. Жгучий интерес прочих сестер, впившихся глазами в ее добычу, заставлял ее спешить, не обращая внимания на предательскую легкость кошеля.

Дурацкий трюк, процедил Лжец, наблюдающий за этим. Там же нет монет. Там только… О, черт.

Сообразил, значит.

«Да, — мысленно ответила ему Барбаросса, — Там лежит нечто очень ценное для меня, но это не золото».

Твои пальцы, Барби. Твои чертовы пальцы.

«Верно. Пальцы, откушенные Цинтанаккаром. Пять небольших кусочков сестрицы Барби. Немного несвежие, но я не думаю, что томимый адским голодом демон — привередливый едок…»

Она почти чувствовала, как лихорадочно размышляет Лжец. Как в его голове крутятся тонко сбалансированные колесики и шестеренки, перестраивая варианты под сухой аккомпанемент щелчков.

Он должен был догадаться. Он в самом деле был умнее, чем многие из его сородичей.

То, что ты сказала демону…

«Hold, bein og blóð». Плоть, кости и кровь, помнишь? Азы Гоэции. Чтобы освободить демона от служения, демонолог должен преподнести ему частицу самого себя — символический дар — и назвать его по имени. Наверно, Эиримеркургефугль уже достаточно долго нес службу и заслужил немного отдыха. Как думаешь, мои пальцы придутся ему по вкусу? Не слишком суховатые?..»

Лжец застонал.

Во имя самых глубоких бездн Ада, каждый раз, когда мне кажется, что я смог вбить хотя бы толику ума в твою каменную голову…

Барбаросса позволила себе обычную ухмылку. Сейчас глаза всех сук в этой комнате были прикованы к кошелю в руках Жеводы, а не к ней.

«Да, я собираюсь выпустить на свободу осатаневшего от злости голодного демона. Теперь ты понимаешь, почему здесь скоро сделается очень жарко?»

Дьявол! Ты не понимаешь!..

Лжец изрыгнул из себя нечто нечленораздельное, но сейчас Барбароссе не было никакого дела до его укоров. Куда больше ее беспокоила Жевода, которая наконец справилась с завязками кошеля и растянула его перед лицом.

Не самая сообразительная сука. Ей потребовалось полсекунды, чтобы сообразить. И еще пол — чтобы ее побелевший от ярости взгляд нащупал распластанную на полу Барбароссу.

— Какого хера? Он же…

— Приятного аппетита, сука.

В фехтовальном зале Малого Замка Каррион иногда заставляла их отрабатывать удары из положения лежа. Есть ситуации, когда даже самый искусный фехтовальщик оказывается повержен, а противник возвышается над ним. И коль уж Ад расщедрился для тебя на пару лишних секунд жизни, лучше попытаться дотянуться до него, чем покорно лежать, ожидая эль-другой закаленной стали в живот.

Она и ударила. Как учила Каррион, уперевшись спиной в пол, представив все тело распрямляющейся тугой пружиной…

Жевода присела, сделав пол-оборота, прикрывая коленями пах. Эта девочка прожила в Броккенбурге три года и тоже хорошо знала многие уличные фокусы. Ошиблась она только в одном. Не сообразила, куда нанесен удар. Нога Барбароссы врезалась в ее ладони, державшие кошель, заставив ее вскрикнуть и выпустить в воздух горсть кувыркающихся в воздухе маленьких обрубков — ее, сестрицы Барби, ампутированных пальцев.

У Барбароссы не было времени попрощаться с ними.

— Eyðimerkurgeirfugl! — выкрикнула она, не заботясь о том, что слова демонического языка, высказанные без надлежащего почтения и в спешке, могут разорвать ей глотку, — Ég gef þér frelsi!

[1] Плие — танцевальное движение в балете, означающее сгибание одной или обеих ног, приседание.

[2] Здесь: примерно 2,8 кг.

[3] Мюзет — распространенный в XVII–XVIII веках французский вариает волынки.

[4] Оублиетт (фр. Oubliette) — средневековая тюрьма в форме колодца, оборудовавшаяся обычно в замках для осужденных на смерть или пожизненное заточение.

[5] Файгеваффе (нем. feige Waffe) — «Трусливое оружие».

[6] Здесь: примерно 19 км.

[7] Елизавета Гессен-Кассельская (1596–1625) — немецкая принцесса, герцогиня Макленбургская, поэтесса и переводчица.

[8] «Князь Пюклер» (нем. Fürst-Pückler-eis) — традиционного для Германии сорта мороженого, получившего название в честь князя Германа Людвига Генриха фон Пюклер-Мускау

[9] Генриетта Гендель-Шютц (1772–1849) — немецкая и саксонская театральная актрисса, выступавшая в балетных спектаклях и пантомиме.

[10] «Песнь Саксонии-Анхальт», написанная в 1950-м и ставшая региональным гимном в 1991-м году, начинается со слов «Эта песня проникает во все горящие сердца».

[11] Ганс Иоахим фон Зитен (1699–1786) — кавалерийский генерал Прусской армии, известный дуэлянт, принявший участие в 74-х поединках.

[12] Маринус ванд дер Люббе (1909–1934) — нидерландский коммунист, обвиненный в поджоге Рейхстага в 1933-м году.

[13] Гельбвурст (нем. Gelbwurst) — «Желтая колбаса». Распространенный в Саксонии, Тюрингии и Баварии сорт вареной колбасы из нежирной свиной грудинки.

[14] Цитглогге — средневековая башня в Берне (Швейцария), внутри которой размещены сложные астрономические часы.

[15] «Дукаты речного золота» (нем. Fluβgolddukat) — чеканились в Германии из добываемого в реках золота с 1673-го года. Аббревиатура «EX. A. RH» на реверсе означала «Ex auro Rhenano» — «Из золота Рейна».

Глава 16

Не было ни оглушительного взрыва, как она ожидала, ни крика, леденящего кровь в жилах. Что-то негромко громыхнуло — точно кто-то споткнулся о железную цепь на полу. Что-то затрещало — едва слышно. Что-то заскрипело по углам, заставив «Сестер Агонии» недоуменно озираться. А потом…