Мэльдан был великаном и напоминал брата-близнеца Нарнетт с густой рыжей шевелюрой, аккуратным носом и тонкими чертами лица. Был он моложе подруги на два года, но в свои двадцать пять лет давал фору многим именитым рыцарям герцогства как в скачках, так и на охоте. Третий сын бедного барона, что подчинялся напрямую Нарнетт и её родителям, воспитывался при дворе, и дружба между ним и юной герцогиней крепла из года в год. Вернувшись с охоты, юный барон немедленно напросился на очередной поход своей подруги. Весь путь он допрашивал её, узнавал детали о её знакомстве с отшельником. И Нарнетт отвечала, чувствуя, что он может помочь советом. Как близкий человек, знакомый с малолетства.

– Как ты? – спросил Мэльдан.

– Всё также, словно меня сбросили в компостную кучу, а сверху поработали кони с грифонами, – отшутилась она. – Примерно как ты, вернувшись со своей двухнедельной охоты ни с чем. Не спрашивай.

– Главное, держишься в седле, – серьёзно сказал он. – Справляешься без посторонней помощи.

– Не подлизывайся, дорогой. Не то я пожалуюсь супругу.

– От страха сковало лёгкие, ваша светлость… Но!

Снова Нарнетт услышала грязные перешёптывания позади себя, но командир отряда приструнил рыцарей и чародеев. При дворе молодого барона Мэльдана Кортулла, коего отдали на воспитание герцогу Млабиурту, отцу Нарнетт, в течение последних лет считали любовником герцогини. Почва для слухов росла не из-за того, что они были ровестниками и буквально росли под одной крышей, а из-за того, что с остролицым рыжим великаном – словно старшим братом миниатюрной герцогини – Нарнетт проводила гораздо больше времени, чем с мужем, за которого она вышла в неполные девятнадцать. Даже консумация брака, официально заверенная церковью, не помогала против сплетников. Помогла природа. Чем взрослее становился Коленетт, сын Нарнетт, тем меньше коридоры, залы, сады и трактиры наполняли строптивые басни и сказки. Мальчик с младенчества копировал официального отца, этого было достаточно многим.

Сейчас же Нарнетт – одинокая, без близких родных, а придворных воспринимающая исключительно как льстецов и торгашей – находила утешение именно рядом с другом детства, к которому, что также удивляло дворец, хорошо и без опаски относился любимый супруг. Каждое его приближение, каждая совместная охота, совместный танец на балу, даже попытка подружиться с юным герцогом, всё это оживляло грязные слухи, как сухой хворост, брошенный в тлеющий костерок. Сама Нарнетт, хотя и привыкла к этому, всё же при случае не упускала момента критически ответить кому-нибудь, чей язык доводил окружающих до яростного смеха. После этого залы и сады дворца и окрестностей наполнял могильный шёпот. Ни родители, ни муж никак не препятствовали этому. А сам Мэльдан только улыбался, ибо кровь проливал не он. Со сплетниками удавалось расправляться чужими руками.

Не спешиваясь, отряд двигался сквозь чащу. Разведчики – несколько оруженосцев, конных сержантов – постоянно петляли впереди, предупреждая о препятствиях на пути. Добрались до бурелома, Нарнетт приказала сиру Кэрвдону ставить лагерь, а сама с неродным братом отправилась к мелькающей среди деревьев хижине. Девушка огляделась. Её невероятное зрение, казалось, давало импульс мозгу. Нарнетт посчитала, будто в прошлый раз на деревьях было меньше зарубок. Со спутником, что держал меч наготове, она решила не делиться своими наблюдениями.

Из хижины вышел Норзе, поклонился герцогине, но чужака окинул оценивающим взглядом.

– Прошу оружие, – сказал он и протянул руку.

Барон увидел кивок спутницы, расстегнул ремень и передал клинок с кинжалом чудаку. Тот отложил вооружение к потушенному костру и принялся нащупывать мужчину.

– А это обязательно?

– Серьёзные люди всегда оружие про запас носят. По глазам видно, что ты серьёзный человек. Видно, сейчас зрение обмануло меня. Проходите.

Абалтун, как и при первой встрече, проводил время за котлами. Но в этот раз он суетился, быстро передвигался между полок и грубо обструганных столов. Для своей громоздкости и косолапости двигался ведун быстро и плавно.

– Рад встрече, дитя. Присаживайся.

– Это его благородие… То есть просто Мэльдан. Один из ближайших для меня…

– Прошу, девочка, не отвлекай. Скоро закончу.

Варево было зверски пахучим, воняло гнилью и навозом. Гости достали платки и прижали к носам, ибо вдыхаемый букет буквально разрывал лёгкие.

– Мы подождём снаружи… – едва протянула Нарнетт.

– Сейчас запах пропадёт, – отвечал ведун.

Он закинул очередной ингридиент в самый большой котёл, началась реакция. Бульканье переросло в яростное кваканье, будто ведун живьём варил целый выводок лягушек или жаб. Квакать перестало, котёл зашипел и постепенно успокоился. Из соседних котлов вылетали редкие искры. Очевидно, старик понимал, что ему нужно для выживания в этом суровом краю.

– Названия этих эликсиров не дадут вам никакой информации, – сказал Абалтун, вытирая косматые и когтистые руки грязным полотенцем и садясь напротив гостей. – Но именно они помогают мне наносить руны. Это зачарование, если объяснить простым языком. Заговор рун с использованием даров природы.

– Что-то близкое к шаманизму? – спросила девушка.

– В вашей трактовке – да. Благородие? Ты тоже придворный, мальчик?

Мэльдан удивился, что некто называет его не по титулу. Но всё же взял себя в руки, словив кивок Нарнетт:

– Мы росли вместе. Удивительно, обычно незнакомцы называют меня старшим братом Нарнетт, но никак не…

– Я не вижу в вас родственной связи. Любовная – возможно.

Нарнетт отвернулась к окну – пустому проёму размером с форточку. Но краем глаза увидела, как её спутник стыдливо почесал голову.

– Человеческие отношения для меня загадка. Когда я был молод, отношения в наших кланах были куда проще. И более… Не помню, как называется это слово в вашем языке.

– Прозаичны, – герцогиня повернулась к отшельнику.

– Возможно, – кивнул он. – Значит, Нарнетт, симптоматика прояснилась? Так быстро? Ты была у меня четыре дня назад.

– Это произошло в тот же вечер, когда мы… Телепортировались в лагерь, а оттуда поехали домой.

– Я не буду ругать тебя за твой маленький обман, когда выяснилось, что в твоём отряде была чародейка-телепортатор.

Нарнетт стыдливо взглянула на спутника, тот молча разглядывал полки на стенах.

– Дальше? – спросил отшельник.

– Вечером… Когда я подошла к зеркалу… Я…

Она растерялась. Мэльдан решил взять инициативу:

– У неё появились четыре маленьких клыка, как у вампира. Проросли из родных, да ещё наточенные такие. Она в течение следующего дня тайно пыталась в городском крематории вынудить своего придворного волшебника прочитать чары обнаружения жизни, используя для этого тело убитого пару дней назад охотника. А я стоял рядом с ножом для того, чтобы…

– Такие детали мне не нужны. То есть… Ваш чародей определил в тебе жизнь, дитя? – спросил Абалтун, на что получил два кивка. – Трансформация проходит быстро, это правда. Но не сразу.

– Что со мной происходит? В кого я превращаюсь? – взмолилась она. – И почему? За какие грехи?

– Я живу здесь не так давно, девочка, – он чуть пододвинулся, рассмотрел резцы девушки и жестом призвал закрыть рот. – Не могу знать всё с великой уверенностью. Но могу предположить, что да, ты действительно превращаешься в вампира, в мертвеца. Пока ты живая. И я не могу сказать, существует ли такой вид вампиров, что невидим для чаровства. Мои таинства бы не смогли определить это.

– Как же ты определил, что мы не родня? – спросил барон.

– Вы смотрите друг на друга не как друзья или родственники. За год у меня побывало много знахарей, бывали егеря, что охотились семьями и не служат вашему герцогству. Я понимаю, о чём говорю. Лучше расскажи в подробностях, Нарнетт, о том случае, в прошлом или в позапрошлом году.

Она выпрямилась. Закинула голову: под потолком висели многочисленные верёвки, на которых сушились грибы, травы и шкурки мелких животных.