Сима предложил Стасу мутить с оргтехникой. Сима знал входы и выходы (он так сказал), у него были связи, подвязки и контакты (зуб даю, все старые кореша), мозг разрывало от гениальных схемоз и задумок, только деньгами Бог обделил. Ну и Стаса ведь обделил тоже; зато есть люди, которых не обделил, и которые радеют за мировую справедливость, помогая неоперившимся. Таким, как Стас с Симой. Надо просто пойти и попросить бабла, и этот даст; вот только просить должен именно Стасян, ведь при всех Симовских талантах он оказался подрезан в языке – заикался малек, а употребление «травки» только усугубляло изъян. Вряд ли спотыкающемуся на каждом слове Симе удастся убедить авторитетного человека в своей коммерческой надежности. А у Стаса всяко-разно прокатит, он и базарить умеет красиво, и сам статен и широкоплеч, недаром же краса района Милка выбрала его в мужья. Короче говоря, классика жанра, и Мила прочухала бы лохотрон насквозь, вот только Стас не стал делиться с женой из гендерных предрассудков. А сам не прочухал и повелся. Думал, сюрпризом будет. Сюрприз, мать его, удался.
Раздобыть денег оказалось легко и безоблачно, что уже само по себе вскоре будет внушать ужас коммерсантам поздних 90-х. Стартап же Стаса пришелся на зарю криминала, когда еще верилось в благообразные улыбки и сказочные посулы. Но кореша Симы не выказали решимости в том, что готовы сотрудничать с двумя клоунами, выползшими невесть откуда. Поставки откладывались, аренда росла, и в конце концов едва начавшийся бизнес схлопнулся. Сима мгновенно исчез, а вот авторитетный спонсор исчезать никуда не собирался в ближайшем будущем. Мало того, он вдруг почему-то обеспокоился состоянием своих счетов и попросил деньги назад.
Стас пришел к Миле и посыпал голову пеплом. Он ожидал бури с ее стороны, он был готов к серьезной размолвке, но Мила ничем его не упрекнула. Сказала только, что придется продавать квартиру. Хату подарили им предки в складчину на свадьбу, впредь же, видимо, им пригодится опыт Милы на рынке съемного жилья. Больше денег брать неоткуда. Стас смирился и стал искать встречи с авторитетом, чтобы вымолить отсрочку, пока он будет продавать квартиру. Но авторитет даже не стал с ним разговаривать. Авторитет в это самое время уже подбивал клинья к Миле.
Они, короче, пришли и сказали, что хата хатой, но деньги с нее покроют только основной заем. А уже накапали проценты, и это плохо. Наиболее вероятная позиция Стаса в ближайшем будущем обозначена на кладбище, при этом сам долг никто не отменяет – переходит на Милу. Но можно всю замуту разрулить иначе. Они спишут долг – и базовый, и проценты,– за регулярные услуги со стороны Милы. Она же с хатами мутит. Знает че-почем, хоккей с мячом. Ну вот и пусть сливает им расклад про хаты со старичками, у которых из родичей только кот да песель, а дальше – не ее забота. Идет себе, живет и работает дальше, ни в чем не замазана, оба со Стасом в джекпоте. Мало того, еще и приплачивать будут, говно вопрос. За каждую информацию – баблишко, а за удачный навар по ее наводке – реальное бабло.
Стас до сих пор не знал, по какой причине продавилась его молодая, сексуальная, но до крайности строптивая жена. Из-за страха за него? Или когда ей на полях газетки нарисовали примерную цифру? По слухам, Миле пришлось переспать с кем-то из этих, чтобы закрепить сделку. По слухам, именно так в их среде закрепляются сделки с бабами. Может, Милу привлек сам кураж? Бандитская романтика, а деньги и он сам – вторичная подметка для остатков совести? Стас не хотел об этом думать.
И деньги вдруг ринулись к ним Ниагарой, обещание на первых порах держалось крепко. А бизнес взлетел в гору, Стас открыл магазин бытовой техники и стал полноправным хозяином, безо всяких мутных заик. Они с Милой сделали ремонт в своей, счастливо сохранившейся, квартире, и БМВ, которую вел Стас, они приобрели большей частью на деньги Милы. Сама жена отказывалась водить. Для рабочих передвижений существовало такси, для личных – стоило лишь щелкнуть пальцами и выбрать желающего. Стас старался максимально отодвинуть всяких прихвостней или кобелей, рвущихся в служки, предпочитал по возможности возить жену сам.
Поначалу их отношения даже окрепли. Когда отпустил первый шок, и они осмелились поверить, что удалось отделаться малой кровью, пришлось принять новую реальность. Новая реальность задавала мрачный тон. Теперь Мила – черный риэлтор, плотно завязанная с криминалом и косвенно ответственная за отъем у одиноких пенсионеров квартир и превращение добропорядочных горожан в бомжей. Методика отъема предполагала самый широкий спектр, вплоть до убийств, и отличало Милу от ее работодателей только лишь то, что лично она на курок не жала. Стас старался сильно не лезть в эту муть, и Мила большей частью помалкивала. Опасения, что криминал встанет между ними стеной, не нашли опору. Стас вдруг обнаружил, что хочет свою жену даже сильнее, чем прежде, хотя он всегда был уверен в своей стопроцентной сексуальной отдаче. А тут вскрылись резервы, которые сидели в застенках морали. При мысли о том, что он женат на преступнице, он терял голову, а ширинка вздувалась, как вулкан Кракатау. Видимо, они все-таки пара. Оба отмороженные на всю башку.
Котелок у Милы всегда варил что надо, не чета Стасу, верящему всяким косноязычным забулдыгам. Она изначально понимала, что шакалить втемную, работая в солидной фирме,– это до поры до времени. Скоро ее изобличат, люди умеют складывать два и два, а город у них небольшой, чтобы было место третьему. Ну а когда ее раскусят, ее сделают крайней. Она попыталась донести свои мысли до братков, обрисовывая провальность стратегии, но авторитетные люди на манипуляции не велись. Фарт пер, их тылы прикрыты, этого достаточно. А если Мила засветится, в тот же день на должность заступит Мила №2, мало разве охочих до легкого бабла девиц. Мила лишний раз убедилась, что она – один в поле воин. И тогда она вновь ринулась на танки, терять ей было нечего, а природная несгибаемость придавала сил. Ну и страх тоже, не без этого, ведь, случись кипишу, Мила №1 недолго будет ходить по земле.
Им повезло: в криминальной среде города назрели серьезные перемены, и Мила бесстрашно оседлала новую волну. Она встретилась с кем-то,– Стас понятия не имел, с кем,– и переговорила. Беседа длилась сутки, жена буквально приползла под утро – выжатая, пьянющая, но счастливая. Вероятно, в этом разговоре раскрылись не только таланты шестерки и наводчицы, но и множество других, из чего собеседники сделали вывод, что использовать Милу в качестве расходника недальновидно. Таким образом Мила расширила свой профиль с сохранением должности. Вскоре авторитет, под гусли которого она исполняла (тот самый кент, занявший Стасу денег), оперативно распространился на мелкие запчасти по подъезду своего дома, а следом за ним – все его кореша и мелкие утырки, вплоть до Симы-Семакина. По городу прокатился впечатляющий передел, о котором еще долго шушукались в кулуарах. Штурвал теневого города был передан другим паханам, Мила выжила, а вместе с ней и Стас заодно.
Они открыли свою риэлторскую контору на подставного чушпана, посадили туда девочку-секретаршу, наняли персонал для понта дела. Юридически Мила осталась не при делах, но рулила всем она. Попутно она изобрела и внедрила еще несколько схемоз, куда Стас тоже вникать не торопился. Знал только, что Мила исключила беспредел со стариками. Теперь жилье отжималось корректно, с постепенным давлением на объект и всеми необходимыми подписями, а сами объекты переселялись в ближайшие деревни – в целости и сохранности. Стас по инерции рисовался непричастным и чистеньким коммерсом, аж самого тошнило. Он-то как никто знал, что его магазин бытовухи служил скорее для отвода глаз и отмыва бабла. И вообще, не будь вложений со стороны Милы, плюс ее крыша, он давно бы прогорел.
Согласно стасовой логике, после того как Мила вышла на новый уровень, поток свободных денег должен был увеличиться. Но случилось обратное, он резко иссяк, и Стас не ведал, почему. Он попробовал несколько раз подкатить к жене с вопросами и натыкался на ее задумчивый (нередко – пьяный) взгляд. Весь последний год она частенько на него так прицеливалась, словно снимала мерку на костюм. Помимо всего прочего Стас начал временами побаиваться свою супругу, особенно после того, как у Милы завелось оружие. Его либидо, впрочем, при этом никак не страдало.
