Сейчас Самандросов развешивал на «дороге», протянутой в нескольких метрах от входных ворот, двухкилограммовые пачки взрывчатки и соединял их детонирующим шнуром. Опустошив один ящик, он полетел за следующим.

Известно, что в вакууме взрывная волна не распространяется. А вот ударные газы разлетаются очень даже неплохо. Каждый килограмм скального аммонита номер один образует при взрыве почти кубометр газов. Если точнее – восемьсот тридцать литров. При земном атмосферном давлении. Трёх ящиков взрывчатки должно было хватить, для того чтобы мгновенно выбросить в космос весь мусор, который скопился в эллинге за время демонтажных работ. И не просто выбросить, а ещё и придать ему некоторое ускорение.

Подсоединив второй магистральный провод к проводам электродетонатора патрона-боевика, Самандросов заскользил по «дороге», протянутой к соседнему отсеку. Потом вернулся в подготовленный к взрыву эллинг ещё раз, чтобы убрать освещение.

Расположившись в соседнем отсеке прямо на ящиках с взрывчаткой, он подсоединил магистральные провода к электровзрывной машинке и доложил командиру экипажа о готовности к проведению взрыва. Получив команду ожидать, он уселся поудобнее и расслабился. Сорок два года – это совсем не много, для некоторых – самый расцвет сил, но провести всю смену в скафандре в этом возрасте уже тяжеловато. Даже в невесомости.

Команду на взрыв Самандросов получил, когда корабль-матка проходил перигей, находясь на минимальном расстоянии от Земли, и был обращён взрываемым эллингом в сторону, противоположную направлению полёта. Таким образом осколки оставались за условной кормой и приобретали тормозящий импульс.

Сильнее всего тормозились осколки оболочки. Шпуры были просверлены в виде обратного вруба – их концы раздвигались в стороны по мере удаления от устьев. Это позволяло взрывчатке не просто раздробить фрагмент оболочки на мелкие куски, но и метнуть их наружу в пределах определённого сектора. Эти обломки могли войти в плотные слои атмосферы уже на следующем витке. С небольшим отставанием следом за ними летели осколки створок ворот, а весь остальной мусор замыкал вновь сформированный метеорный рой. Этим осколкам предстояло покрутиться по эллиптической орбите ещё много витков, медленно тормозясь в разреженном воздухе, и только потом коротко вспыхнуть, расцвечивая ночное небо Земли причудливым фейерверком.

Для корабля-матки ускоряющий импульс взрыва был почти не чувствителен, лишь в малой степени способствуя отсрочке падения. Но пол под ногами дрогнул вполне ощутимо. Самандросов дождался, пока эллинг покинут, рикошетируя от стен, последние обломки, и лишь после этого заглянул внутрь, чтобы убедиться, насколько чисто сработал. Солнечный свет вливался в эллинг через прямоугольный входной проём, освещая лишь небольшой участок огромного помещения, большая часть которого оставалась в тени. Установив два прожектора, Самандросов дождался американцев, входящих в следующую смену, и вместе с ними произвёл разметку потолочной плиты. Там всё было просто – вертикальные шпуры с шагом метр на метр. Шпуры каждого следующего ряда сдвигаются на полметра в сторону для образования шахматного порядка. Потом Кочетков раскидает их по замедлениям и послойно отпалит на свободную поверхность.

Теперь Самандросову можно было возвращаться на «Орёл», временно превращённый в базу комплексной бригады демонтажников, почистить от пыли и снять надоевший скафандр, совместить ужин и беседу с завтракающим Кочетковым, после чего, наконец, пристегнуться к вожделенному спальному месту. И увидеть во сне Землю.

На Земле тоже вовсю кипела работа. Космодромы работали с полной загрузкой, направляя на орбиту взрывчатку, кислород, алмазные коронки, сжатый воздух для продувки, радиоизотопные источники энергии, солнечные батареи, кабели, топливо, продукты питания и множество необходимых на орбите мелочей.

К Большой Тройке почти сразу плотно подключилась Франция, окончательно порвавшая с ЕС. Ракеты «Ариан-6», стартующие с космодрома Куру во Французской Гвиане, таскали на орбиту разгонные блоки для перевода на стабильную орбиту крупных фрагментов, отделяемых от корабля-матки. Для участия в монтаже и обслуживании этих блоков Франция делегировала своего астронавта. Бортинженер Тома Готье Песке, имеющий солидный опыт работ в открытом космосе, проходил переподготовку в Звёздном городке и вскоре должен был отправиться на корабль-матку. Сорокасемилетний уроженец Руана был ценным приобретением для реализующегося проекта не только благодаря своему опыту и великолепной физической форме, но и тем, что, свободно разговаривая на русском и английском языках, мог вполне уверенно объясняться на мандаринском.

Российский координационно-аналитический центр космической проблематики работал в плотном контакте с американскими Центром космических полётов имени Годдарда в Гринбелте и Космическим центром Джонсона в Хьюстоне, а также китайским Национальным космическим управлением и Гвианским космическим центром.

Руководство Европейского космического агентства ещё при первых контактах начало качать права и ставить условия, поэтому было оперативно послано по известному адресу. После присоединения Франции к Большой Тройке, сотрудники Главного управления внутренней безопасности Франции очистили парижскую Штаб-квартиру на Иль-де-Франс и Гвианский космический центр от всех нерезидентов, так сказать, во избежание. Последующие события показали, что это было сделано весьма своевременно.

Японское агентство космических исследований заняло выжидательную позицию. Само оно на контакт не пошло и, соответственно, никакого специального приглашения от Большой Тройки не получило.

Обследование и исследования корабля-матки пришельцев развивались ударными темпами. С внешним стометровым кольцом уже более или менее разобрались. Оно было разделено на два практически симметричных относительно центральной плоскости этажа, представляющих собой трапецеидальные эллинги с транспортными ботами, между которыми были вклинены блоки с лазерными турелями. Один из транспортных ботов вообще не имел видимых повреждений, остальные были частично или полностью разрушены. Уцелевший бот надо было кровь из носу сохранить, остальные подлежали демонтажу и утилизации. Кроме этого, было решено сохранить в целости фрагменты корпуса, в которых смонтированы лазерные турели. Таким оружием не разбрасываются. Сейчас эллинги внешнего кольца демонтировали для освобождения расположенных между них конструкций, представляющих собой узкие четырёхгранные призмы с немного скошенными боковыми гранями. Масса каждой по оценочным расчётам составляла ориентировочно от двадцати до тридцати тысяч тонн. Примерно как водоизмещение тяжёлого ракетного крейсера «Пётр Великий». И это только одно орудие!

Кажется, что это очень много для разгонного блока. Но это только кажется. Не многие знают, что даже один человек может оттолкнуть от причала не только эсминец, но даже небольшой крейсер, если будет долго давить, упёршись плечом в его борт. Вначале будет казаться, что эту махину ничем не сдвинуть, потом, миллиметр за миллиметром, она начнёт поддаваться. Дальше – больше, счёт уже пойдёт на сантиметры и дециметры. Нужно только не прекращать давить.

В космосе нет силы трения и усилие от ракетного двигателя передаётся толкаемому объекту вообще без каких-либо потерь. Разумеется, имеется притяжение Земли. С гравитацией не поспоришь. Вот только её сила обратно пропорциональна квадрату расстояния. Оторваться от Земли очень тяжело. А дальше всё будет легче и легче.

Короче, расчёты показали, что для вывода орудийной башни на геостационар мощности разгонного блока, разумеется, маловато, но для перемещения на безопасную орбиту должно хватить.

Времени не хватало категорически. Тяжёлые ракеты невозможно запускать в космос как из пулемёта, даже если они есть в достаточном количестве. Сборка занимает не меньше недели, потом ещё несколько дней требуется на предстартовую подготовку.