Это я был спортсменом. А он не был. Он не прыгал с парашютом. Он не делал сальто и рондат с фляком. Он не акробат. Он не снимался в кино в роли Рэмбо. Он директор фирмы. Он просто Пётр Юрьевич. Хороший специалист. Успел поработать в порту ещё при Союзе. Это потом туда волнами прибивало всяких начальников, не разбирающихся, но жаждущих денег. Эти странные волны шли с суши, с Киева, а не с моря.

Я отклонился от темы. Это было ещё до празднования миллениума, в прошлом веке. А при чём тут спорт и Рэмбо? Я хочу сказать, что мы не знаем своих возможностей в экстремальных условиях. Как они на нас подействуют? Замрёшь ли ты, как хамелеон, приняв окраску окружающей среды, побежишь ли, как заяц, или будешь атаковать, как делает ёж, пытаясь уколоть противника? Это всё записано в генетическом коде, и вслух не прочитаешь.

Встречаемся мы с Петром Юрьевичем. Вижу, он немного возбуждён.

– Что случилось? – спрашиваю его.

– Не могу успокоиться со вчерашнего дня. Эта собака, такая противная, волосатая, вернее, лохматая и вонючая. Псиной пахнет.

– Зачем же нюхать такую собаку? – удивился я.

– Я её не собирался нюхать. Так получилось.

– Это интересно, расскажи подробней.

– Ты же знаешь, моей дочке четыре года. Прелестная девочка. Она гуляла с мамой во дворе, когда я подъехал на машине. Я ездил в магазин. Несу в руках два полиэтиленовых пакета с продуктами. Дочка увидела меня. Закричала: «Папа приехал!» – и побежала мне навстречу. Весёлая такая, красивая, в голубеньком платьице. Когда до меня ей оставалось метра четыре, я заметил, что огромный чёрный пёс со злым рычанием бежит к дочке. Жена закричала от ужаса. Казалось, ещё мгновение, и пёс укусит девочку. Но его путь проходил мимо меня. Ему не повезло. Я не знаю, что со мной случилось. Наверное, я озверел. Неведомая сила оторвала меня от земли, я полетел ласточкой на собаку и точно вцепился зубами в её загривок. Руки так и оставались заняты пакетами, свободны были только зубы или клюв, если уж лететь ласточкой. Я от себя такого не ожидал! А как собака не ожидала! Она взвизгнула и стала удирать. Потянула меня за собой, вместе с моими покупками! Я её отпустил, но не сразу, а когда стал соображать. Невкусная такая собака попалась! Очень мохнатая. И воняет псиной. Когда я разжал зубы, она быстро убежала. Одна шерсть у меня во рту осталась. Даже не знаю, есть ли у собаки хозяин. А то бы и ему досталось. Судя по вкусу и запаху собаки, хозяина нет. Вряд ли бы я его покусал, но пакетом по голове треснул бы обязательно. А так – я только зубы чистил да плевался весь вечер. Под удивлёнными и благодарными взглядами жены и дочери.

– Так становятся героями? – предположил я.

– Да, эта неведомая сила бросает людей на амбразуру, – согласился мой товарищ.

– Это героизм? – спросил я.

– Нет, это программа выживания, вложенная в нас. Или любовь к ближнему.

– Теперь понятно, почему ты не бросил в собаку пакетами: их придумали позже и в программу не вложили.

– Может быть это так, или я просто озверел. Определённо, озверел. Можно не сомневаться, моментально озверел. И немножко рычал.

– Главное, что озверение уже прошло, – улыбнулся я.

– В жизни всё проходит, и это прошло.

2020 г.

Мы встретились с ней взглядом. Она не отвела глаза. Бывает, когда она не отводит глаза, в них можно увидеть бездну, вечность, где время остановилось. Она – наша кошка, в преклонном кошачьем возрасте. Вот она запрыгнула на колени, потом на клавиатуру компьютера. Потопталась по клавишам, хитро заглянула мне в глаза, спрятала улыбку в усы и спрыгнула на мои колени.

А на экране появилась моя фотография, армейская, где мне девятнадцать лет. Вот кошка дает! Но, удивительное дело, фотография двигается, смотрит на меня через экран с удивлением.

– Вы кто? – спрашивает меня моё изображение.

Я потерял дар речи от удивления. Какой-то похожий на меня юноша пытается меня, опытного дяденьку, разыграть. Достали где-то в интернете моё фото, одели человека в пограничную форму, загримировали шутника под фотографию.

– Вы похожи на моего родственника, – сказало моё изображение. – Глаза как у мамы. И на фотографию дедушки тоже. И откуда мне явились, как во сне? Задремал что ли? Я тут сижу с книгами, готовлюсь к поступлению в институт. Все кино смотрят. А мне начальник клуба капитан Саушкин дал ключ от библиотеки.

Нет, этого разыгрывающие не могли знать! Произошёл какой-то прорыв во времени? Сорок восемь лет. Любопытно будет пообщаться.

– Нет, я не родственник. Похоже, что я – это ты в далёком будущем.

– Разве так бывает?

– Нет, так не бывает. Это подарок от кошки.

– Кошка может только мышь принести в подарок. Или крысу. А наш кот ходил через балкон в гости к соседям и принес канарейку. В подарок.

– Да, я помню тот скандал.

– У меня много вопросов к будущему. Давайте пообщаемся. Мы будем на «ты» или на «Вы»?

– Давай на «ты», мы же, можно считать, близкие родственники. Зови меня Семёнычем, как на работе меня зовут, а я тебя – Юрой.

– Ты меня плохо помнишь, а я тебя совсем не знаю.

– Да, Юра, биологи говорят, что каждые семь лет все клетки организма меняются. Так что ты поменялся семь раз, чтобы стать мной. Спрашивай, что бы ты хотел узнать?

– Я поступлю в Высшую школу КГБ?

– Да поступишь. Прошлое не изменить. Только будущее.

– Вопрос спорный. Для кого прошлое, а для кого и нет. Будущее можно и своими руками создавать. Вот мы переписываемся с Ирой из Новгорода, и я на ней, вероятно, женюсь после армии и учебы. Я предвижу будущее.

– Нет, Юра, на ней не женишься.

– А на ком из девочек?

– Ты её пока не знаешь. Через пять лет познакомитесь.

– Пять лет я не буду встречаться с девушками?

– Будешь в Москве встречаться с девушкой, но тоже не женишься.

– Если ты помнишь, Семёныч, я всегда хотел, чтобы рядом была не только любимая красивая девушка, но и надёжный друг, с которым можно пойти в разведку. И это должен быть один человек, в её лице. И чтобы любила.

– Да, это всё у тебя будет. Тебе повезёт. И любимая, и в разведку, и в охрану, и в огород.

– В какой ещё огород? Я спортсмен, а не огородник.

– О, у вас будет много огородов. В Казахстане, в Одессе, в Бессарабии, в России. Где будете жить – там будет огород. И много цветов.

– И дети у нас будут или только цветы?

– Да, дочка и внучка будут.

– Красивые и умные?

– Конечно. С голубыми глазами, как у нас. И спортом будут заниматься.

– Дочка будет заниматься гимнастикой или акробатикой?

– Она вырастет смелой. Добьётся высших результатов в парашютном спорте.

– А ты старый и уже не можешь делать сальто и переворот вперёд? А мне кажется, что я это всегда смогу делать. Какой у тебя там год?

– Две тысячи двадцатый.

– Две тысячи двадцатый! Это просто немыслимо! И я доживу? У вас там трамвай на Луну не ходит?

– Нет, всё так же в Аркадию и Черноморку. И по Преображенской – «Троечка».

– Это раньше, до революции, она была Преображенская. А теперь Советской армии.

– Нет. Она опять Преображенская.

– Я надеюсь, сама Советская армия никуда не делась?

– Не хотелось тебя расстраивать, но нет Советской армии.

– Мы проиграли в ядерной войне? Или в химической, бактериологической?

– Ближе всего, пожалуй, бактериологическая. В мозг людям, особенно руководству, проникла бацилла наживы и предательства. Как тебе это объяснить? Ну вот, ты хотел бы что-то купить, совсем иностранное, иметь такое, чего у тебя нет?

– Да, например, кроссовки, как у парня, мастера по лёгкой атлетике, ему моряки привезли. «Пума» называются. Но я бегаю кроссы в кедах за четыре рубля. Как и все друзья. Ради кроссовок я не хочу разрушать страну. Надеюсь, у вас теперь сплошная «Пума», и никто в кедах не бегает?