Алёна все это время молча перебирала в руках предметы, внимательно рассматривая их и пытаясь связать их в какую-то закономерность, структурировать, собрать, будто паззл.

— Вас домой завезти, наверное, надо, — обратился Кошкин к Ласкину и Мишке.

— Да, мы быстренько оденемся, — сказал Вася, — но в морг мы с вами! Мы свидетели необъяснимого!

— А так можно? — спросил Федя у капитана.

— Да… плевать, пусть едут, если хотят, — ответил тот, махнув рукой.

***

Костю разбудили в четыре тридцать утра, а в пять ровно он уже был на своем рабочем месте. Когда следственная группа, а сними Ласкин и Мишка, зашли в коридор морга, то застали Костю спящим в кресле. Патологоанатом, запрокинув голову, храпел, но при этом уже был в белом халате с закатанным рукавами, фартуке и маске, спущенной на шею. Изрисованные узорами в виде черепов худые руки врача были сложены на груди.

— Здорова, некромант! — крикнул капитан, и хлопнул в ладоши, — подъем! Пришло время в трупе поковыряться.

Костя открыл один глаз и потянулся.

— Я же просил меня так не называть, — с недовольством ответил врач, поднимаясь с кресла.

— Заносить? — спросил Федя.

— Кого? — сонным голосом спросил Костя.

— Кого-кого? Пациента твоего, — усмехнулся Сергей Петрович, — Костяныч, ты давай, просыпайся, у нас дело серьезное, без шуток.

— Да, заносите, — вяло произнес врач.

***

Убитого прохожего убрали в холодильную камеру. Художника раздели до гола, сложив его вещи на столешницу в секционной Кости. Вещи эти, вероятно, принадлежали одной из жертв. Мишку оставили сидеть в коридоре так, что отец мог видеть сына сквозь дверной проем. Входную дверь в здание заперли.

— Вау… — произнес Костя, как только Ласкин с Федей положили голое тело на секционный стол.

— Это вообще что такое? — глаза Костины распахнулись, чуть ли не из орбит вылезли. Врач моментально отошел ото сна, глядя на странное тело. Пальцы на ногах покойного отсутствовали. Вместо них обтянутая кожей стопа заканчивалась будто культя конечности. Костя приподнял кисть руки, склонившись над ней, и принялся внимательно рассматривать каждый из шести указательных пальцев левой руки художника.

— Удивительно, что у него пенис самый обычный, — произнес Федя.

— Зубы — все резцы, — сказала Алёна.

Патологоанатом заглянул в рот пациенту, но вскоре внимание Костино привлекла незначительная, практически незаметная складка вокруг основания шеи, а именно там, где шея стыкуется с туловищем. Он потрогал пальцем складку, пытаясь оттопырить смятую кожу и заглянуть внутрь.

— Что там? — спросил капитан.

— Вот тут, — Костя показал на складку, — как будто шея уходит дальше в тело.

— Я же вам говорил, — Ласкин подошел к голове художника, взялся руками за его скулы и потянул. Голова поддалась и слегка выдвинулась, вытянулась из тела сантиметров на десять. Вася потянул еще сильнее, сделав шаг назад… потом… еще и еще.

— Вау! — воскликнул Костя.

Капитан принялся тереть глаза, а Федя нахмурился, взявшись за волосы. Алёна, как и все в помещении, кроме Ласкина, не верила своим глазам. Она достала телефон и начала снимать на видео, как Василий, пятясь, вытягивает шею из бледного кожистого туловища убитого существа, напоминающего человека. Мишка, хоть и обещал оставаться в коридоре, не выдержал после возгласов Кости и уже стоял в дверном проеме, наблюдая, как его отец держал голову художника, а вытянутая шея того провисла дугой и лежала своей средней частью на кафельном полу. Метра на три Вася оттянул голову этого создания. Дальше не вышло — Ласкин уперся спиной в стену.

Врач потрогал саму шею, напоминающую толстый шланг. Бледная относительно остального тела, кожа на ней была смята подобно коже на шее у черепах.

— Костей нет, — сказал патологоанатом, продолжая мять шею со всех сторон.

Вася положил голову на пол.

— Ну что ж… — немного успокоившись и взяв себя в руки произнес Костя, — сейчас я подготовлю все для видеосъемки, и приступим к вскрытию.

***

Ласкин снова отправил Мишку ждать в коридор. Алёна, Вася, капитан и Кошкин стояли напротив Кости, ждали его команд.

— Что? — спросил он, натягивая перчатки.

— Мы же не помешаем? — спросил Сергей Петрович.

— Нет, не помешаете, — Костя взял скальпель, — в кадр не лезьте, да и всё.

Шею художника засунуть обратно в тело не удалось, поэтому часть её осталась лежать на полу. Голову создания Костя положил на стол.

С помощью аппарата для бальзамирования через артериальную систему Костя ввел бальзамирующую жидкость, которая вытолкнула кровь. Кровь стекла по дренажу на столе в специальную раковину и ушла в канализацию. Занял этот процесс минут десять.

Патологоанатом включил камеру, которая снимала стол с лежащим на нем телом. Врач провел лезвием от затылка до начала лобной кости над левым ухом мертвеца, а потом над правым. Далее стянул разорванный пулей скальп с пробитого черепа и натянул его на лицо, зацепив за подбородок. Маятниковой циркулярной пилой за пару минут он распилил черепную коробку, снял кость с головы, будто крышку, и принялся вертеть её в руках, рассматривая внутреннюю поверхность. Костная пыль разлетелась по секционной. Ласкин подавился и закашлял.

— Толщина кости обычна — пять миллиметров, — произнес врач на камеру, — кости не связаны между собой швами (подносит кусок черепа к объективу). Возможно, это вызвано какой-то мутацией, в результате чего кости черепа не срослись в возрасте одного года, как у обычных детей, а были уже сразу сформированы в слитную черепную коробку, будучи еще в утробе.

Ласкин с удивлением посмотрел на Алёну и хотел что-то ей сказать, но девушка поднесла указательный палец к своим губам и жестом показала — “тс-с-с-с”.

Костя с небольшим трудом снял мозговую оболочку — пленку, напоминающую плаценту, и обнажил извилистую поверхность мозга.

— На поверхности мозга прослеживаются крупные сосуды и мелкие капилляры, — сказал Костя и слегка вытянул мозг, — внутри черепной коробки нет стенок, делящих ее на переднюю, заднюю и среднюю черепные ямки. От мозга выходят два зрительных нерва и уходят по зрительным каналам к глазным яблокам. Мозжечок отсутствует, в том месте, где он должен быть, продолжается структура полушарий головного мозга.

Костя вынул простреленный мозг и положил его на стол. Попытался развести полушария в стороны. Не вышло.

— Мозг не делится на полушария, — констатировал врач, повернувшись к камере.

Для дальнейшего исследования Костя срезал кусочки мозга с разных его сторон и убрал в пластиковые контейнеры.

— Теперь внутренние органы, — сказал врач.

Скальпелем он произвел разрез от стыка ключиц до лобковой кости. Кожу с груди и живота врач стянул в стороны так, чтоб было хорошо видно грудину, ключицы, ребра и органы брюшной полости.

— Виден желудок, — произнес Костя, — петли кишечника все одинаковые. Не могу понять… это всё толстый кишечник или тонкий… (погружается руками в живот). Под реберной дугой не видно края печени (пытается заглянуть со стороны живота под грудную клетку). Похоже, печень отсутствует. Почек тоже нет. Мочевой пузырь обычный.

Костя взял реберную пилу. Ласкин сморщил лицо и отвернулся, когда врач начал пилить ребра. Звук этот казался Васе более противным, чем звук циркулярной пилы, рассекающей череп. Циркулярная пила жужжала и свистела, маскируя этим звуком звук трения зубцов о кости. Реберная пила была обычная, ручная, без каких-либо моторчиков. Вася заткнул уши.

После удаления ребер и грудины Костя ненадолго застыл, глядя внутрь грудной клетки на содержимое

— Н-да… — произнес он медленно с выдохом, — печень отсутствует, сердце неправильной формы, практически круглое, легкие уменьшены в размере в два раза, прострелены в нескольких местах. Видно много свободного места, очевидно, для шеи, которая не просто втягивается в тело, а еще и сжимается гармошкой, уменьшаясь в размерах во много раз. Поджелудочная железа и селезенка отсутствуют.