Зимним утром солнце медленно всходило из-за горизонта, в его лучах белоснежные горные пики отдавали розовым. Сухие деревья по обеим сторонам деревенской дороги тянули к небу свои оголенные ветви. Равнина кругом была по-прежнему покрыта плотным слоем снега, лишь на линии высокоскоростной железной дороги, убегающей к горам, все было очищено от снега и являлось глазу желтое земляное полотно. Уже начались работы по бурению на берегу реки, по скользкой подъездной дорожке медленно, с трудом двигалась бетономешалка.
Через десять дней первый отдел переехал в новенькие временные домики рядом со стройплощадкой. Утром все теснились в умывальной комнате, чтобы умыться и почистить зубы. Первыми туда вошли Цуй Линхуа и Чжао Хуалян, теперь они вдвоём стояли у раковины и чистили зубы. Чжао Хуалян, запрокинув голову, с громким звуком прополоскал горло, а потом стал мыть лицо и заодно спросил у Цуй Линхуа, не получила ли она результат по образцу бетона. Цуй Линхуа, заталкивая щётку в стаканчик, ответила, что к составу претензий нет, подконтрольная партия соответствует стандартам. Чжао Хуалян попросил ее утром съездить на смесительную станцию и передать эту информацию на площадку. Цуй Линхуа сказала, что после того, как смесительная станция будет готова и начнёт работу, ей нужно будет переехать туда, а если будут какие-то дела, можно обратиться с ними к Бао Те.
Едва они вышли, закончив умываться, как вошли Чжу Цзылай и Ван Жоюнь. Ван Жоюнь набирала воду и поторапливала Чжу Цзылая, говоря, что скоро нужно начинать бурить тоннель, а электричество пока не подключено – ему нужно немедленно отправиться в электроэнергетическое управление. У Чжу Цзылая на шее висело полотенце, он выдавливал на щётку зубную пасту. Он сказал, что электричество не было проведено к тоннелю, потому что слишком сложно это согласовать, хотя водки он выпил столько, что желудок уже скоро атрофируется. Ван Жоюнь сказала, что на всякой линии это так: нужно бороться за реквизицию и снос, электрификацию, изменения в плане, проселочные дороги, взрывчатые вещества. Нигде не избежать хлопот. Чжу Цзылай сказал: «Хорошо, если на новой линии нет никаких изменений в самом маршруте и количестве станций, но, если изменения есть, в одном только местном управлении железной дороги нужно платить расходы на согласование, а они просто непомерны! Эти местные управления требуют от вас, как им заблагорассудится, – несколько миллионов, а то и десятков миллионов юаней. Совершенно необоснованные расходы!» Он недоумевал: все ведь входит в систему железных дорог, если «Китайские железные дороги» не будут строить обычные и высокоскоростные магистрали, что будут перевозить управления железных дорог? Вот тебе и на: «Китайские железные дороги» занимаются строительством, а управление железной дороги считают строительную организацию какой-то «кормушкой», хочет урвать кусочек побольше, никакой управы на него нет. А некоторые из расходов на согласование они вымогают у строительной организации, устраивают себе «маленькую казну» и тратят, как захотят. Стоит проверить – как сразу это обнаруживается. Чжу Цзылаю это казалось просто непостижимым.
Ван Жоюнь, чистившая зубы, тоже начала жаловаться на это, сказала, что, чем больше строится высокоскоростных железных дорог, тем больше убытков. Инженерные бюро работают в долг, полагаясь на кредиты, строительная организация все делает в убыток. Расходы на согласование по линии выходят в немалую сумму. Все говорят рабочие – социально уязвимая группа, но по-настоящему уязвимы и бедны только работники строительного бюро. Никто из них не осмеливается задираться, никто из них не смеет обидеть других. Где бы они ни работали, что бы ни попросили заказчик, наблюдатель, проектный институт, всё они должны выслушать, склонив голову и согнувшись в три погибели, умолять снизойти, а если скажут что-то лишнее, то они обречены, – иногда так сложно им работать, что просто задыхаются…
Закончив умываться, Чжу Цзылай прикрыл лицо полотенцем, энергично потёр его, двигая ткань вперед-назад, сказал, жалуясь: «Сейчас уже какой век? Чай, не старые времена, а ежедневная зарплата рабочего на железной дороге по-прежнему составляет несколько десятков юаней. Сейчас такая оплата ещё хоть где-то есть? Даже чтобы нанять чернорабочего, нужно ему сто-двести юаней за день заплатить. А если на стройке начнётся простой, на оплате труда рабочих приходится терять много денег. Где уж тут получить выгоду? На конкурсе на поставку строительного гравия одна тонна не стоит и двухсот юаней, но эти прибыльные материалы полностью находятся в руках местных преступников. Стоит им начать работу, как материалы тут же дорожают – если цена не растёт, то и поставок нет. Строительная организация попадает в безвыходное положение, приходится отступать. Но, когда работа над проектом завершается, цены на материалы регулируются, и ущерб может достигать нескольких десятков миллионов, даже сотен миллионов юаней. И с доводами нигде не считаются!»
Несколько рабочих вошло в уборную, затем они снова вышли. Ван Жоюнь собрала свои щётку и тюбик с пастой, сказала, что в проектном институте все то же самое. То, что сейчас с коррупцией борются, на некоторых эффекта не производит. Если в проекте намечается пусть и небольшое изменение, без денег его не одобряют, а особенно смело ведут себя главные. Государство тратит столько денег на высокоскоростную железную дорогу, но сталкивается с группкой коррупционеров, а там, где группка, там и вся проектная организация коррумпирована.
Чжу Цзылай вытер рот с обеих сторон и сказал, что некоторые проектировщики вносят в проект технику и материалы, которые по определению не стоит использовать, а затем рекомендуют бригады на подряд. Все они защищают свои интересы. Проектировщики прямо-таки с боем настаивают на некоторых производителях материалов и техники, а когда их продукция используется, то выясняется, что, что она непригодная, что приводит к огромным растратам, а к ответственности никто не привлекается. Просто исторические преступники!
Ван Жоюнь шла за Чжу Цзылаем, говоря, что таких дел происходит много, говорить о них невозможно, да никто и не решается, можно лишь про себя ворчать, боясь, что, если в компании узнают, недовольного накажут. Если так продолжится, у некоторых определённо могут возникнуть проблемы.
Бао Те и Чжао Хуалян ни о чем не болтали, пока умывались и чистили зубы. Позавтракав, они велели водителю отвезти их и Цуй Линхуа на первую смесительную станцию, сделали по ней кружок, объяснили Цуй Линхуа положения, на которые стоит обратить внимание при строительстве станции, а затем пешком вернулись к тоннелю Цзинъян. Они были одеты в плотные
хлопковые куртки. Спрятав ладони в рукавах, они шли по сельской дороге. Вдруг навстречу им проехали две легковые машины. Бао Те и Чжао Хуалян поспешно отошли к краю дороги.
Дни стояли морозные. Все ближе и ближе был Новый год. Работы по строительству тоннеля едва начались. Бао Те и Чжао Хуалян боялись, что на Новый год не смогут встретиться с семьями. Бао Те сказал:
– Мне-то всё равно, разрешат вернуться – так вернусь домой, не разрешат – так на стройке Новый год встречу. Я только что с родителями не увижусь, а так девушки у меня нет, местные на такого, как я, тоже не посмотрят. Но вот тебе вернуться надо, вы после свадьбы даже ребёнка не родили. Лань Яньэр будет очень грустно, если она Новый год одна дома встретит.
Чжао Хуалян сказал, что сам он не хочет возвращаться домой, потому что на Новый год никакого новогоднего настроения у него не будет, только время на дорогу потратит и вклад в железные дороги внесёт лишь тем, что билет купит.
Так они вдвоём разговаривали и незаметно для себя пришли в дежурную комнату стройплощадки, где взяли каски, а затем вскарабкались наверх, к порталу тоннеля. Они поглядели вниз, на подножие горы. Внизу лежала зимняя деревня, из труб поднимался дым – пейзаж был очаровательным, как на картине. Ли Вэйминь и рабочие работали строительными фенами, и их звук разносился по всей деревне. В тоннеле уже начали прорубать стены, отчего Чжао Хуалян и Бао Те чувствовали себя очень уверенно.
