– Разрешите? – в кабинет протиснулся Дима Соколов, помощник капитана во всех его последних расследованиях.

– Заходи, – не столько разрешил, сколько констатировал ситуацию Петухов.

– Добрый день, Михаил Витальевич.

– Привет. Докладывай.

– Прям не знаю я, что мне с этим делом делать, – пробормотал старший лейтенант, повесив голову.

– С телом? – переспросил капитан, все еще сосредоточенный на Кондрате. – Что тут делать? Оно в морге.

– Вы полагаете, что следы ведут в морг? – прошептал ошарашенный Соколов.

– Не его собственные, – пошутил Михаил Витальевич, – но – ведут.

– Ради Бога! – вскричал Леня голосом доктора Ватсона, – как вы догадались?!

– Что тут догадываться? – удивился непонятливости помощника Петухов.

– Преступник работает слесарем по холодильникам и укрыл похищенное в морге? – наконец-то сообразил Соколов.

– В морге – труп, – уточнил капитан. – Но разве что-то пропало?

– Целая коллекция! – напомнил старлей. – В каком морге мне ее искать, Михаил Витальевич?

– А я почем знаю? – вытаращив глаза, сказал капитан. Про коллекцию трупов он слышал впервые. Но тут Петухова словно что-то укололо. – Тьфу ты, черт! Как же я сразу не сообразил?

– В горбольнице? – с надеждой спросил Соколов.

– Идиот, – без всякой логики откликнулся Петухов.

– Почему? – обиделся старший лейтенант.

– Я тоже дурак, – наконец-то признался Михаил Витальевич. – Только сейчас сообразил, что теперь мы работаем врозь. Ты мне о чем толкуешь?

– Я посоветоваться хотел, товарищ капитан, о краже картин с выставки.

– А я занимаюсь убийством Кондрата. Это его тело – в морге.

– А мое дело – в глубокой заморозке, – пригорюнился Соколов. – Я думал вы – в курсе.

– Ты уж извини, своих забот полно, – сказал Петухов. – А потом, я в тебя верю, ты же моя школа!

– Ваша. Потому и пришел посоветоваться, а то меня никто больше понять не может.

– Это от ума зависит.

– Их или моего?

Михаил Витальевич достал сигарету и закурил.

– Рассказывай, только быстро.

– С выставки картин в "Зеленой пирамиде" – это…

– Я знаю все художественные салоны города.

– Так точно. С выставки украли целую серию картин Славы Шабана.

– Не может быть! То есть – черт возьми! Что же ты раньше мне не сообщил? – воскликнул капитан. – Что за серия? Пейзажи? Натюрморты?

– В живописи-то я не очень.., – Соколов почесал в затылке.

– "Камасутра" называется.

– Интересное дело, содержательное, – заметил капитан Петухов. – Фото есть?

– Так точно. Я с ними не расстаюсь, – старлей протянул снимки.

– Ты этим не злоупотребляй, молод еще, – глянув на младшего по званию, отчески посоветовал Михаил Витальевич.

– Я для дела ж…

– Блин, – удивился на жаргоне капитан, уставившись в снимок. – Что это?

– "Камасутра", только кошачья. По теме выставки.

– Жаль, что по теме.

– Почему? – спросил наивный старлей.

– Талант у него, – туманно пояснил Петухов. – Рассказывай дальше.

– Презентация выставки состоялась 17-ого, народу набилось тьма: художники с родственниками, журналисты, искусствоведы и еще какие-то никому не известные люди, которые таскаются по всем мероприятиям в городе. Выпили, конечно. Потусовались – как они говорят. Потом постепенно разошлись, хозяева заперли салон. А на утро оказалось, что серия из десяти работ, принадлежащих талантливой сангине художника Шабана – отсутствует. Замки целы, сигнализация исправна, следов и свидетелей нет.

– Картины Шабана были самыми дорогими на выставке?

– Нет, средними.

– А что говорит художник?

– Да он сам не свой. Мычит что-то.

– Это он от Ивана Сергеевича заразился – ответсека тамошнего, недаром того "Муму" прозвали, – сразу догадался наблюдательный капитан. – А, может быть, тут замешан личный мотив? Зависть? Ревность? Долги? Враги у Шабана есть?

– Проверяли уже, – обреченно вздохнул Соколов. – Врагов нет, конфликтов ни с кем не было. С коллегами по цеху и редакции поддерживает ровные дружеские отношения. Морально устойчив, выпивает мало.

– Та же картина! – мотая головой, вскричал Петухов. – Абсолютно та же картина!

– Узнали что-нибудь из похищенного, Михаил Витальевич?

– Я узнал картину преступления!

– Скорее назовите мне автора, – попросил старлей.

– Если б я знал, – вздохнул капитан Петухов. – В деле об убийстве, которым я занимаюсь, тоже нет ни свидетелей, ни врагов, ни конфликтов, ни следов. Только труп.

– Хоть что-то материальное, – позавидовал Соколов. – А у меня…

– А у меня.., – Михаил Витальевич, чтобы успокоиться, снова достал сигарету и закурил. – Ладно, постараюсь тебе помочь, Дима. Ты место преступления хорошо изучил? Ну–ка нарисуй мне схемку со всеми входами–выходами, сигнализацией и прочими деталями. Всю картину, так сказать.

– Когда я слышу слово "картина", моя рука тянется к пистолету, – заметил старший лейтенант Соколов, но извлек пока только карандаш. – "Зеленая пирамида" расположена на центральной площади нашего города в здании, фасадом обращенном на Красный проспект в полуподвальном или, как говорят некоторые культурные архитекторы, цокольном помещении…

– Короче! – застонал Петухов.

5.

В связи с отсутствием звуковой карты и наружного микрофона предлагаю блиц–турнир по шахматам.

– Разумное предложение, – заметил Федор и опрокинул стопочку.

– Чушь, – отверг альтернативу Георгий и хлопнул рюмочку. – Петя ведь хочет играть на деньги. У тебя по шахматам какой разряд?

– Первый взрослый был, – гордо сказал приятель.

– Вот именно – был. А он прочел о шахматах три лазерных диска и тянет на мастера. К тому же у меня – только первый юношеский. Могу тебе честно сказать, так как Пентюх пока нас подслушать не может.

– Вот и купи ему микрофон и все остальное, что он просит,

– сказал Федор. – Жалко тебе? Хочешь, я сделаю ему подарок?

– Ни в коем случае. Денег мне не жалко, мне жалко плодов уже проведенной воспитательной работы. Я хочу объяснить этому электронному эгоисту, что он должен уметь сам оплачивать свои капризы.

– А не рано ли мальчику давать представление о деньгах? Ведь от них идет кругом голова и у взрослых людей.

– Ничего, ничего, пусть осваивается, – твердо сказал Георгий, вновь наполняя стопочки. – Пора ему взрослеть.

– Но ведь Пете от роду три месяца!

– Федя, не забывай, что он компьютер.

– То, что Петечка может в 100000 раз быстрее тебя прочесть книжку, еще не значит, что он нравственно готов к восприятию грязного человеческого мира.

– Не грязного, а, скорее, загрязненного, – внес поправку Георгий. – Впрочем, я не это имел в виду. Будь здоров!

– Алаверды, – Федя поднял стопочку и выпил вслед за хозяином дома.

– Ты же компьютерщик? Скажи-ка мне, сколько времени живет одно поколение компьютеров?

– Если у машины хорошая сборка и выполняются требования эксплуатации, то…

– Нет, ты скажи, сколько продолжается жизнь машин одного поколения? Сколько они в среднем работают в полную силу?

– До тех пор, пока не изобретут новый более мощный процессор. В среднем машинный парк обновляется раз в два года.

– Вот именно, – сказал Гера. – И я хочу, чтобы Петр как можно больше успел совершить за свой короткий компьютерный век. Чтобы полностью реализовал свой потенциал.

– Спасибо тебе, – глаза Федора увлажнились. – А я-то думал, что ты просто жестокосерд. Выпьем за Петины успехи!

– С удовольствием.

Подозреваю, что вы опять утоляете жажду. В шахматы будем играть?

– Может, сыграем?

Георгий наклонился над клавиатурой и ответил сразу обоим:

Ни за что! Будем играть в "тысячу". Сдает Федор.

Но я даже не смогу сдвинуть карту!

В игре это не главное.

Протестую!

Вступи сначала в профсоюз. Еще один протест и будешь играть в "дурака", – напечатал Георгий. Затем он приподнял верхнюю панель сканера. – Сдавай сюда. Петя сканирует изображение карт и будет ходить прямо на экране.