Левой, правой, нога с рывка — подтянуться. Вроде бы так это делают альпинисты, хотя, откуда мне знать? Продолжаю свой умопомрачительный подъем и добираюсь до груди великана. Еще пару метров и можно бить.

Одной рукой тянусь за спину, попутно магией разворачиваю меч на креплении. Знаю, что это будет сложно, но хватаю его за рукоятку и держу рядом с собой, острием вниз. Точек опоры всего три — вот это не радует.

Салливан направляет сразу две руки в Юрия. Ломает стены с обеих сторон и ловит мага. Черт! Удивительно вообще, что он его сразу не расплющил. Старый идиот закрывается губкой и все еще не видит меня. Быстро отталкиваюсь ногой и вонзаю когти левой руки выше. Подтягиваюсь. Все, можно бить, вот только великан двигается, а потому едва на нем держусь. Похоже, придется выждать подходящий момент.

— Ты любишь бейсбол? — спрашивает Салливан.

Он слегка раздвинул защитную губку и то только для того, чтобы посмотреть на Юрия. В таком положении синий маг беззащитен и откровенно жалок. Его сжимают огромные оранжевые пальцы, он не может ни пошевелиться, ни создать синее заклинание. Дышит и то с трудом. Больше пыхтит и краснеет.

— П… по… пи… — Юрий в своем репертуаре, не может ранить магией, так пытается словом.

Салливан, что удивительно, совершенно спокоен. Он никак не реагирует на непроизнесенные слова Юрия. Перехватывает его в одну руку, подходит к стене и проламывает в ней дыру. Сука! Стой же ты на месте, старый ублюдок. Я чуть не сорвался.

Великан замахивается — отправляет Юрия в свободный полет. Твою же мать, мне нужно было рискнуть и поторопиться. Какой же я никчемный. Эта черная дрянь в душе снова растет. Месть становится практически еще одним моим врагом. Да, она жаждет крови, а потому подпитывает меня силой, но, вместе с тем заставляет разум мутнеть.

Юрий выживет, если только у него с собой парашют. А этого, конечно же, быть не может. Вдруг с другой стороны появляется Виктор. Он орет маты во все горло и обрушивает на Салливана новый шквал синей магии. Причем с такой силой, будто бы только что подзарядился от десятка самоцветов. Это только мне на руку.

Защитная губка перемещается. Все равно придется ее пробить, лучшего момента уже не представится. Тем более Виктора еще можно попытаться спасти. Как же я ударю⁈ В основном за счет силы магии.

Синие магические когти на ногах выращиваю еще большего размера и замыкаю. Теперь я словно дверная петля — удержаться на великане смогу, но буду свободно болтаться, и именно это мне и нужно для удара.

Хватаю меч в обе руки, сразу падаю назад, лишь ноги ниже колен удерживаются за броню. Направляю всю силу, что есть во мне и в аккумах в меч. Магией заставляю его острие устремиться точно в Салливана. Какой же он идиот, до сих пор меня не замечает.

Падение назад сменяется взлетом вперед. Исполинский меч в моих руках, будто бы реактивная ракета. Он тянет меня вверх, вернее сказать, это я тяну себя силой магии, перемещая структуру. Еще немного и смогу использовать силу боевого костюма и усиления.

Верхняя точка пройдена. Шипами на коленях пробиваю оранжевую броню — все. Больше я назад не упаду, нужно вложить всю силу в меч. Это и делаю. Меньше, чем за секунду, его острие с легкостью проходит оранжевую структуру и погружается в губку. Она совсем не может удержать клинок исполинского меча.

Острие несется точно в Салливана. Оно должно достать… определенно достанет, а если и нет, то в клинке уже концентрируется мана на магический выстрел острейшим лезвием. Щелчок, хруст — рвется оранжевая губка. Буквально чувствую, как магический клинок вот-вот извергнется маной. Магическое лезвие уже формируется на его кончике… Да! Нет!

Губка вдруг резко темнеет и уплотняется. Она становится практически черной и очень твердой. Исполинский меч вязнет в ней, но все еще есть надежда на выстрел. Магическое острие срывается с конца меча и запросто рассекает почти почерневшую губку. Запросто… нет, это только мне так показалось.

Ничего не получилось, нужно валить. Начинаю разрушать структуру когтей, что держат меня на костюме. Тяну меч обратно и понимаю, что он не выходит. Плевать! Спасу свою жизнь, а там уже как-нибудь выкручусь.

Колени отцепляются от брони великана. Падаю назад. Только бы успеть… и вдруг чувствую всем телом мощный удар. Не проходит и секунды, как меня сжимает огромный кулак. Пытаюсь защититься, ощетиниться синими шипами — все без толку.

Оранжевые пальцы буквально рвутся под натиском моих атак, но еще быстрее они восстанавливаются. Великан подносит ко мне вторую руку и сжимает уже двумя. Шанса выбраться — ноль.

Он держит меня, как игрушечного солдатика. Синие шипы уже практически перестали пробивать структуру пальцев. Защитная губка отходит вниз, и я вижу Салливана, он — меня.

— Кто ты? — спрашивает он, спокойный, как удав, и дает мне высвободить одну руку.

Снимаю шлем и кричу:

— Дэвис Голем! Тот, кто перебил всю твою родню.

— Так ты жив, как удивительно… — Салливан совсем не удивился. Он все еще спокоен, будто бы знал, что я жив и лишь ждал, когда появлюсь.

— Да, жив! Стал персональным адом для всего твоего рода.

— Как это в стиле Голем! Бороться за свои идеалы, мстить… говоришь так, будто бы сделал что-то действительно важное. Они были слабы, ты — силен, убил их только по праву силы…

— Зачем ты мне все это говоришь⁈ — не понимаю, к чему он вообще клонит.

— Лучше расскажи, каково это жить в самом кровожадном роду Царска? Тебя уже брали на жертвоприношение для фиолетовой Норы? Может, ты своими маленькими ручонками уже перерезал глотки невинным детям?

— Да что ты такое несешь⁈ — злоба во мне взбушевалась, а желание мстить стало совсем невыносимым. Мне буквально стало больно от того, что прямо сейчас не могу пролить кровь Салливана.

— Не прикидывайся дурачком… А может, ты и правда не знаешь? Уже открыл в себе фиолетовую магию?..

Молча смотрю ему в глаза. Где бы только взять силы выбраться из хватки великана? Уж тогда бы ему точно глотку вырвал.

— Мы тоже не святые, — совершенно спокойно, чуть приподняв брови, сказал Салливан. — Истребляли ваш род не самыми благородными методами. Истребление вообще не бывает благородным, как и убийство… — он будто бы настолько от меня отвлекся, что с головой погрузился в свои философские думы. — Ветровы, вот это самый благородный род в Царске. Именно они прознали о том, что творят Голем за стенами своего поместья, в своих пещерах, где все это время скрывали Фиолетовую нору.

— Не верю ни единому твоему слову. Просто выпусти меня, и я убью тебя! — кричу совсем не своим голосом!

— Жалкая, грязная букашка, — протянул Салливан. — Ветровы не могли объявить вам прямую войну, это бы запятнало их репутацию навсегда. Они нашли доказательства того, что творит ваш богомерзкий род, и предоставили их государству. И знаешь что? — как же меня бесит его спокойствие. — Правильно: ни-че-го. Государство отказалось объявлять войну Голем, и тогда Ветровы обратились к нам. Им нужны были те, кто сделает всю грязную работу… не буду врать, они заплатили хорошие деньги, и мы все сделали почти без потерь. Позже, когда Голем перешли все разумные рамки, Ветровы помогли нам вас добить. А сейчас… — Салливан снова задумался, — я держу мелкую букашку, последнего из Голем, кто еще может восстановить род и вернуться к темным ритуалам с фиолетовой Норой.

— Врешь! Ты все врешь! — стало настолько больно от жажды мести, что пришлось запустить ускоренную регенерацию. — Убью! Ублюдок!

— Нет, — Салливан смеется, но совсем без улыбки, — ты убил весь мой род и это грустно, но они были слабы и ответили за это. Если я убью тебя, то сделаю это не из жажды мести, а только за тем, чтобы этот обливающийся кровью, дерьмом и злобой мир стал чуточку лучше.

— Ты не посмеешь! — надрываю голос, но все равно ору.

Пытаюсь вырваться, буквально извиваюсь, как колючая лиана, что каждую секунду испускает еще более острые и длинные шипы.

— Раскрой главный секрет твоего рода, тогда я не убью тебя… — Салливан смотрит отрешенным взглядом, — но и свободы тебе не видать, будешь до конца своих дней за решеткой. Выбирай, что тебе по душе.