5
Спешно раскрыв дверь серого особняка, Рон осторожно внес Доминик в дом. К счастью, дома ещё никого не было, иначе бы все увидели эту неловкую картину.
На руках Рона Доминик чувствовала себя не больше, чем пушинкой, дрожащей от холодного ветра. Но вот, вновь оказавшись на диване дома, она, наконец-то, ощутила тепло.
Сил ни на что не было. С трудом передвигая глазами, Доминик молча наблюдала за суетившимся вокруг нее Ароном, озябшим не меньше нее. Мокрая рубашка на груди прилипла к телу, а постоянные движения туда-сюда, создавали ветер, от которого по его телу время от времени бежали мурашки.
– Арон, – тихо позвала она его, – ты не обязан… скоро придет мама и Рови.
Но Рон был непреклонен.
– Я не уйду, пока не буду уверен, что ты в порядке. Хочешь сделаю чай?
Кивок стал ему ответом.
– Какой ты пьешь?
– Хризантемовый с молоком.
Спустя минут пять, над уже почти задремавшей Доминик, показался Рон с горячей чашкой чая в руках.
– Вот твой чай, Мик, – заботливо протянул ей чашку Рон. – Он еще горячий. Пей осторожно.
Не обратив внимания на слова Рона, Доминик тотчас же коснулась губами края чашки и, сделала первый глоток.
– Не такой как обычно, – заметила она. – Ты что-то добавил туда?
– Ничего.
– Совсем ничего? Вкус будто стал немного слаще и насыщенней…
Раз за разом делая глоток чая, который обжигающими полосами стекал ей в горло, Доминик ощущала его терпкий подслащённый вкус и, искренне не понимала, как вкус ее любимого чая мог внезапно измениться. Новшество, отдавшее сладким послевкусием, нисколько не огорчило ее, напротив – она никак не могла от него оторваться и потому, пила его жадными глотками, будто все это время изнывала от жажды.
– Кстати, почему ты назвал меня Микой? – спросила она, отставляя уже пустую чашку в сторону.
– Разве мы уже не друзья? Что за дурость называть людей полными именами? – рассмеялся он.
– А что здесь такого? – с совершенно непроницаемым видом спросила она.
– Да вообще-то ничего. Просто звучит как-то нелепо.
– Тогда, как мне тебя называть?
– Просто Рон. Этого достаточно.
Присев рядом с Доминик, Рон заметил недалеко от себя чуть приоткрытый фотоальбом. Любопытство взяло верх, однако, открыв его, он не увидел в нем ни одной фотографии домочадцев, вместо них – одни лишь фотографии окрестностей.
– Что это, Мик? Увлекаешься фотогра-фией?
– Вообще-то это мама фотографировала. Куда мне выходить из дома одной? – она обижено надула губы.
– Никак не пойму, ты ведь уже не маленькая, да и Батшиба тебе не родная мать, так почему до сих пор делаешь все по ее указке? Она что тебя все детство наказывала?
– Вовсе нет! Просто, мама столько сделала для меня… как же я могу ее ослушаться в чем-то?
– Бог ты мой, Мик. Пойми, это естественно, когда ребенок не слушается взрослого, но это не значит, что после этого он откажется от своего ребенка.
– Ты о себе что ли? Вот уж кому действительно повезло с отцом, – закатила глаза Доминик.
– Не говори так. Мой отец еще-то чудовище.
Поняв, что сказал лишнего, Рон тихо выругался. Зачем раскрыл рот о том, что стоит стереть из памяти навсегда?
– О чем ты говоришь? Он был слишком суров к тебе? – поубавив пыл, спросила она.
– Скажем так… он очень не хочет чтобы я совершал его ошибки. От того и такой.
– Никто этого не хочет, – подтвердила она. – Но это не повод отыгрываться на своих детях! Послушай, – она взяла его за руку, – неважно, что между вами. Теперь ты – мой друг и я всегда буду на твоей стороне! Если ты назвал своего отца чудовищем, значит… так и есть. Я не буду тебя осуждать и всегда поддержу.
Слова Доминик теплом разлились по его телу. Молча вглядываясь в ее глаза, внезапно Рон почувствовал внутри непреодолимое желание коснуться ее губ. Такое сильное, что он едва мог себя сдерживать. Да и какой в этом толк, если та, о которой он мечтал все эти годы сейчас перед ним?
Пододвинувшись ближе, он осторожно поднял руку с дивана и, дотронулся ею до щеки Доминик. Словно заворожённая, девушка не могла противиться его действиям – лишь наблюдать, тяжело дыша.
Это все по-настоящему? Она не спит?
Неужели поцелуй, о котором она мечтала с пятнадцати лет, произойдет вот так? С едва знакомым парнем и в первый же вечер и после того, как она назвала его другом?
Она пыталась отогнать от себя навязчивые мысли, но все было тщетно. Страх охватил ее и, впервые за все это время, она пошевелилась. В попытках отодвинуться от Рона, Доминик двинулась назад, но ткнулась лишь в твердую спинку дивана. Но зачем, если сама так жаждала этого?
– Доминик, – тихо позвал ее Рон, – Что, если я не хочу быть твоим другом?
– Ч-что? М-мы же уже друзья, так? Ты ведь сам сказ…
Она не успела договорить, как Рон, внезапно, двинулся вперед и впился в ее губы поцелуем.
Все еще не веря происходящему, Доминик прикрыла глаза, надеясь, что это сон. Однако открыв глаза, она вновь увидела перед собой Рона, губы которого были тесно сплетены с ее.
Плавно передвигая губами, Рон заставлял сердце Доминик трепетать, отчего сама того не замечая, она двинулась вперед, робко ответив на его поцелуй.
– Ответила, хотя хочешь быть просто друзьями, Доминик? – усмехнулся он, наконец, отдаляясь от нее. – Так чего же ты на самом деле хочешь?
– Это ты первый назвал меня другом! – зло бросила она. – А теперь целуешь и смеёшься надо мной?! Разве это честно?
– Факт остаётся фактом. Ты тоже поцеловала меня.
– И что? Это был просто поцелуй… Забуду как страшный сон.
Стоя у приоткрытого окошка, Рон тихо смеялся. Какая же она всё-таки смешная. Забудет как страшный сон? Ну уж этого он ей не позволит. Он позаботится о том, чтобы их отношения не закончились на этом. Тем более сейчас.
– Какие же вы с Рови разные. Она бы тотчас бросилась мне на шею, если бы была на твоем месте.
– Я – не она, – зло подчеркнула она. – И не нужно нас сравнивать.
– Ну почему же. Ты и она выросли вместе, в одинаковых условиях и воспитали вас одни и те же люди. Она потеряла отца, ты отчима. Как ни крути, что-то же вы должны были перенять у родителей и друг у друга. Так почему ты ведешь себя иначе?
– Откуда мне знать это? Видимо… я просто бракованная.
– Не говори так. Наверно, ты просто особенная, – улыбчиво произнес он, потрепав девушку по голове.
Оказавшись во дворе дома семьи Пинч, члены семьи которой, по забывчивости, не закрыли калитку, дама в зеленом огляделась.
Темнота, в которую она забрела, окружала ее отовсюду, из-за чего разглядеть что-то во дворе, было практически невозможно. Фонари не горели, лишь тусклый свет луны освещал ей дорогу.
Сделав несколько шагов вперед, она обнаружила маленький луч света, исходящий от окна. Подойдя ближе, она увидела в нем рыжеволосую девушку и парня, за которыми так долго шла.
– А мои родители из Ньюпорта, – рассказывал Рон. – Я жил там до 11 лет, а потом переехал вместе с отцом сюда. Кстати, всегда хотел спросить, как так получилось, что ты живешь здесь?
– Ну-у, когда мне только исполнилось 8 лет, – начала рассказ Доминик, – мы с мамой решили поехать отдохнуть на остров. На тот момент была середина июля. И вот, когда мы подошли к порту, ожидая посадки на корабль, она… внезапно отпустила мою руку и уехала, оставив меня одну в уже почти пустом порту.
– И это сделала твоя родная мать? Не может быть!
– У меня было с собой лишь немного денег, так что первые два дня я провела в порту, скрываясь от полиции, а потом я встретила миссис Пинч.
– Что за! – негодовал он. – И тебе не к кому было пойти?
– На самом деле, где-то у меня есть тетя… Вот только, если бы я была ей хоть немного важна, наверно она бы нашла меня? Но тогда была безвыходная ситуация. У меня не было с собой ничего, кроме той суммы.
Нервно сглотнув, дама в зеленом попятилась назад. Уголки ее губ приподнялись в насмешливой улыбке.
