Она обрадовалась, что сможет завершить все с Дрю, к тому же на свидании должны были показывать ее любимый фильм «Эта прекрасная жизнь», который она всегда мечтала увидеть на большом экране. Но в целом, Кейт радовалась, что скоро все закончится, она сможет расслабиться на Рождество, а потом снова исчезнуть в Большом Дыму^[9], с разбитым сердцем, подводя итоги этого месяца беспрецедентных превратностей судьбы.

Но она должна прийти сюда завтра с Томасом на дегустацию вин. А до этого нужно вернуть лучшую подругу с помощью пирожных и выпивки.

Кейт вернулась обратно той же дорогой, что и пришла, обнаружив Лауру сидящей на резном деревянном троне под портретом дородного краснолицего мужчины в бархатных бриджах и рубашке с оборками под пальто. Она была поглощена бумагами, водила пальцем по списку, то и дело останавливаясь, чтобы пометить место на странице ручкой.

– Привет. – Голос Кейт прозвучал тихо и жалко, да и чувствовала она себя также в этом помпезном зале.

Лаура подняла взгляд. Она молчала. Просто смотрела на Кейт, а та смотрела в ответ.

– Прости. Ты поступила тогда абсолютно правильно, а я была неблагодарной коровой. Я принесла пирожные с фундуком и винишко, как символ мира.

Лаура расплакалась. Она прикрыла лицо бумагами, но это не помогло скрыть рыданий. Кейт пересекла зал и опустилась перед троном на колени. Она тоже рыдала.

– Прости. Я знаю, ты хотела как лучше.

– Ты меня прости, – рыдала Лаура, – если бы я сказала тебе раньше… Меня убивает то, что ты несчастна из-за меня.

Кейт встала с колен и обняла Лауру за шею.

– Я не несчастна. То есть, да, я безумно люблю Мэтта, но рада тому, как сложилась моя жизнь. Мне нравится моя жизнь!

– Я так боялась, что ты больше никогда не захочешь со мной разговаривать.

– Такого никогда не случится. – Кейт села и взяла Лауру за руки.

Майкл, парень, который вешал люстру, вошел в комнату, нашел двух подруг в слезах, держащих друг друга за руки, и снова вышел, почесывая затылок. Кейт и Лаура захохотали.

Они сели на пол, прижавшись к стене, и разделили между собой пирожные. Вино осталось в сумке, так как официально Лаура еще работала.

Было только четыре часа, но за окнами уже стемнело.

Лаура перелистывала бумаги.

– У меня двенадцать живых фазанов, тридцать шесть куропаток и два павлина, их доставят двадцать второго числа, так что лорду и леди придется позволить живым птицам бродить снаружи на Рождество.

– Черт! Мэтту лучше держаться подальше от поместья – здесь не будет места орнитофобам!

– Одному богу известно, как мы должны их тут держать, чтобы они не разлетелись.

– Действительно, экстравагантно.

– И это компромисс! Сначала они хотели выпустить в лес стаю гусей, лебедей и кабанов, но егерь сказал, что они могут напасть на гостей, когда те выйдут по нужде.

Кейт засмеялась.

– Им нравится сопоставлять то, что они едят, с живыми собратьями за окном.

– Извращенцы.

– У меня столько туш в холодильнике, что можно проводить съезд таксидермистов.

Она выглядела усталой, и размытая тушь только усугубляла это впечатление.

– Как бы то ни было, я выйду отсюда в пять вечера двадцать третьего и вернусь только после Нового года.

Обе на мгновение замолчали, внезапно вспомнив, что к тому времени одной из них здесь уже не будет. Лаура положила голову Кейт на плечо.

– Что я буду делать без тебя?

– Просто будешь часто проводить выходные в Лондоне.

Но обе знали, что будет по-другому.

Кейт толкнула входную дверь, и ее встретил насыщенный запах тушеной говядины. В животе заурчало. В доме было очень тепло, особенно после бодрящей погоды снаружи. Кейт чувствовала, как щеки покалывает.

Теперь, когда она помирилась с Лаурой, стало легче. Кейт прошла на кухню, увидела одну из коробок, заполненных художественными принадлежностями для переезда, и тяжесть снова легла на душу. Она вздохнула. Уехать будет нелегко. Но это будет не первый раз, когда она начинает все сначала. У нее получится.

Из задумчивости ее вывел телефон. Звонила мама.

– Привет, мама. Ты благополучно добралась?

– Да, милая. Только что приземлилась, спасибо, Кэти.

– Папа разделил со мной расходы.

На другом конце повисла необычное для матери молчание.

– Правда, милая? – переспросила она через мгновение. – Он хороший человек, твой отец.

– Да. Хороший.

– Я знаю, ты всегда думала, что он слишком хорош для меня, дорогая.

– Я никогда этого не говорила.

– Тебе и не нужно было. И это правда. Дело не в том, что я его не любила. Я просто недостаточно его любила.

– Тогда зачем ты возвращалась к нему?

– Потому что он хороший человек. Я никогда не смогу с ним сравниться. Я никогда не смогу любить его так, как он любит меня. Просто во мне этого нет. Ты и твой отец сделаны из одного теста – вы оба крепкие, можете противостоять ударам судьбы и давать ей сдачи, насколько возможно. Я же всего лишь стараюсь не дать ей сбить меня с ног.

Кейт молчала. У нее никогда не было такого откровенного разговора с матерью. Возможно, мать была гораздо глубже, чем Кейт предполагала?

– Ладно, хватит этой чепухи. Я купила великолепную сумку Chanel в аэропорту на заначку Джерри. Он оставил кошелек в спешке, когда бежал от меня с краденой яхты.

Возможно, и нет. Кейт задалась вопросом, сколько составляла заначка Джерри и почему, если на нее можно было купить сумку, она не потратилась на обратный рейс.

– Когда ты нашла его деньги? – раздраженно спросила она.

– Полиция разрешила мне вернуться на яхту, чтобы забрать вещи. Джерри все еще играет в беглеца, тупой осел. Это отучит его меня бросать.

– Ты не знала о них раньше?

– Нет, милая, он прятал их в сумке в чемодане. Почему тебя так интересуют его деньги?

Кейт знала, что нужно действовать осторожно.

– Просто размышляю, сколько там могло быть, на случай если часть из них пойдет на оплату твоего полета.

Тишина.

– На самом деле, милая, я считала эти деньги своим небольшим утешением за пережитую травму. Но если ты хочешь, я попробую отнести сумочку в магазин, хотя не уверена, что они возвращают деньги. Так что, возможно, придется продавать ее в интернете. Но не волнуйся, Кэти, если тебе нужны деньги, я отдам их, чего бы мне это ни стоило.

Кейт внезапно захотелось выпить вина.

– Нет, мама, все в порядке. Не продавай сумку. Просто подумала, может, у тебя еще что-то осталось, вот и все.

– Не осталось. Но я перешлю тебе после Рождества, когда все немного успокоится.

Кейт внезапно вспомнила о своих дочерних обязанностях.

– Мам, а ты не хочешь вернуться в Англию на Рождество? Мне не нравится мысль, что ты будешь на праздники одна.

Кейт не знала, как именно она будет реализовывать свой план, чтобы все были счастливы, но не могла оставить маму в одиночестве на Рождество.

– Одна? – воскликнула мама. – Одна? Я душа компании, милая. Как только расползлись слухи, что я на мели, начали поступать предложения. У меня столько приглашений на рождественские обеды, я не знаю, что с ними делать!

Кейт закусила губу. Среди слов, которыми она могла описать свою мать, ни разу не встречалось слово «на мели». На заднем плане слышался шум аэропорта.

– Мам, позвони, как снова устроишься.

– Хорошо, моя милая. Пока!

К концу разговора Кейт уже сильно проголодалась. Едва она положила себе рагу, как снова сработал телефон. Ричард. У него была деловая встреча с несколькими клиентами в Грейт-Блексли, которая закончилась примерно в половине девятого, и он звонил узнать, не хочет ли Кейт с ним встретиться.

Кейт не хотелось выходить. Она только положила замерзшие ноги на пуфик перед огнем после пешей прогулки через весь Блексфорд, и снова морозить их не хотелось. К тому же дорога на холм все еще была закрыта, а ее маленькая машинка стояла, закопанная в снегу, возле дома.