Кости заныли, значит, я пришёл в себя. Перед глазами была мокрая скомканная грязь. В ушах звучали сумбурные гитарные рифы, хоть бой и был окончен. Оторвав голову от земли, я начал смутно вспоминать, что происходило до моего отруба. Множество трупов вокруг. Патлатые и металлические братья вперемешку с нежитью Кощея XVII. Недалеко от меня я заметил движение. Один из мертвецов со сгнившим наполовину, как надкусанное испорченное яблоко, телом, точнее его верхней частью (видимо остальное оторвал снаряд) подползал к мечёвке. Моя стальная рука барахлила и отказывалась работать, а секачет был как раз в кобуре на левой ноге. Можно было бы притвориться мёртвым и дождаться, пока нежить отползет дальше, да только тварь начала ползти после того, как заметила мои потуги встать. Его упырьские глаза впивались в меня, а полный опарышей язык, вывалившийся наружу, и зло улыбающиеся остатки губ давали понять, что бороться он будет до конца. Даже наши самые лучшие биоскелеты, сделанные из лучших видов метала, порой не могли дать фору этой древней нечисти, которая из всех благ цивилизации пользовалась только современным оружием и экзосинтезаторами.

Когда какой-нибудь монах или священник, любого культа или пантеона, будь он хоть имперский, хоть электросоюзовский, скажет вам, что лучший способ бороться с нечистью – это патроны из святой воды или молитвы через встроенные в горло бас-бустеры – можете смело посмеяться ему в лицо. Лучше всего от нечисти помогает старая добрая осколочная, нашпигованная, помимо стандартной начинки, плазмой и очищенным атомом. И мне, отчасти, повезло, ведь одна такая граната висела на ремне павшего бойца рядом со мной. Но повезло лишь отчасти, потому что мне тоже нужно было подползти к трупу, чтобы дотянуться до его ремня на чёрной косухе. И если нежити достаточно взять мечёвку в руки, направить её на меня и начать шмалять, то мне же нужно каким-то образом докинуть осколочную, выждав нужное количество времени. Плюс половина стального тела мешали мне быстро доползти одной не механической рукой. Однако мне ничего не оставалось, кроме как начать впиваться в землю своими железными ногтями и тащить тушку к трупу. Нечисть, видимо, заметила, что я затеваю кое-какие вещи, потому как прогнившие руки существа ускорились раза в полтора. Уши всё также барахлили, так что безумно быстрое соло, которое какой-то лажи продолжало играть с небес, скорее звучало как бабушкин понос. Такие помехи не давали музыке подействовать на синапсы, дабы вызвать выброс адреналина, поэтому мои итак охилевшие силы были на исходе. Мне нужен был ещё метр, чтобы дотянуться до гранаты, а нежить уже почти добралась до мечёвки. Любое промедление, и я труп. К счастью, левая стальная нога снова начала меня слушаться, я привстал на колено, чтобы сделать выпад. Двух пальцев оказалось достаточно, чтобы снять гранату, которая упала на землю и подкатилась к моему лицу. Выдернув чеку зубами, я кое-как дотянулся рукой до грены и наотмашь, сколько было сил, бросил её в сторону нечисти. Мертвец дотянулся до мечёвки и, развернувшись в мою сторону, начал стрелять очередью. Сука, одна пуля прилетела мне в ухо, а вторая задела плечо. Но взрыв всё-таки прогремел. Гул пуль стих, и резкую тишину прервал только слабый стук оторванной головы о землю. Из последних сил я перевернулся на спину. Небо сгущала послебитвенная серая дымка.

– Сука, грёбаный новый день. – глухо произнёс я и отрубился.

Моментами я приходил в себя, чтобы снова отключиться от бессилия, потери крови и отключенных передатчиков от мозга к стальной руке. Передатчики от ноги подавали признаки жизни, но крайне неприятными ударами тока между моими органами. Я не мог понять, сколько прошло времени. Небесную серость не пробивали солнечные лучи, но и не затемняли вечерние сумерки. Однако, судя по тому, что трупы близ меня пока не отдавали чересчур неприятным запахом, времени прошло не так много. Неужели мне суждено умереть вот так, после битвы, а мой труп преобразят в ходячую нечисть, или же съедят интеллигентные вурдалаки, отказавшиеся от убийств, утоляющие свой голод трупной слизью? Мне всегда казалось, что смерть настигнет мою плоть где-то у дороги.

Бог метала давно ушёл из этого места, с неба давно не льётся музыка боя, как и душераздирающая баллада после или в самом конце битвы. Единственное, что я услышал нового, среди мёртвой тишины реющих кровавых флагов и перекатывающегося мусора – это разрезающие воздух крылья и карканье ворона. Они пришли…

Мертволюбы часто запускают своих ручных воронов кружить вокруг недавнего поля битвы, дабы найти нужное количество трупов для своих владык-некромантов. Либо же чтобы самим нарастить достаточную армию нечисти, получить свой особнячок в Могильной Гряде, и сотку гектаров кладбища для собственной армии скелетов.

Я уже начал молиться Богу Метала, чтобы он поскорее забрал мою душу, ведь никому не хочется вместо смерти существовать в заточении своего отмершего трупа, как вдруг услышал знакомое, немного более басовое, чем у остальных воронов, карканье. И при этом такой глухой звук, будто у него была отрезана половина языка. Совсем как у Смугра, ворона Злыни. Или же мне просто хотелось так слышать? Мои ушные динамики были повреждены, поэтому звуковые галлюцинации для меня сейчас – это норма. Звук ворона был всё ближе. Я зафиксировал глаза на одной точке. Ворон подлетел на мой сектор и стал кружить в ожидании каких-либо признаков жизни на земле. Его карканье всё больше мне напоминало Смугра. Я боялся ошибиться. Однако, если это правда он, и я упущу свою последнюю возможность на выживание… Это будет охрененной блин ошибкой. Решать нужно сейчас, иначе ворон улетит. Резким, но неуверенным движением оторвал глаза от одной точки, поводил ими туда-сюда, а затем начал моргать. Ворон резко прекратил наматывать круги, завис в воздухе, каркнул, и полетел в обратную сторону. Остаётся лишь ждать, либо спасения, либо смерти, либо, что ещё хуже стать "бессмертным".

В этот раз я пришёл в сознание от стука стальных копыт. Кое-как повернув голову, я начал смотреть в сторону нарушения тишины. Из густой мглы показался небольшой отряд на лошадях. В глазах всё сильнее плыло. То закрывая, то открывая глаза, я наконец увидел перед собой копыта стальконя и огненный угольно-красный дым из его носа и глаз. С коня спрыгнул большой патлатый мужик без единого апгрейда тела. На нём была черная накидка, которая была ему явно мала, сумка и ремень со множеством кармашков.

– Серогрусть, нахрен, ты что, выжил, братишка? На, хлебни скульки.

– Чувак, ты что, гонишь? Я же от первого глотка блевану. – я оттолкнул литровую склянку, которую протягивал мне Черногоре.

– Давай-давай, я тебе говорю, легче станет. Будто в первый раз. – он схватил мою руку и поднёс скульку к моим сухим губам, буквально залив пойло через маленькое отверстие. Глотнув сколько смог, я выдал рвотный позыв, спасая свой итак изношенный организм.

– Такой себе из тебя врач, Черногоре.

Он улыбнулся и похлопал меня по плечу. Дальше он достал повязки и пузырёк фиолетового зелья.

– Слушай, а чего ты делаешь в накидке Злыни? И почему ворон не с ним? Он выжил?

– Да, куда он денется, гадёныш. Поскакал с другими ушлыми воителями догонять вурдалаков и мертволюбов, чтобы жалованья побольше получить за убийство видных, так сказать, деятелей мёртвой культы. "Они итак трупы, уже второй раз, зачем им всё это добро" ну и всё такое. А если попадётся какой-нибудь князёк… – Черногоре обмотал мне совсем свежие раны. – Поэтому он дал своего ворона и накидку, чтобы Смугр видел меня и слушался.

– Слушай, ну раз Злыня доверил тебе своего верного ворона, глядишь скоро и нападки прекратит на тебя.

– Да, каким бы не был Злыня другом, всё же он из Черных Обсидианов. Все они такие, кто похуже, кто получше. Жрецы без веры и верности, реально.