- Ты меня вообще слышишь, нечисть? - прошипела она.

Я тяжело вздохнул.

- Я тебя не только слышу, но и прекрасно вижу. А еще - я президент этого клуба. А ты - никто. Если тебе что-то не нравится - вали на все четыре стороны, держать не буду. Не хочешь валить - исполняй приказ. У кого-то еще есть вопросы?

Я отдавал себе отчет в том, что говорю. Это была спонтанная провокация, я знаю, что Лия не уйдет. Она приставлена ко мне. Если уйдет - это будет сюрприз для меня, но пусть катится, держать особого желания не имею. Надо поставить ее на место, своим самодурством она уже достала. Я глянул на нее, и заметил, что по цвету Лия сравнялась с помидором, разве что пар из ушей не шел.

- Вот как. Хорошо. - ее голос звучал как сталь.

Она приняла правила игры, у нее не было другого выхода.

- Хочешь меня застрелить? - спросил я, - Давай. Мне наплевать. Этот дерьмовый мир уже в печенках сидит, хоть отдохну. Бармену скажу, что разрешил тебе меня кончить, чтоб охрана тебя не завалила. Стреляй, хули сидишь?!

Слепая постепенно вернулась к своему бледному цвету, отвернулась и фыркнула.

- Как скажешь, президент. Слушаю и повинуюсь.

Я посмотрел на клубней. Виль сидел с довольной рожей, происходящее его откровенно забавляло, Садри выглядела потерянной, а Фрея находилась в прострации.

- Я вас всех люблю, и не хочу терять. Поэтому со мной пойдет только Виль: он самый опытный, он выживет в любой ситуации. Мы скоро вернемся, Садри, присматривай за мотоциклами. Если спросят оплату за еду - скажи, что Андатр сказал кормить вас в счет награды. Все понятно? Не скучайте, мы скоро вернемся.

Я поднялся из-за стола, Виль встал вслед за мной. Бармен махнул мне и ткнул пальцем в дверь, значит пора выметаться, ждут только нас. Я взял с собой немного денег, проверил патроны: маловато осталось… Буду экономить. Виль взял свою винтовку и с десяток патронов к ней, да к дробовику у него осталось полтора десятка, и около двух десятков дроби у меня. Во дворе нас ждали двое жилистых парней с телегой, накрытой брезентом и тщательно перевязаной капроновым шнуром. Телега хоть и не маленькая, но и не сильно большая, как мы будем с ней шнырять по руинам - ума не приложу, но надеюсь, что эти парни идут не в первый раз.

- Долго идти-то? - спросил я парней.

- Два дня. - ответил тот, что постарше.

- Жрать-то мы что будем? - удивился я.

- Что есть - то и будем. - ответил мне второй, взял телегу за рога, и покатил ее со двора.

Я хмыкнул, пожал плечами, и пошел следом. Вроде бы, жизнь налаживается, все как и раньше. Шляемся непонятно где, что-то куда-то тащим, рискуем жизнью. Романтика. Печалило меня только то, что я потерял своих друзей. Но в груди разгорался черный огонь. Он требовал крови, причинять боль, он хотел криков и агонии врагов. И я был не против. Я смотрел на этот огонь, и желал ему разгореться ярче, и пожрать все вокруг. Уж не этого ли от меня хотели?..

Мы с Вилем шли позади "несунов" с телегой. Два молодца, один постарше, второй помладше, худые, но видно, что сильные. Одеты в серую одежду из ткани, на которую нашиты кусочки материи других цветов: светлее и темнее. Эдакий камуфляж. Думаю, если эти двое захотят спрятаться - у них это прекрасно получится. Телега так же выглядела не примечательно, и иногда побрякивала на неровностях.

Наш караван двигался по краю руин, в сторону русла реки. Раньше речка была не маленькая, теперь же остался только мутный ручеек, через который местные перекинули мостки. Видимо, этой дорогой часто пользуются. Справа от переправы виднелся мост, от которого мало что осталось: обломки полотна запрудили ручеек, и перед мостом образовалось небольшое озерцо, в котором кто-то плюхал. Не думаю, что это караси.

Русло реки оставалось топким, продвигались мы осторожно, Виль внимательно осматривался по сторонам, и держал обрез в руках. Глядя на искателя, я и сам перехватил ружье на изготовку. Несуны вели себя спокойно, но Вилю я доверяю больше. Через несколько десятков метров, уже около ручья, справа от нас грязь вспучилась и полетела в разные стороны, а из-под земли показался толи рак, толи краб, размером с хорошего алабая, покрытый роговой броней, и вооруженный здоровенными клешнями.

Виль убрал дробовик и взялся за винтовку, дробью такую броню не взять… Один из несунов, который постарше, сунул руку под брезент, выхватил оттуда кость приличных размеров, и кинул раку, тот схватил кость клешней, и закопался в ил. Я смотрел на то место, где сидело чудовище, Виль выдохнул, и двинул дальше, ибо несуны уже успели докатить свою тачку до мостков.

Мостки доверия не внушали, хотя видно было, что ими пользуются. Может быть поэтому и не внушали: кто знает, когда они рухнут? На жидкой грязи лежали листы профилированного металла, куски бетонного забора, капот от автомобиля, ветки, гнилые бревна, и прочий мусор. Мутная вода с радужными пятнами текла сквозь мусорный мост. Несуны, кряхтя и переругиваясь, протащили свою тачку по мосткам, и выбрались на соседний "берег", следом прошел Виль, ступая мягко и осторожно, как большой кот, последним шел я, чуть не уехал в воду вместе с капотом, поскользнулся на мокром бетоне, и оставшуюся часть пути проскакал вприпрыжку, стараясь не потерять равновесия и не нырнуть в вонючую жижу. Пахло тут… Сортиром, и химией.

Дальше мы шлепали по мокрой грязи к берегу, на котором правее нас были здоровые корпуса, то ли производство, то ли фиг знает чего. Когда-то строение было красивого белого цвета, но от былой роскоши почти ничего не осталось: в стенах дыры, краска потемнела, в одном месте стена была обожжена пожаром. Прямо перед нами на берегу росли лысые корявые деревья, большая часть из которых осталась даже без веток. Голые стволы торчали в небо, как пики.

Забравшись на высокий берег, наши сопровождаемые осторожно, пригибаясь и осматриваясь, двинули через лес. Они петляли, опираясь на одним им понятные ориентиры, в результате тащились мы долго, но вскоре выбрались из зарослей, и оказались на углу старой панельной девятиэтажки. Стекол в окнах не было, в одном месте панель выпала наружу, и через дыру было видно комнату, пустую и давным-давно покинутую. Несуны повели нас в глубь города, между девятиэтажкой и развалинами то ли старого спортивного, толи торгового комплекса. Высокая коробка здания находилась в плачевном состоянии, хотя имела следы пребывания людей, но старые, и я понял, что оно давно покинуто.

Наши сопровождаемые держались ближе к девятиэтажке, катили телегу по древнему, пронизанному трещинами с пробивающейся чахлой травкой, асфальту. Эти двое оказались совсем не общительными, пару раз я слышал как старый указывал молодому как идти в лесу, но никакого трепа. Глядя на спины этих типов, я потерял бдительность, поэтому неожиданно прозвучавший сверху голос застал меня врасплох.

- Опять идут! - раздалось старческое ворчание, - Ходят и ходят, ходят и ходят!

Я вертел головой, пытаясь найти источник голоса, но получалось плохо. Виль смотрел в район третьего этажа, а нашим попутчикам было наплевать, говоривший был им знаком, и тратить время и силы на болтовню они не собирались.

- Телегу тащат! - продолжил голос, - Эй! Чем телега набита? А? Чем набита телега?!

А он стал настойчив! И тут я наконец увидел местного болтуна. В окне третьего этажа показалась грязная лохматая голова, на вид голове было лет сто, но я уже понял, что возраст тут можно смело делить пополам, ибо совсем дремучих стариков и не видел считай, кроме слепых, а самым старым из местных было сорок-пятьдесят. Тут долго не живут, а уж в таком месте - и подавно, но говоривший выглядел действительно старым. Или был настолько плох, что казался старым. Голова смотрела на катящих телегу несунов, но потом повернулась ко мне, и на время заткнулась.

- Спроси их, чем телега набита! - крикнул старик после небольшой паузы, - Чем телега набита, эй!