Но мужчины, эти толстокожие и черствые существа, даже не собирались разбрасываться теплыми светлыми чувствами. Наоборот, еще более привнесли сумрака и темноты.
И.В. Сталин даже изволил удивиться, что за это козявка мешает собеседникам решать важные проблемы. Да красивая и мужские глаза отдыхают на ней. Вот пусть молчит и радуется вниманию мужчин.
А вот великий князь Сергей Александрович просто обозлился. Столько катастрофических изменений произошло в стране за последние полста лет, уже и строй стал другим и даже государство другое, а женщины все одно красивые и глупые. Что она влезла со своим бестолковым вопросом?
Попав в перекрестье неласковых мужских взглядов, Алена и сама поняла, что сунула нос не туда и не в тот момент. Растеряно улыбнулась, нахохлилась, как маленький птенец.
Сергей кивнул, словно что-то понял важное, вернулся к прежней теме:
— Товарищ Сталин, позвольте мне выказаться кулуарно по весьма важному идеологическому вопросу. Я не так умен, если ляпну что, вы поправите.
Вопросительно посмотрел на Вождя, как заведомо младший перед старшим. Сталину это понравилось. Он все еще колебался, как ему с ним быть. Вроде бы и интересная может быть игра, и результат весомый. Но вот сама фигура вроде бы с гнильцой… не получится ли так, что ближайшая перспектива что-то принесет положительное, а вот потом все хуже и хуже.
Потому и пригласил сегодня великого князя и его подружку, очень красивую, если даже такой гомосексуалист Ежов обслюнявился, и такая же глупая, как и все женщины. Это плохо, хоть и не очень. А вот то, что великий князь Сергей Александрович оказался очень умным и сообразительный, это очень хорошо.
Вождь, как это он делал всегда, поручил собрать справочные материалы и сделать на их основе небольшую выжимку — аналитический доклад. Полученное его удивило. Он, в общем-то, и раньше знал, что Сергей из-за большого кровопускания стал важной фигурой в династических планах семьи. Но снисходительно смеялся, мол, на безрыбье и рак рыба, и после смерти прямой ветви Романовых белая эмиграция хватается за любого сколько-нибудь подходящего.
Ан нет, все оказалось гораздо сложнее, причудливее и интереснее. Старший сын Николая Палкина будущий Александр II Освободитель, конечно идеально подходил в династическом плане, как старший потомок мужского пола. А вот в плане ума и перспективы, вроде бы, лучше был бы следующий сын императора Константин Николаевич. Сейчас, в конце 30-х гг. ХХ века уже видно, что тогда Россия попала в гибельный тупик. Уж каким бы не был плох правящим монархом Константин, но Александр оказался неудачен. Он просто запоздал с появлением. В XVIII веке он был бы величайшим царем, продолжателем дела Петра I, доделавшим так необходимые России преобразования. А вот в XIX веке он только расшатал и так уже ветхое здание монархии. Да и потомки его оказались все хуже и хуже, как государи. Либерал Константин I, юркий, мягкий, но ничего не делающий, как все либералы, был бы более оптимальный вариант. А его потомки, хоть сумасбродные, оказались куда умнее и талантливее.
Большевикам повезло в XIX веке в плане того, что монархия обрушила сама себя. Революционерам лишь надо было подождать, а затем в нужный момент решительно выступить. У нас был умница В.И. Ленин, а у них размазня Николай II. Комментарии, как говорится, излишни.
Однако теперь-то ему надо не разрушать, а, наоборот, созидать. И если уж что-то (кого-то) брать у Романовых в виде ладного помощника, то лучшего потомка, чем внука старшего сына Константина Николаевича не найти! А хорошо бы было, как у Шекспира. Слабый, но умудренный представитель дает последнее послание вождю новой силы. Ха-ха! Юридически, конечно, это ничего не дает, но морально будет хорошо встречено и у нас, и заграницей.
А ведь Сергей Александрович в состоянии сделать не только это. Поставить его императором России, безвластно, но со всеми погремушками. Или, если городское население встретит уж чрезмерно негативно, председателем Верховного Совета, а?
И И.В. Сталин уже повеселевшим взглядом посмотрел на великого князя, а заодно его прелестную пигалицу.
Сергей, разумеется, все эти мысли Вождя не знал, но по поведению его понимал, что его шансы укрепиться на верхушке партийно-государственной власти заметно увеличились. Вождь уже выбрал неплохой вариант, тогда великий князь сумеет и рыбку съесть, и… ну вы ведь меня понимаете?
И уже смелее, хотя так же почтительно продолжил:
— Прежде всего, надо решить постановку будущей, но зримой цели — или по-прежнему идти терновой и кровопролитной дорогой к мировой революции, как это хотел жиденок Троцкий…
Тут Сергей остановился, желая увидеть реакцию лидера страны. И Сталин не обманул его, даже более. Он зло и жестко посмотрел на гостей, в том числе на умненького аристократа, аж дурно становится! Может наградить его расстрелом отделения НКВД, да потом еще для верности еще раз прострелить голову? А это лахудра пойдет за ним вместе, будет его услаждать на том свете. Ежов ведь говорил, что она стала любовницей? Грех разлучать любимых!
Хотя нет, нечего так легко разбрасывать ценные человеческие кадры, — уже с некоторым сожалением подумал Сталин, после того, как внезапная вспышка гнева прошла, — этот выкормыш Романовых ведь не мои мысли рассказывает, а свои, семейные, романовские. Будет любопытно посмотреть, как он мои хотелки под монаршим соусом будет реализовывать!
Сергей же в эти минуты, когда И.В. Сталин, смотря за обеденным столом на них, словно мысленно зачитывал расстрельный приговор, даже, кажется, дышать перестал. И Алена, еле слышно вздохнув, как бы подтвердила, что он не ошибся, по острию ножа ходит.
И попаданец тяжело, но облегченно вздохнул, словно уже у расстрельной стены ему прочитали распоряжение Верховного Суда о помиловании. Ведь Вождь, взяв положенную (брошенную) на стол трубку и окутавшись в очередной раз табачным дымом, спросил еще не отошедшим от бешенства голосом:
— А какой еще намечается для большевизма путь?
«Фу ты, ну ты, пронесло, Господи!» — чуть пяткой не перекрестил себя в чувствах Сергей. Ведь и сказать нельзя и не сказать не получится. Прямо как по науке — самый действенный способ найти верный путь — практика. Ух, расстрельный метод познания реальности! Сказал негромким, даже веселым тоном:
— Я, конечно, товарищ Сталин, могу ошибиться, не ученый и не коммунист, — предупредил Сергей на всякий случай, как имя бога произнес церкви. А потом сказал сокровенное: — по-моему, все же соединение большевизма с русским патриотизмом имеет большой потенциал, как в общественной науке, так и в политической практике в СССР.
Все, высказал сокровенное, но опасное. И Вождь, вроде бы, стал спокоен и как-то меланхолично задумчив. Видимо, синхронизируются наши мысли. Или же нет?
Сергей, разгадывая трезвым разумом идущую действительность и вспоминая исторические факты о сталинском периоде развития страны, понимал, что И.В. Сталин все это неоднократно продумывал сам, и даже реализовывал в реальности. Тут самое главное попасть в струю по времени. Попал?
Вождь, судя по долгой паузе, не сразу принял мысль о приоритете русского над интернационалистическим. Где-то у него и самого вилась в голове, что надо оторвать коммунизм от мировой революции, ведь в этом мировом революционном процессе, Россия, а потом уже СССР будет находиться в одним из последних мест. Это И.В. Сталина, несомненно, не устраивало. Но чтобы вот так прямо, как камнем в лоб, да еще и не он диктатор не озвучивал, а сказал почти враг, хотя и почти перекованный…
Сказал задумчиво, пусть и немного расплывчато, мол, интересно говорите, товарищ Романов, но он пока еще обдумает. А что из рабочей конкретики вас беспокоит?
Вся текущая работа базировалась как раз на большевистском патриотизме, но ведь не будешь ведь говорить об этом. Как еще повернет Великий Кормчий, сломает всю работу Комитета и что? Лучше он пройдется по пунктам плана, не дурак ведь, всяко поймет. И если он согласен с его теоретической основой, то у него получится хорошая возможность примазаться, извините уж за грубость. Если же не согласен… об этом лучше вообще не думать.
