Махнув рукой, он развернул бумагу.

Это был чертеж, план этажа. Нахмурившись, я уставился на него, но он казался незнакомым.

Кэррин поперхнулась.

– Мёрф? – спросил я.

– А-а. – Никодимус улыбнулся. – Вы его узнали.

– Это хранилище, – сказала Кэррин, глядя на меня. – Хранилище, принадлежащее хозяину подпольного мира.

У меня возникло такое чувство, словно я оказался зажат в месте, которое и без того было слишком тесным.

– О! – слабо выдохнул я. – Адские погремушки!

Вязальщик ткнул в меня большим пальцем.

– Что это с ним? – спросил он Кэррин.

Кэррин показала на план.

– Это Капристи-билдинг, – ответила она. – Второе самое охраняемое здание в городе. – Она глубоко вздохнула. – Это банк мафии. А принадлежит он Джону Марконе, барону, некоронованному королю Чикаго.

Чего-то такого я и боялся, но все же надеялся, что Никодимус отыщет лучший способ попасть туда, куда нужно. Например, предложит нам остаться в каком-нибудь здании, спалить его, а в последний момент открыть портал. Старый добрый прием.

А соваться к Марконе было опасно.

Джонни Марконе по прозвищу Джентльмен прогрыз себе путь на мафиозную вершину Чикаго, когда я только начинал вести дела в городе, и с тех пор правил местным криминалом железной рукой, стремясь сделать организованную преступность более эффективной, надежной и деловой. Это работало. Многие копы считали, что у Марконе больше власти, чем у правительства. Однако они преимущественно помалкивали, поскольку купленных копов у Марконе тоже было больше, чем у правительства.

Затем, несколько лет назад, он получил титул барона по так называемому Неписаному договору, который являлся законным документом, основой цивилизованных отношений между сверхъестественными народами. Марконе стал первым белым человеком, добившимся этого – как он утверждал, в тяжелой борьбе, – и с тех пор, будучи бароном Чикаго, защищал город от всех угроз.

Хотя, по правде сказать, в то время меня в городе не было.

Но все равно я не считал разумным переходить Марконе дорогу без должной подготовки, которая позволила бы раз и навсегда объявить ему мат. Он командовал армией головорезов и наемных убийц, среди которых попадались настоящие мастера своего дела. Он содержал небольшой отряд эйнхериев, павших-но-не-мертвых воинов-викингов, и я видел, как они сражаются с очень мерзкими тварями. У него в штате имелась по крайней мере одна валькирия – да и сам Марконе был жестоким, умным и совершенно бесстрашным.

Я думал, что ввязаться в схватку с Марконе – почти то же самое, что вступить в бой с самим Аидом. Однако вслух сказал только: «Ух ты!»

– Проблемы, Дрезден? – поинтересовался Никодимус.

– Марконе – серьезный противник, – ответил я. – А еще он участник Неписаного договора.

– А я – нет, – сказал Никодимус. – Уже нет.

– А я – да, – возразил я. – Причем дважды. Как чародей Белого Совета и как Зимний Рыцарь.

– Само собой, Белый Совет будет потрясен и разочарован, если вы нарушите их принципы, – отозвался Никодимус. – Что же до Мэб… вы, по сути, просто мой инструмент в этой операции. По ее мнению, все ваши обязательства по договору вторичны по сравнению с обязательствами передо мной.

Он был прав по обоим пунктам.

– Моя мысль в том, что Марконе нельзя недооценивать. – Я нахмурился. – Если ударишь по нему, он ударит в ответ. Сильнее.

– Разумеется, – кивнул Никодимус. – У него превосходная репутация. Всего несколько веков назад из него получился бы отличный монарх.

Добрый барон Джон Марконе? Я содрогнулся.

– Предположим, мы пробьемся в здание, – сказал я. – Отлично. Скорее всего, это выполнимо. Однако выбраться будет намного сложнее – и даже если у нас получится, на этом дело не закончится. Он не забудет и не спустит это с рук.

– Дрезден прав, – кивнула Кэррин. – Марконе не терпит вторжений на свою территорию. Точка.

– Мы сделаем то, что сделаем, – спокойно ответил Никодимус. – О компенсации Марконе будем думать после завершения нашей миссии. Полагаю, я смогу убедить его, что принять предложенное возмещение более прибыльно, нежели пытаться чего-то добиться самому.

Мы с Кэррин переглянулись. Она думала о том же, о чем и я.

Несколько лет назад Никодимус похитил Марконе в рамках очередной махинации. Мэб послала меня ему на выручку – тогда я задолжал ей пару услуг. Я до сих пор помню Марконе как беспомощного пленника. Эта картинка врезалась мне в память.

Он никогда того случая не забудет. Некоторые вещи нельзя купить, и одна из них – индульгенция от мести Джонни Марконе.

Согласившись на этот план, мы с Кэррин считай что объявим войну королю Чикаго.

– Что думаешь? – спросил я у нее.

Кэррин умеет соображать. Она прекрасно поняла, о чем я говорю.

– Рано или поздно это должно было случиться.

– Пожалуй.

– Я не догоняю, – вмешался Вязальщик. – Если он деловой человек, почему бы не сделать ему деловое предложение и не поделиться добычей?

– Разумное замечание, – согласился Никодимус. – Но это невозможно.

– Почему?

– В первую очередь потому, что в его хранилище находятся предметы, касающиеся не только нашей основной цели, – объяснил Никодимус. – Марконе прославился тем, что придерживается нейтралитета в делах современного сверхъестественного мира. Свартальвхейм, Белый двор, Дракула и некоторые другие реалии и персоны того же уровня доверили ему на хранение часть своих богатств, и он дал слово защищать их всеми силами.

– Разговор окончен, – сказал я Вязальщику. – Он не пойдет на сделку. Марконе – отъявленный козел, но слово свое держит.

Вязальщик откинулся назад, хмурясь.

– А другая причина?

– Дав нам к себе проникнуть, он изменит природу места, – ответил я, опередив Никодимуса. – Мы пытаемся открыть путь в хранилище, которое ревностно охраняется. Вряд ли получится сделать это из хранилища, куда пускают всех желающих.

– Именно, – кивнул Никодимус. – При условии отсутствия охранных систем, для которых потребуются особенные меры, я совершенно уверен, что мы сможем захватить здание. Удержать его до конца миссии и скрыться целыми и невредимыми – другая задача, в которой главную роль сыграете вы, мистер Вязальщик, и ваши помощники.

Крякнув, Вязальщик наклонился вперед, чтобы изучить план.

– Как долго мне нужно его удерживать?

– Не более часа, – ответил Никодимус.

– При условии отсутствия фокусов с ходом времени здесь и там, – вставил я.

Никодимус смерил меня кислым взглядом и сказал:

– Мы должны уложиться в час… так или иначе. – Он указал на схему. – Вот главная дверь хранилища. Это ваша ответственность, мисс Вальмон.

– Погодите-ка, – вмешался Вязальщик, – если я буду играть привратника, как мне заполучить свой рюкзак с драгоценностями? Я не могу отправиться в Небывальщину и бросить моих парней. Между нами нарушится связь. Я подписался на эту работу не за жалованье.

– Полагаю, ваша партнерша наполнит для вас лишний рюкзак, – ответил Никодимус. – Я лично буду тащить его и вручу вам по возвращении. Поскольку, если не считать Грея, я имею наибольшую вероятность выжить, эта сделка повысит ваши шансы заполучить деньги.

Прищурившись, Вязальщик оглядел Никодимуса и уселся на место, явно обдумывая предложение.

– Что скажешь, Эш?

Ханна Эшер пожала плечами. Это движение заворожило бы любого полнокровного мужчину-гетеросексуала, не только меня.

– Если ты доверишь мне выбрать твою долю, я это сделаю.

Вязальщик хмыкнул и медленно кивнул.

– Камешки мне нравятся красненькие.

– Я это учту, – пообещала Эшер.

– А что там была за проблема у Вальмон с дверью? – Я лениво поковырял в затылке. – И зачем было втягивать во все это беднягу Харви?

– Бедняга Харви, – ответил Никодимус; лицо его выражало такое же сочувствие, как у летящей пули, – был нашим ключевым посредником в Чикаго. Он обладал эксклюзивным доступом в вышеупомянутое хранилище, которое защищает лучшая дверь, какую только можно купить за деньги, плюс система идентификации по отпечатку сетчатки. Отпечаток сетчатки…