И вот лежу я на пляже, солнышко приятно припекает кожу, волос мягко касается теплый ветер, шум моря окутывает и успокаивает мои пострадавшие нервы. Где-то вдалеке слышен крик чаек, но я не обращаю на них никакого внимания, продолжая нежиться и наслаждаться умиротворением. Вдруг на меня упала тень, а чей-то силуэт закрыл собой солнце. Я опускаю солнечные очки, чтобы лучше его рассмотреть, и замираю, любуясь рельефом стройного загорелого тела молодого мужчины. Капли воды, стекающие с прядей волос по гладкому торсу, дразняще переливаются, притягивая взгляд. Проследив за тем, как одна из них прокладывает себе дорожку вдоль кубиков пресса, подняла глаза. Парень моей мечты улыбался своей белоснежной улыбкой. Поймав мой взгляд, он протянул руку. Конечно же, улыбнулась в ответ и устремилась навстречу своему счастью. В его объятьях было так уютно, волнующе и так горячо, что я забыла обо всем на свете. Губы что-то шептали, но слов было не разобрать. К чему слова? Притяжение – вот что сейчас было важно. Наши тела были так близко, а желания так схожи… но он все говорил и говорил… Ну сколько можно то? В конце концов, я не выдержала, просто закрыла глаза и потянулась к нему в предвкушении поцелуя. Мои губы обожгло дыханием, до заветной цели оставались всего лишь миллиметры… когда слова, наконец, начали набирать звук.

– Хейли! Хейли, проснись! Ты забыла про ребенка, – втолковывал парень моей мечты.

– Какой ребенок? – вопросила, не открывая глаз, все еще находясь в блаженстве. – У нас нет детей. И надеюсь, появятся еще не скоро…

Пробормотав свою короткую речь, особо не вдумываясь в смысл, я с твердым намерением потянулась к его губам, однако кроме воздуха ничего не ощутила. Этот гад сексуальный увернулся и прикусил мочку моего уха, отчего зародившаяся было злость тут же развеялась.

– Как ты могла про нее забыть? – шептал будоражащий голос.

– Имею право, у меня отпуск, – невнятно ответила, продолжая таять в его руках.

– Но она плачет…

– Это я сейчас заплачу, если ты меня не поцелуешь! – возмущалась, не открывая глаз и провожая стадо мурашек, пробежавших по шее от легкого касания, словно бизоны в период миграции.

– Хейли, – повторил он снова, естественно безрезультатно. – Хейли! – крикнул в последний раз и…

Я упала с кровати! Подскочила раньше, чем успел включиться думающий механизм. С трудом разлепила глаза и завертела головой, но ни пляжа, ни красавца не обнаружила. Зато теперь начинала понимать, кому обязана столь неординарному пробуждению.

– Вот же… уууууу, – взвыла я под аккомпанементы Дейзи.

Издав стон и пообещав себе больше не смотреть «Неутомимых спасателей», пошла успокаивать проснувшегося разрушителя моих надежд на идеальный отпуск.

Маленький источник излишних децибелов активно надрывал голосовые связки на другой половине кровати, дирижируя при этом ручонками. Мои нежные ушки, привыкшие по долгу работы слышать гневные тирады излишне ранимого великовозрастного босса, были, мягко говоря, возмущены до глубины своих раковин продолжению банкета и смене репертуара, отчего незамедлительно ударили по лицевому нерву, заставив скорчиться в соответствующей гримасе.

Переборов себя и включив настольную лампу, приблизилась к Дейзи.

– И кто у нас тут не спит? – вопросила я сквозь стиснутые зубы и заставила себя вымученно улыбнуться.

То ли я была столь прекрасна в своем порыве, то ли подействовал мой устрашающий, взлохмаченный…в общем жизнерадостный вид, но она резко замолчала. Настолько резко, что воцарившаяся тишина показалась неожиданной, если не сказать пугающей. Но, как я и сказала – показалось! Ибо, посмотрев на меня полными слез глазами и хлопнув пару раз ресничками, Дейзи продолжила свою арию незаслуженно обделенного рок-певца.

– Ну что такое? Ну что случилось? – пыталась выяснить у нее я, чувствуя себя нашим штатным психиатром, т.е. психологом. Всегда поражалась, как Эдите удавалось сохранять спокойствие и миловидное лицо, когда сотрудников посылали в кабинет (или они сами влетали, а иногда и вылетали) со словами: «Да идите вы..!!!». Так что не мешало бы взять у нее пару советов.

Тем временем ребенок не желал ни успокаиваться, ни честно отвечать на мои вопросы. Уговоры, заговоры, мольбы, вежливые просьбы и всяческие обещания игнорировались напрочь. Даже танец с бубнами, тьфу ты, с игрушками-погремушками не возымел эффекта! А уж это был эксклюзивный концерт, который я давала первый и последний раз в своей жизни! Увидели бы меня коллеги – стала бы звездой ютуба!

Испробовав все, что пришло на ум, осторожно взяла Дейзи подмышки и подняла.

– Так, как там Дара делала? – размышляла вслух, пытаясь припомнить действия подруги. Сейчас я искренне жалела, что бывала у нее после рождения дитятки редко и по праздникам. – Ну где же вы хваленые материнские инстинкты, когда так нужны? – бурчала себе поднос. Инстинкты спали где-то глубоко… где-то о-о-о-очень глубоко. Иногда даже закрадывались подозрения, что природа меня ими вообще обделила.

В голове пытались промелькнуть кадры из моих любимых сериалов, но их жалкие попытки сметались очередным оглушающим воплем. Однако, какие-то очертания уловить мне все же удалось. Осторожно прижала ребенка к себе и неуверенно похлопала по спине. Ну а что? С парнями прокатывает.

Дейзи же оказалась типичной девочкой, с врожденной потребностью кататься на руках. Да ради того, чтобы она перестала плакать и позволила мне вернуться к моему загорелому мачо, я готова часами ее на руках носить!

Два часа спустя

– Говорила мне мама – «Бойся своих желаний!»

Я наворачивала, наверное, уже сотый круг по квартире, чувствуя себя профессиональным барменом, к которому привязался заядлый алкоголик – любитель «чего посложнее». Качание-тряска спасали лишь на несколько минут, давая облегченно вздохнуть, после чего концерт начинался заново, «на бис»! и, я так поняла, даже в лицах. Поскольку тональность и гласные периодически менялись. Бэк-вокал, кстати, тоже присутствовал с инструментами. Сосед, оказывается, умеет мастерски играть по батареям! А какой словарный запа-а-ас…

– Мама… точно! – контуженый воплями и невыспавшийся мозг соображал нынче медленно, но таки выдал результат! – Как же я раньше про нее не вспомнила?

Подпевая своей звезде, развернулась и направилась искать телефон. Он одиноко лежал на кровати, куда был брошен мною же не так давно после бесплодной попытки дозвонится до Дары. Надеюсь, ей там икается! Ни стыда, ни сочувствия!

Я бросила взгляд на будильник, который большими буквами (хорошо хоть не иероглифами, а то, не поспишь ночку, и не такое привидится) показывал ровно четыре – ноль две.

«Самое то!» – подумала я, обрадовавшаяся вспыхнувшей надежде на то, что этот круг АДа скоро, наконец, закончится. Пролистав список контактов, нажала кнопку «вызов», про себя молясь, чтобы она взяла трубку. Но гудки все шли, а ответа не было.

Я нервничала. Не передать словами, КАК я нервничала. Родители жили в другом городе, и у них было только час или два ночи. Дейзи, протянув последнюю ноту, замолчала. И, когда я уже хотела положить трубку, на том конце прозвучало взволнованное сонное:

– Хейли?

– Мам! – выкрикнула и облегченно вздохнула.

– Хейли, детка, что случилось? – мне интересно, эта фраза запрограммирована в подсознании? Или с молоком передается? – Почему ты так поздно звонишь? С тобой все хорошо? Проблемы на работе?

– Все хорошо, мам, – попыталась остановить я поток вопросов.

– Хейли! Скажи маме! – строго проговорила она на том конце.

– Ну-у-у… почти хорошо, – так, надо пробовать зайти издалека.

– Я так и знала, что что-то случилось! – сразу взволновалась мама. Процесс накручивания проблем пошел. Надо срочно принимать меры, пока этот локомотив материнской любви не снес мне последние остатки самообладания.

– Да ничего такого не случилось! – громким шепотом воскликнула я, перехватывая верткую малышку.

– Хейли! – не унималась мама. Моя чуйка и знание ее натуры подсказывали, что сейчас придется выслушать небольшой такой монолог, минут эдак на двадцать, но в этот момент решила вмешаться Дейзи. Скуксившись и издав короткие кряхтения, она раздалась новой волной плача. – Это что, ребенок? Хейли, что у тебя там происходит?