Таис его не узнала, да и не могла узнать, но встретила приветливо. Бывший конюх увидеть её здесь, да ещё в качестве правительницы, совсем не ожидал. В результате, вкупе с помянутым смущением совсем дар речи потерял и поначалу отвечал невпопад. Но Таис улыбкой и мягкими речами быстро вернула ему уверенность, разговорила. Однако после приветствий и почтительных предисловий большую часть вопросов задавал египтянин в золоте, полосатом платке и леопардовой шкуре. Он смотрел на македонянина сурово, с прищуром, будто из лука целился.

Антенор прежде видел такой взгляд у Эвмена в тот скверный день в Бактрии, когда Птолемею донесли о заговоре «царских юношей». Тогда только-только обласканный царём вчерашний «крылатый воин» едва не оказался среди обвиняемых только за то, что раньше состоял при Гермолае, главном заговорщике. Эвмен допрашивал, а Александр сидел, полускрытый в тени, сверлил взглядом исподлобья в Антеноре дырку и молчал.

Именно тогда и состоялось знакомство бывшего конюха с кардийцем. Отвечал он на вопросы спокойно, искренне не видя за собой вины. Ни Гермолай и никто другой из юношей на него не указали, а вот архиграмматику поведение Антенора на допросе приглянулось, и он его запомнил, чтобы чуть позже, в Индии, приблизить новоиспечённого продрома-разведчика.

Лицо египтянина во время допроса не выражало никаких эмоций, а вот глаза Таис, едва речь зашла о главном, заметались. Она побледнела и до белизны в костяшках сжала подлокотники кресла.

Раскрыв им тайну, Антенор испытал двоякое чувство. С одной стороны он теперь ощущал себя мерзким предателем, с другой — ну ведь натурально гора с плеч свалилась. Тяжела была ноша, ох тяжела…

Менкаура отпустил их, сообщив, что во дворце они дорогие гости, но покинуть его и тем более уехать не вольны. Ни Антенор, ни Месхенет этим словам не удивились. Впрочем «гостить» пришлось недолго, их ждало новое путешествие. Уже на второй день они в сопровождении Верховного Хранителя и старшего сына Таис взошли на борт роскошной золочёной ладьи. Ну и кшатрий с ними.

— Менкаура, умоляю тебя, обдумай всё ещё раз, — попросила правительница Мемфиса, прощаясь с ними.

Хранитель кивнул. Его лицо при этом не выражало никаких эмоций.

Это путешествие оказалось приятнее предыдущего. Не пробирал до костей солёный ветер, не мутило, не скручивала потроха проклятая качка. Установилась хорошая погода.

Менкаура подолгу беседовал с Месхенет, и, видать, мучал её воспоминаниями. Женщина временами прятала от Антенора глаза, но он всё же не раз замечал, что они предательски блестят. С македонянином Хранитель более ни словом не перекинулся. Антенора это устраивало. Он продолжал учить индийца языку. Тот учеником был усердным, но вне уроков по-прежнему помалкивал. Оживился только раз, когда навстречу «Звезде Обеих Земель» попалась здоровенная барка, на которой Антенор с удивлением увидел пару слонов.

— Откуда они здесь? Неужели из Индии?

На помощь ему пришёл юный сын Таис.

— Из Индии. В битве у Верблюжьего Вала отец захватил слонов Пердикки, — сказал Леонтиск, — а два года назад, когда Селевк был в Вавилоне, отец с его помощью купил ещё нескольких в Верхних сатрапиях. Вот, наверное, доехали.

— А куда их везут? — спросил Антенор.

Осведомлённость одиннадцатилетнего мальчика произвела на него большое впечатление.

— Наверное, в Мемфис, — пожал плечами Леонтиск., — там отец обустроил слоновник.

— Я слышал, в Египте тоже водятся слоны.

— Нет, в Египте не водятся, — ответил Леонтиск, — к югу от Элефантины есть, в Нубии. Только на них ради бивней охотятся. Живыми не ловят.

— А почему Птолемей их не ловит? Нубия же ближе, чем Индия.

— Говорят, они дикие совсем и злые. И размером больше этих. Хотя есть и поменьше. Отцу говорили, будто тех, что меньше, можно приручить. Он всё собирается охотников послать. Хочет там, в Нубии, охотничью колонию устроить.

«Он ведь не похож на отца», — подумал Антенор, — «и знает столько… не по годам».

— Если меньшие — хуже война, — заметил Ваджрасанджит.

— Хуже для войны, — поправил Антенор, — ты так хотел сказать?

— Да. Наверно так.

— В Индии много боевых слонов? — спросил Леонтиск.

— Много, — ответил кшатрий, — в Такшасиле много слоны. У Чандрагупты больше, а у Нандов — как листья…

— Как листьев на деревьях, — подсказал Антенор.

Они разминулись с слоновьей баркой. Один из серых гигантов затрубил, будто на прощанье.

«Звезда Обеих Земель» вошла в Канопский рукав, миновала Навкратис. Здесь с давних времён жило множество эллинов. Антенор видел родные храмы, будто резные шкатулки среди египетских массивных «сундуков». Месхенет сказала, что до устья ещё день пути, а там и до Александрии останется сто двадцать стадий.

Александрия

Каноп миновали, не останавливаясь в нём, но зато задержались совсем близко от столицы, в порту Схедии. Здесь располагалась таможня. Менкаура сошёл на берег и долго отсутствовал. Не иначе, соглядатаев своих инспектировал, как подумал Антенор.

Ну и, наконец, столица.

Путешественнику, что приближался к Александрии морем с востока, сразу же бросались в глаза дворцы, выстроенные Дейнократом Родосским на мысе Лохиада, и роскошные сады. За семнадцать лет они разрослись так, что дух захватывало. Услада глаз.

— Зелени, как в Сидоне, — заметил Антенор, — и больше, чем в Вавилоне.

— Я Вавилон не помню, — признался Леонтиск.

Пройдя между Лохиадой и восточной оконечностью острова Фарос, «Звезда Обеих Земель» оказалась в большой гавани, которую примерно надвое делил мол Гептастадий, ещё незавершённый. С моря было хорошо видно несколько огромных триспастов^[70]. Строительство Александрии не прекращалось.

Ладья подошла к пирсу, на котором выстроилась почётная стража — ладью заметили издали. Менкаура указал Антенору на человека, который стражей предводительствовал.

— Это Калликрат, один из друзей Птолемея.

Рядом с ним стоял юноша, немногим старше Леонтиска.

— Магас, — объяснил Леонтиск, хотя Антенор его и не спрашивал, — мой брат, сын Береники.

Львёнок первым сбежал по сходням. Магас, который на самом деле не был ему братом ни по отцу, ни по матери, приветливо хлопнул его по плечу.

— Так и знал, что это ты!

— Всё корабли считаешь? — усмехнулся Леонтиск.

Магас хмыкнул и потянул Львёнка за собой. Тот успел обернуться и махнул Антенору рукой. Магас что-то безостановочно тарахтел, не обращая внимания ни на кого из присутствующих. Калликрат лишь скосил глаза в его сторону, но ничего не сказал.

— Живи вечно, Калликрат, — поприветствовал его Менкаура, спускаясь на пирс.

— И тебе того же, — достойнейший, — ответил начальник стражи, — не ожидал тебя увидеть.

— Я сам не ожидал, — ответил Менкаура, — не в отъезде ли Птолемей?

— Здесь, — подтвердил Калликрат.

— Это хорошо. У меня важное дело.

Начальник стражи скривил уголок рта, что не укрылось от взгляда Антенора.

«Видать не очень-то жалуют его здесь».

— Ожидай, — сказал Калликрат, — я доложу. Если сатрап сочтёт нужным, то примет тебя.

«Если сочтёт нужным. Ишь ты…»

— Прикажешь здесь ждать?

Калликрат пожал плечами и скрестил руки на груди

— Я смотрю, у тебя власти-то прибавилось, — заметил Менкаура, — в Брухейон^[71] меня не пустишь?

— Без доклада не положено, — лениво ответил Калликрат.

Менкаура скрипнул зубами.

— А в город?

— В город можно.

Калликрат посторонился.

— Эти люди со мной, — Менкаура указал на Антенора и Месхенет, — я к Ефиппу. Найдёте там.

— Придётся ли искать? — усмехнулся Калликрат.

Менкаура не ответил. Антенор покосился на Ваджрасанджита.

— Подожди здесь.

Их пропустили.

— Вот мерзавец, — прошипел Менкаура, — так он скоро до большого начальника выслужится. Ладно, пусть катится в Дуат. Нам надо увидеть Ефиппа. Далеко топать, правда. Все дворцы обходить.