С глубокой как озеро грустью Таврион опустил глаза, чтобы мрамор отражением воплотил в них серое, в глубине злое, удовольствие нежной тревоги.

"Как ребёнок…"

Генерал сделал шаг и услышал скрип своих сапог, звук был приятен воинскому уху.

"Иду."

Таврион пошел один.

Преодолев освежающий в ночи лабиринт из узких переулков, где одинокого путника не схватят драконы, вечно бороздящие небосвод, генерал предстал пред массивными дверями и постучался в них. Охрана, стоящая у ступеней, узнав военачальника, продолжила тихо сидеть, подкидывая дров в костер большой бронзовой жаровни.

Дверь открыла юная рыжая служанка блёклой наружности, сразу узнавшая генерала, уже бывавшего в этом доме многим ранее.

— Проведи к госпоже.

— Госпожа спит.

— Тем лучше.

Не смея ослушаться высокого господина, рыжая девочка закрыла за ним дверь, впустив его в темноту дома, и далее провела через залы среди колонн к покоям.

— Благодарю, можешь идти.

Девочка послушно удалилась.

"Грёзы ведь тем прекрасны, что в них все так легко."

Раскрыл двери.

Внутри уже ждал взгляд замученных глаз, приглашающих к обоюдной блаженной тоске.

"Взгляды твои не врут, Психея."

_____

— Стратоник!

Раздался далеко в коридоре весёлый голос Элоя.

После ужина ещё долго бродил Стратоник по внутренним переходам цитадели. Цитадель была огромна. Выше от срединных уровней, где располагались покои пленника, другие этажи были украшены лучше, а коридоры в них были более извилистыми, комнаты там имели ломанные стены и разные фигуры в плане, кругом там возвышались статичные статуи богов с головами быков, козлов и орлов, символизирующие в том числе вечность загробной жизни.

Стратоник стал проводить много времени, разглядывая эти скульптуры и другие украшения. Он заглядывал в глаза из черного мрамора с серебряными веками и разглядывал в них сотворение миров, кары народов, и грустящую волю бога, которая свешивалась властной рукой когда-то с подлокотника трона, перед коим опустевший тронный чертог, а за окнами первозданный мир. Честь и слава этим временам, когда эти боги возможно жили, и могучие герои ходили по земле, прославляя их.

"Боги жили… Восхитительно. Они жили здесь. Возможно, эта цитадель построена на основании их дворца."

— Стратоник! — крикнул Элой, совсем близко.

— Элой? — человек развернулся.

В этот момент демон, как скоморох сделал колесо и встал, широко расставив ноги, гордо уперев руки в боки.

— Ты как шут, — сухо сказал Стратоник.

— Да! — Элой не только не обиделся, но рассмеялся.

— Что же интересного ты захотел поведать мне?

— Хотел показать тебе одно место.

— Я вижу, Элой, в твоих глазах, что ты хочешь ошарашить меня самой черной мерзостью.

— Да! — крикнул Элой и вновь взорвался самым добродушным и радостным смехом.

"Демоны… Вы ошметки действительного величия тёмных богов великой древности."

— Посмотри на это, — сказал Стратоник.

— Статуя господина, — с выражением почтения на лице Элой встал ровно и обратил внимание к статуе.

— Вы называете его господином? — изумился человек.

— Наш древний владыка. Когда-то давно, когда мы были людьми, мы поклонялись ему, наш культ был малочисленным. Но наше учением сделало нас теми, кто был избран.

— Кем избран?

— Спроси у Люция.

— Я спрошу у него, Элой, это важно.

— Пойдем сейчас, — демон продолжил отвлекать от темы.

— Куда же?

— Иди со мной, сюда. Мы спустимся на нижние уровни.

Двое пошли, прокладывая путь светильниками. Мимо изредка молча проходили прислужники, где-то пробегал поджарый остроухий пёс, сверкая глазами из черноты.

— Стратоник, ты ничего не заметил в нашем поведении?

— Наблюдаю легкость. Причина тому ваше наступление. Многократные победы делают вас расслабленными, что-то сверкающее они привнесли в вашу манеру держаться, широту и снисхождение.

— Это… это не все. Я говорю… о чем-то более поверхностном и вместе с тем более глубоком.

— О чем же?

Беседующие прошли мимо огромной скульптуры ангела, разрывающего пасть льва, подножие и некоторые черты пали под играющий свет, остальное осталось величественно сокрыто в почтенной тьме высоты.

— Стратоник… — демон замолчал и поник.

— Элой? — человек повернул к нему голову и дотронулся рукой до плеча.

Демон не отреагировал, продолжая выдерживать ведомую ему одному паузу.

— Мы умираем, Стратоник.

Человек задумался, не давая лицу явить злорадство.

"Жаль, что так медленно, жаль, что вы так не скоро умираете, а это было бы кстати. Но в чем суть это процесса, быть может я помогу вам его ускорить?"

— Вам ведома смерть?

— Это не телесная смерть… — голос Элоя стал грустным, — мы умираем душой.

— Но в последней беседе Люций показался мне таким оживленным.

— Он единственный из нас, кто ещё сопротивляется.

— Но я видел многих, там в горах. Видел веселье в их глазах, радость в лицах, слышал смех.

— Я отведу тебя к ним снова. Ты увидишь.

— От чего же это происходит?

— Если бы я знал наверняка, то пресек бы болезнь в её корне. Но корень мне не ведом.

— Неужели вас губят страдания? Или вам настолько скучно от вашей победы?

— Не злорадствуй, Стратоник.

— Я лишь подыгрываю тебе в твоей же злобной шутке.

— К сожалению это не шутка.

Двое остановились.

— Элой, я не вижу, чтобы вы умирали, — в голосе Стратоника появилась грозность, он уперся взглядом в Элоя — Не вижу, чтобы вы хоть малость ослабляли хватку. Ваши силы штурмуют наш последний город, уже превращенный в развалины. Мои сограждане кладут жизни там, сотни жизней каждый день, даже сейчас, пока мы ведем эту беседу, пытаясь отстоять последние груды камней. Нет. Элой, вы не мертвы.

— Да. Орда наступает постоянно. Армия есть машина. Мы запустили её, и она сломала весь этот мир… она будет двигаться дальше, а мы… ты увидишь однажды, как мы повиснем на ней, как наши тела повиснут на ней…

— Буду ли я печалиться об этом, Элой?

— Я не пытаюсь вызвать в тебе сочувствие, это немыслимо. Префект не поверит в такое.

— Тогда зачем ты рассказываешь мне все это?

— Потому, что не знаю, что мне делать…

— Как мило. Ты желаешь моего совета?

Элой повернулся к темноте, отбросил светильник и пал на колени. Его голос становился все тише и печальнее:

— Я не хочу победы в этой войне, Стратоник.

— Мне плевать, чего ты хочешь, Элой, — сухо ответил человек.

— Если бы я только мог заставить тебя увидеть во мне остатки человека.

— Если в тебе и был человек, он умер давно.

— Нет, я жив. Я был человеком, я помню какого это. Вспоминаю это все чаще. Мне становится все больнее.

— Твоя боль, моя отрада.

— Я мог бы разорвать тебя на куски, — он посмотрел на свои руки, на напряженные кисти, пальцы, как когти желающие схватить что-то, — не задумываясь, быстрое, великолепное убийство. Ты не боишься?

— Я префект войска. Мы на войне. Страх недоступен.

— Ты говоришь, как образцовый военачальник людей… — Элой опустил руки вниз и голову на грудь.

— Ты хочешь доказать мне, что ты человек?

— Хочу…

— Иди и умри. Человек истинно осознавший себя демоном, будет искать лишь смерти, чтобы не осквернять этот мир, что столь дорог ему.

— Нет, — тихий смех, — этого я делать не стану…

— Возможно не так уж ядовита печаль, отравляющая твою душу или то, что у тебя вместо души.

— Душа, Стратоник, она у меня есть.

— Чем тогда ты докажешь это мне?

— Я не хочу доказывать это, — он встал, развел руками и весело добавил, — просто однажды ты это увидишь!

В ответ ухмылка.

Двое пошли дальше.

Они спускались вниз узкими лестницами, короткими переходами, меж залов, среди колоссальных квадратных колоннад, меж божественных скульптур, выражающих первобытное величие. Пока наконец не подошли к заветному пролету.