– Три дня осталось. Что, мне тут елочку наряжать? Да ну! Не хочу.

– Хотя бы гирлянду на окно повесил, все бы настроение создавалось. Или ты Новый год не жалуешь?

– Почему? Жалую. Обычно бал в академии проводится в новогоднюю ночь, поэтому слушателям есть, где собраться, чтобы не чувствовать себя чужими на празднике жизни. Я так и рассчитывал. Но что-то у них не заладилось в этот раз… Ладно, не будем о грустном. Выпьем лучше, как говорится, за наше случайное знакомство!

– А ты полагаешь, что оно случайное? – Варвара посмотрела на него снизу вверх, немного исподлобья. Взгляд ее светлых, серо-зеленых глаз, ему показалось, проник в его душу. Очень спокойный взгляд. Не оценивающий, не приценивающийся, а взгляд человека, который все о тебе знает. Освещение как-то по особому падало на ее лицо, так что он впервые увидел в ней не только очень красивую женщину, но и сильного человека, с характером и, опять же, тайной. Эти брови вразлет, эти сжатые губы, этот аккуратный, но упрямый подбородок свидетельствовали именно об этом. Капитан почувствовал, что у него немного похолодело в груди.

– Погоди, погоди, – произнес он слегка охрипшим голосом. – Ты хочешь сказать, что Тамара…

– Нет-нет, Саша, успокойся, – улыбнулась Варвара. – Ничего такого. Она нас познакомила, действительно, но это не было спланировано заранее. Тамарочка лишь выступила здесь в роли инструмента.

– Инструмента? – переспросил Александр в стиле гостьи. – Чьего инструмента?

– Судьбы, чьего же еще? Ты не веришь в судьбу?

– В судьбу? – снова переспросил он и поймал себя на этом. – Отчего же, верю! А, знаешь что? Давай за нее и выпьем! Пусть она будет к нам благосклонна!

– И постоянна в своем благорасположении!

Потом, ожидая, пока Варвара выйдет из душа, он лежал на кровати и, заложив руку за голову и глядя в потолок, думал. Неужели все же Тамара? – думал он. Неужели? Варвара кое-чего не знала, поэтому могла со спокойной душой приплетать к этому делу судьбу. Но он-то знал немного больше их всех, поэтому и ходы просчитывал иначе.

С отцом Тамары Александр был знаком задолго до того, как стал слушателем академии. И задолго до того, как сам стал служивым. Собственно, как часто бывает в армии, тот с его отцом были приятелями, когда-то начинали службу вместе, тогда же сдружились и сохранили отношения на всю жизнь. Как-то, давно, будущий генерал заезжал к ним домой, тогда и познакомились. Эдуард Витальевич Голованов, дядя Эдик. Саша на всю жизнь запомнил его косматые брови, копну зачесанных наверх седых волос и насмешливое: «Ну что, малец, пойдешь ко мне в зятья?» Или боец? Да, он называл его боец. Шутил так, дядя Эдик.

Ага, шутил. Это он так думал, а оказалось – нет, не шутил. Уже поступив в академию, он снова встретился с ее начальником, генерал-майором Головановым. Удивительно, но тот его сразу узнал.

– Слышал, про отца, соболезную, – сказал он, пожимая ему руку. – Александр был моим другом и прекрасным человеком. Жаль, что так рано. Но, что поделать? Все там будем. Сам-то ты как? Не женился еще?

– Уже и развелся, – отвечал капитан.

– Дети есть?

– Нет, не успели.

– Вот и хорошо! А моя Тамарка как раз подросла, знаешь. Надо вас познакомить. Ты ж помнишь, как в зятья мне напрашивался?

– Я?!

– А кто еще? Больше никто. Короче, будем кулеш варить, по собственному рецепту. Тамара девушка хорошая, но ретивая, и с характером, поэтому ты на нее особенно не наседай, понял? Не дави. Я на твоей стороне, а, значит, мы ее легонько подстроим. Нет-нет, все по-честному! Ты ведь тоже парень видный, просто надо помочь ей это понять.

Тамара действительно оказалась настоящей красавицей, с густыми каштановыми волосами и голосом с такими чарующими обертонами, что при звуке его душа трепетала и млела. И может быть, может быть, ему казалось, и даже мечталось, этот трепет душевный разовьется во что-то большее. Беда только в том, что она была моложе Александра чуть ли не на десять лет, поэтому смотрела на него, как на старика, называла Александром Александровичем и говорила ему вы. И вот сегодня как бы случайно она привела на бал Варвару и познакомила их. И душа его запела совсем другую, не вымышленную песню. Теперь же он думал, что Тамара была гораздо умней, чем считал ее отец. Судьба, это хорошо, конечно, и может быть, но, сдавалось ему, эта девушка все рассчитала наперед, все выстроила и сама выступила в роли судьбы. И он пока не знал, благодарить ее за это, или…

Вернулась из душа Варвара.

– Ну, что, готов? – спросила.

– К чему?

Она не ответила. Перестав сушить волосы, отбросила полотенце на кресло, потом, склонив голову к плечу и глядя ему прямо в глаза, медленно расплела пояс банного халата. Чуть отведя руки назад, она встрепенулась неуловимым движением, точно птица крыльями, и одеяние белым облаком соскользнуло с ее плеч и небылицей легло на пол. Она предстала пред ним нагой, демонстративно, он почувствовал в этом вызов, который принял, конечно. Но дыхание ему перехватило при виде ее красоты и совершенства, и он перестал дышать. Да и время, ему показалось, остановилось. Остановись, мгновенье, остановись, мгновенье… Как же она прекрасна…

У каждого мужчины есть собственное представление о женской красоте, о том, какой ему хотелось бы видеть свою женщину. Так вот, Варвара на все сто процентов олицетворяла идеал Александра. Он смотрел на нее широко распахнутыми глазами, и чувствовал, как все его существо наполняется блаженством, какого он прежде не испытывал.

У нее были длинны стройные ноги, и ей не было нужды приподниматься на носках, чтобы они казались длинней. Довольно широкие бедра, высокая, тонкая талия, узкие плечи – такой тип фигуры называют «песочные часы». Может быть, и песочные, тогда песок в них золотой, как волосы у нее на лобке. И грудь! У нее была божественно красивая, совершенная грудь – полная, чуть продолговатая, в виде оливок, как он любил, с большими розовыми сосками.

Она видела, какое произвела на него впечатление, в каком ступоре находится, и это, конечно, ее окрыляло и возбуждало. Но нужно было и словесное подтверждение.

– Ну, насмотрелся? – дав ему достаточно времени полюбоваться на себя, спросила она. – Что молчишь?

Он с усилием проглотил комок в горле, вздохнул, задышал. Потом, протянув к ней руку, продекламировал:

– Грудь женщины должна смотреть вперед и латерально. Как у тебя.

– Да, и что? Откуда, вообще говоря, сведения?

– Мой друг, полковой доктор, так говорил. Я запомнил.

– Ну конечно, доктор обязан знать толк в женской груди. И слова правильные знать должен. Но… тебе что, не нравится моя грудь?

– Очень нравится. Она совершенна, идеальна…

– А вот это правильные слова. Что ж, позволь тогда и мне взглянуть на тебя, так сказать, вблизи. Хочется определиться, наконец, не ошиблась ли я в своих предположениях. – И, не дожидаясь его ответа и согласия, она откинула прикрывавшее его одеяло.

Слишком неожиданно для него.

– Ох, – только и смог он выдохнуть.

– Ох, ты! – вторя ему, откликнулась Варвара, мигом оценив все его достоинства. Присев на край кровати, глядя прямо в глаза, она наклонилась и поцеловала его в губы. При этом как бы невзначай накрыла его зум узкой прямой ладонью. – Все-таки, я не ошиблась, – прошептала она, не отрывая губ. – И я чувствую в тебе много позитива. И большой потенциал. Значит, наша встреча не случайность, а судьба.

Рука у нее оказалась горячей и гладкой, точно была в шелковой перчатке, но Александр все равно вздрогнул и подобрался.

– Расслабься, – попросила она его.

– Хорошо. Просто я не привык.

– К чему ты не привык?

– К такой… не закомплексованности. Обычно женщины более сдержанны. Во всяком случае, поначалу

– А я, по-твоему, распутная?

Он пожал плечами.

– Ты просто меня опережаешь. И события. Мне кажется.

– Тебе кажется. Да, я не люблю мямлить. Но вообще-то это не распущенность и не бесстыдство, успокойся на этот счет. Ведь я медик, медичка, а мы все привыкаем к обнаженной натуре. В ней меня интересуют в основном детали.