– Как ты знаешь, в нашем королевстве двенадцать герцогств, одним из которых владеет мой отец. Пока родители и мой супруг работают на востоке над заключением важного торгового контракта для постройки судоверфей и нового порта, а также выступают в роли… Гхм…

– Это долгая история, – процедил Мэльдан.

– Точно, – выдохнула девушка. – Суть в том, что наше герцогство бедное, не имеет влияния в королевстве. Больше года назад через наши земли на север, в земли мёртвых, проезжал герцог Валдис Унгартт. Среди всех герцогов он самый сильный чародей, наверное, в принципе один из сильнейших, но…

– Он поклонник этой самой нежити, – продолжал спутник герцогини. – Последние столетия многих высокородных дворян королевства, включая королевскую семью, мучают страшные кошмары. Внеземные сущности, пожирающие космическое пространство, моря крови, изуродованные тела, шеренги мёртвых, что сталкивают немногих живых с обрыва в пугающую пустоту. У Нарнетт и её родителей было то же самое.

– Я помню об этом. Хотя и не в таких красочных деталях. Что Валдис?

– Являясь оккультистом, он в течение последних десяти лет изучал нежить, – сказала Нара. – И год назад ездил в земли нежити через наше герцогство и Нэлвские места. Якобы где-то через небольшой перевал и горный лабиринт можно попасть в Апалаи…

– Кахалари, – едва слышно поправил кудесник. – Допускаю, что небольшой отряд пройдёт через горные перевалы к северо-западу отсюда. Но войско – никогда. Там тропы на очень крутых склонах.

–…когда он вернулся из своей экспедиции, – продолжала Нарнетт, – то клялся, что нашёл способ исцеления кошмаров. Сам он таковые не видел. Ты помнишь, Абалтун?

– Значимых чародеев они не затрагивают. Продолжай.

– Он проводил на мне какие-то опыты. Нет, не физические. Магические. Хорлан, придворный чародей, рассказал после отъезда Валдиса, что тот словно пытался пробиться через мою человеческую оболочку. Пытался вложить в меня что-то…

– Магическое семя, – недовольно сказал барон.

– Таких вещей не существует, юноша. Какие-то изменения после опытов у тебя были, дитя?

Нарнетт обхватила лицо ладонями, словно желала забыть пройденные испытания. Словно стыдилась чего-то.

– Я не чужак, – проговорил ведун серьёзно. – Быть может, по не по доброй воле, ибо я не до конца понимаю ваши принципы, но всё же я могу помочь. Если хочешь, пусть твой спутник покинет нас.

– Нет, он это всё знает… В общем, всё началось с изменения менструального цикла… Ты знаешь, что это?

– Рассказывали девицы-знахарки.

– Обычно он длился в течение недели. Но с течением месяцев он начал сокращаться до нескольких дней, затем до суток. Сейчас я не вспомню, когда у меня было «это» в последний раз. У меня также начала ломаться психика. Я несколько раз набрасывалась на придворных, желая выцарапать им лица за малейшие провинности, которые казались мне чем-то, что может нести угрозу моему дому, моей семье. В гневе я испоганила несколько важных приказов, однажды умудрилась сжечь важные военные ведомости, которые мой военачальник был вынужден восстанавливать по черновикам и заметкам своих адъютантов. Мэльдан… Покажи.

Барон приподнял прядь волос, явив отшельнику огромный шрам от уха до середины лба.

– Канделябр. Источник света.

– Железка? – уточнил Абалтун, прислонив палец к шраму гостя. – Попала почти туда, откуда человек отправляется к праотцам. Крепкий юноша.

– Благодарю за комплимент, – процедил тот.

– В основном меняется поведение, – продолжала дворянка. – Я стала более рассеянной в быту, но на охоте первее егеря могу увидеть или услышать дичь. Недавно моя советница заметила, что у меня стал меняться почерк. Но о главном я поведала тебе ранее и напомню сейчас: моё сознание иногда пропадает. Словно я впадаю в сон. И окружающие говорят, что в этот момент я дышу, моргаю, двигаюсь. Но не реагирую на касания или звуки.

Ведун пододвинулся на грубом табурете чуть ближе. Бесцеремонно двумя руками, умудрившись не поцарапать грязным когтями, раскрыл веки.

– Удивительно, – пробормотал он. – У знахарок и деревенских ведьм либо карие, либо серые, либо янтарные глаза. Но у тебя, благородной госпожи, самые что ни на есть ведьминские изумруды. Ранее не замечал, всё же с возрастом зрение, как и у простых смертных, ухудшается даже у нас.

– Я понимаю, что тебе чужда наша культура, – вступился молодой дворянин. – Но всё же нельзя вот так прикасаться к…

Перед его лицом появилась магическая игла. Вблизи подтвердилось, что она состояла из древесной щепы, а не какого-либо металла. Нарнетт ещё сильнее раскрыла глаза и взвизгнула:

– Молчи! Молчи!

Абалтун отстранился, встал, обошёл один из небольших котлов. Оглядел полки, нашёл что-то, отсчитал несколько ингредиентов, похожих на ледяные алмазы, и бросил в чан. Забулькало. Мэльдан и Нарнетт продолжали молчаливо наблюдать за танцующей перед их глазами иглой. Отшельника осенило. Он порылся в самодельном – достаточно трухлявом, проеденном жучками, как и многое в хижине – сундучке, достал две колбы, откупорил и вылил содержимое в чан. Взмах рукой, игла исчезла также внезапно, как и появилась.

– Подойди, дитя. Не волнуйся.

Она увидела своё отражение в котле. Эссенция колосилась волнами, будто внутри началась какая-то реакция. А потому достаточно приятное лицо приобретало плавающие черты, будто Нарнетт смотрела в кривое зеркало. На какой-то момент показалось, что на неё смотрит не она, а кто-то другой. Другая женщина, с горящими светлым пламенем глазами. Женщина улыбалась, улыбка её постоянно менялась на реальное выражение лица девушки. Будто в одном изображении существовали две проекции.

– Ты видишь её, Абалтун?! – едва не взревела герцогиня.

Отшельник и барон посмотрели на её отражение, переглянулись.

– Нет. Её видит только твоё сознание. Я всего лишь попытался установить с помощью таинства твой контакт с ней. Боюсь, Нарнетт, такое чаровство мне незнакомо. Я не могу помочь тебе уничтожить твою вторую личность. Но я могу помочь тебе подчинить её, чтобы она не начала крушить всё вокруг, ибо она дика, незнакома с вашим миром. И одинока. Я уверен в этом.

Гости переглянулись. Нарнетт увидела тоску на лице спутника.

– После каждой серьёзной вспышки агрессии или каждого пропадания из нашей реальности, если это понесёт какие-то последствия, приезжай ко мне. Я поговорю с ушедшими, возможно, они подскажут, что можно сделать. Надеюсь, к следующему твоему визиту удастся установить с ней контакт.

– Ты не можешь переселиться к нам? – спросил барон. – Тебе гарантируют безопасность и…

– Связь с этим лесом нерушима. Вне него я потеряю свои силы.

Нарнетт увидела, что на поверхности мутноватой жёлто-оранжевой жижи осталось только её собственное лицо, вернулась на табурет и облокотилась спиной о рабочий стол отшельника. Хотелось плакать от осознания собственной беспомощности.

– Эту дрянь не могут побороть ни лучшие умы королевства, ни могущественный ведун-отшельник, чьи способности выходят за пределы нашего сознания, – сквозь боль и гнев проговорила она. – Что это может быть, Абалтун? Ты говорил что-то о существе, которое…

– Скорее не существе, а сущности, древней и могущественной, как мне нашептали предки и великие духи. Они всегда говорят загадками, не дают точного ответа. Не знаю, что это, – ведун закинул в котёл какие-то травы, начал помешивать. – Но это что-то словно хочет вырвать людей из-под пяты Колизея богов. Желание его – отречь вас от божьих принципов, пробудить и поощрить в вас животную сущность. Пока это мои домыслы. Важно то, что с твоими сверхспособностями и трансформацией это не связано. Как и с твоей второй сущностью. Где живёт этот Валдис?

– На юге королевства, – отвечала девушка. – Он попал в королевскую опалу, поддержал мятежников-северян.

– Ах, люди, ни одного столетия без свары прожить не можете, – серьёзно сказал Абалтун, потушив пламя под чаном для прорицания. – Полагаю, поймать его и доставить ко мне у тебя нет возможности?