Деревенька оказалась слишком маленькой, не было ни рынка, ни общего склада, где Лина могла бы найти себе пропитание. Девушка скрылась в лесу под голодное урчание собственного живота. Накануне днем, она чуть не отравилась побегами бамбука, хотя была уверена в его съедобности, ведь, несколько раз она сама ела его в вареном виде, когда их маленький отряд останавливался на привал. После этого происшествия, чужая и неизвестная растительность не вызывала у нее доверия. Но есть хотелось. Очень. Лина подняла выше плетеную шляпу, под которой скрывала свою необычную для этих мест внешность, и глубоко вздохнула. Углубляться в лес, подальше от людей, ей не хотелось, но идти по дороге было слишком опасно.

Ровные бамбуковые стволы, восхищавшие ее в начале путешествия, теперь вызывали лишь рябь в глазах и раздражение. Пробираться сквозь эти заросли было тяжело, а отсутствие подлеска, из-за постоянной тени, лишало возможности найти пищу. Зато огромным черным многоножкам в опавшей шуршащей листве очень нравилось, они то и дело выскакивали из-под ног Лины, вызывая у нее толпы мурашек. Тон Чжу говорил, что Страна Дракона Извергающего Солнце прекрасна, что весной она укутана в розовом шелке цветущей сакуры, что в лесах растут сливы, вишни и сладкие бананы, что на их террасовых полях покачиваются тяжелые зрелые колосья риса, а в бамбуковых рощах, всегда играет успокаивающая музыка, словно ветер перебирает струны кото. Возможно, теперь юноша и находиться в том месте, о котором он рассказывал, но Лина, похоже, пошла по другой дороге. Девушка поежилась от тяжелого воспоминания, всплывшего перед ее глазами: как юного Тон Чжу насквозь проткнула катана самурая. Его взгляд, полный ужаса и удивления, был устремлен прямо на нее. Тогда, настоящий животный страх заполнил ее душу, и она побежала, не разбирая дороги, прочь от всполохов все пожирающего огня и криков людей. Глаза защипало от навернувшихся слез, а перестук бамбуковых стеблей, колыхавшихся от ветра, нисколько ее не успокаивал. Ей было так жаль, и себя, вынужденную теперь ото всех прятаться, скитаясь по чужой для нее стране, и тех людей, что погибли в ту страшную ночь. Вот только, слезами сыт не будешь и репу не польешь – так любила поговаривать мама, если кто-то из ее дочерей начинал плакать. Взяв себя в руки, Лина с упорством двинулась дальше.

Внезапно, сильный удар и боль пронзила ее плечо. Вскрикнув, девушка упала лицом вперед, прямо в эти сухие, безжизненные узкие листья.

– Господин, подождите, это может быть опасно! – где-то неподалеку раздался мужской голос.

– Ты сомневаешься в моем искусстве владения мечом?

– Разумеется нет, мой господин, но я должен вас защищать.

– Но не от зверья же на охоте! Посмотрим… Как? Женщина?

Кто-то слегка развернул Лину к себе, с ее головы слетела плетеная шляпа, а затуманенные болью глаза встретились с изумленным взглядом молодого мужчины.

– Я поймал кицунэ! Быстрее, несите веревки! – рука мужчины непроизвольно сдавила раненое плечо и, вскрикнув, Лина провалилась в спасительную темноту.

– Мой господин, отойдите, демоница может быть опасна. – рядом бесшумно возник воин.

– Она без сознания, дай веревку.

– Эта обманщица может притворяться, мой господин. Думаете, она случайно забралась в лес, где вы часто охотитесь? – склонился над раненной еще один мужчина.

– Я сам свяжу ее! Но вы можете держать мечи наготове.

Молодому императору не хотелось, чтобы кто-то еще был причастен к его удивительной добыче. Он жадно разглядывал лежащую перед собой девушку с необычными рыжими волосами, цвета лисьего хвоста, и глазами цвета молодой зелени, в которые он успел заглянуть, прежде чем демоница потеряла сознание. Ничего удивительного, ведь стрела запущенная самим императором обладает могучей силой, даже лукавая соблазнительница не смогла выстоять.

Акихико обломал древко стрелы, после чего стал старательно связывать пленницу.

– Подготовьте носилки, чего застыли? – обратился он к своим спутникам.

Те вздрогнули, словно опомнившись от глубокого раздумья, и принялись рубить бамбуковые стебли. Вскоре, маленький отряд с необычной ношей, уже спешил к императорскому дворцу.

Восхитительный, дразнящий запах пищи проник в темноту ее сознания и стал манить за собой. Устоять или отмахнуться от него было невозможно, голод проснулся и потянулся за запахом, отгоняя прочь такое приятное забытье. Лина с трудом подняла отяжелевшие веки.

– Рука господина тяжела, одной стрелой он может завалить оленя, тебе повезло, что ты осталась жива. Но рана глубока, не шевелись, чтобы не сбить повязку, – раздался голос откуда-то сбоку.

Лина повернула голову, пытаясь разглядеть мужчину, сидящего у ее ног. В комнате горела всего одна свеча, как раз на столике, где стояли плошки с такой восхитительно пахнущей едой, и эта картина притягивала взгляд девушки куда больше, чем спрятавшийся в тенях собеседник.

– Где я?

– Сейчас вопросы буду задавать я. Что ты делала в охотничьих угодьях нашего императора?

– Императора? Я не знала об этом, просто шла мимо.

– Почему же ты не пошла по дороге?

– Потому, что моя внешность привлекла бы внимание, теперь уже нет смысла это отрицать.

– Я рад, что ты сама готова признаться.

– Но в чем?

– В том, что ты кицунэ.

– Кто?

– Значит, все-таки будешь отпираться? Тогда объясни, откуда же ты такая взялась?

– Меня везли к одному господину. Но его убили.

– Может ты его убила?

– Я?

– Так поступают демоницы. Соблазняют и убивают своего покровителя.

– Я не демоница! Ай!

Хлесткий удар тросточкой неожиданно обрушился на ее голые стопы. Лина дернулась от боли, и только сейчас поняла, что ее ноги закованы в деревянные колодки.

– Не смей притворяться, лукавое создание!

– Но я не притворяюсь, меня зовут Лина, я приехала издалека.

– Это невозможно! – новый хлесткий удар. – Признавайся, ты хотела напасть на нашего императора?

– Это вы напали на меня! Не надо, пожалуйста! Ой-ёй! Прекрати! – девушка расплакалась.

– Всем известно, что кицунэ не выносят порки стоп и сразу же оборачиваются в лис. Но, раз ты не демоница, тогда кто же ты? – мужчина приблизился к лицу девушки, пытаясь, кажется, прочесть ее мысли своим пристальным колючим взглядом.

– Я чужеземка, меня везли к господину Юн Цзу, но его убили.

– Чужеземцем запрещено ступать на землю Дракона. Только дети Небесного Дракона Извергающего Солнце, могут ступать по этой благой земле, не оскверняя ее. За такую дерзость все причастные будут наказаны!

– Я же говорю, они все убиты. А я просто хотела вернуться домой. Пожалуйста, я ничего не сделала.

Чинхо смотрел на девушку с глубоким осуждением, когда в ее животе раздалась громкая жалобная трель. Желудку пленницы было все равно и на порку, и на допрос, он желал получить еду, от запаха которой его уже скручивало.

Лина густо покраснела, что было заметно даже в полутьме комнаты. От чего-то, в этот момент, она напомнила ему Наоки, и сердце Чинхо смягчилось.

– Ты голодна. Прошу, раздели со мной эту трапезу. После чего мы продолжим наш разговор.

Мужчина расстегнул колодки и помог раненной девушке аккуратно подняться с футона, после чего, они расположились за низким столиком.

Лина знала, что есть следует медленно и аккуратно, но ничего не могла с собой поделать, зернышки риса разлетелись вокруг нее по столу, а ускользающие овощи, ей буквально пришлось подцеплять языком из пиалы, они никак не желали зацепляться за неудобные палочки.

Чинхо с трудом сдерживал смех, когда Наоки была маленькой, она ела точно так же, жадно и нетерпеливо, за что ее частенько бил по рукам учитель.