Когда трамвай исчез из поля зрения, я подбежал к Сагите и обнял ее. Девушка отшатнулась в сторону, ее вырвало.

– Что с тобой? – озабоченно поинтересовался я.

– Боже, какой смрад! Что это? – Она плевалась желтой жидкостью, согнувшись пополам.

– Это трамвай… – отозвался я, понимая, насколько глупы будут обоснования моих галлюцинаций.

– Этот запах, он исходит от тебя.

– Что?

– Боже, Том. Это ужасно!

Я отошел в сторону, смущенно озираясь по сторонам. Какая болезнь меня постигла? Почему гниль поедала тело изнутри? Мне не хотелось находиться здесь, на этой улице, среди этих домов и рядом с этой девушкой. Медленно опустился на тротуар, встал на колени и, закрыв лицо руками попытался успокоиться. Сагита стояла напротив, обозлившись на весь белый свет.

– Какой же ты жалкий, Том. Что с тобой происходит? Возьми себя в руки. Мне холодно. Забери меня домой. Встань –и пойдем домой! – Она кричала, но слова отскакивали от меня в разные стороны. – Том, ответь мне! Том!

Девушка упала на колени возле меня, попыталась обнять, но невообразимая вонь моего тела вновь отшатнула ее в сторону.

Я потерялся. Бешенство волной накрыло меня. Схватив Сагиту, я прижал ее к своей груди, схватит слишком крепко. Она не могла дышать, она не могла сопротивляться, она просто пребывала во власти моей воли. Когда волна отхлынула, ее тело обмякло. На губах застыла желтая струйка слюны, а глаза закрылись. Девушка казалась спящей, по-настоящему спящей глубоким непробудным сном. Ее грудь не поднималась вверх, дыхание пропало, а я просто держал ее на руках, после чего опустил на тротуар.

В животе начался пожар, настоящая вакханалия, словно кишки вытаскивали наружу сквозь зверски рваную рану. Закричав что есть сил, я рухнул рядом с бездыханным телом, корчась от боли и ужаса содеянного. Мне не хотелось жить, и поэтому я ногтями начал раздирать кожу возле пупка. Почувствовав кровь под ногтями, эту маслянистую субстанцию, я на мгновение остановился. Поднеся ладони к лицу, я ужаснулся – они превратились в сгусток алого вещества, который в этом сумраке казался еще более отвратительным.

Так мы и лежали рядом, бедная маленькая Сагита и ее мучитель, с огромной рваной раной в брюшной полости.

На небе появились звезды, и вдалеке раздались чьи-то шаги. Приближалась разговорчивая компания людей, ненужных зрителей, которые могли себе вообразить бог весть что.

Совсем не оставалось времени на размышления. Эти прохожие запросто скрутили бы меня, избили, придали народному суду и в конце концов повесили бы на фонарном столбе, как жалкую, вшивую дворнягу. Изверги, какими я их видел. Именно поэтому мне пришлось подняться на ноги и неуклюжими движениями удалиться в сторону, в арку, что соединяла эту улицу с жилым двором. Там никто не станет меня искать. Подобно монстру, жалкому существу, от которого разило смертью и тухлятиной, я спрятался в темноте, затаив хриплое дыхание.

Спустя некоторое время компания наткнулась на тело девушки. Раздались взволнованные голоса, кто-то побежал до ближайшего полицейского участка.

Ветер лезвиями прошелся по моей продрогшей коже. Согнувшись пополам, я отгородился от всего происходящего вокруг, не в силах дать вразумительно объяснение происходящему. Мне казалось, что со мной раньше уже такое было, что я уже подвергал жизнь чужого человека опасности. Это было на войне, но там оно себя и похоронило. А я был здесь, среди этих кирпичных стен, отдававших плесенью, как в склепе, в который не проникает ни один лучик солнца. Голова пошла кругом, захотелось пить. Опустив взгляд вниз, я понял, что из раны вытекло достаточное количество крови, что бы сыщики смогли вычислить меня по горячим следам.

Аккуратно встал на ноги, стараясь не шуметь и поковылял куда-то в сторону. Там, позади раздался шум приближающихся автомобилей. Полиция, скорая помощь. Толпа зевак, появившихся непонятно откуда. А что, если все это время вокруг нас ходили люди, которые видели весь этот ужас, а я просто блуждал по коридорам своей реальности, поглощённый пеленой забвения, и не замечал прохожих. Такое вполне может быть. Они шарахались в сторону от протухшего куска мяса, который уныло брел вдоль по улице, совершенно бесцельно. Наверное, именно так и рождается страх. Он пробуждается где-то в глубине, и постепенно становится сильнее, мощнее, и поедает каждую клеточку тела. Может быть всю жизнь я боялся чего-то и именно поэтому стал превращаться в труп? Этому трудно было найти объяснение.

Но так или иначе свою Сагиту я оставил в стороне. Она замерзала на грязной мостовой, с задранным от ветра платьем. Мое пальто пропиталось кусочками рвоты и теперь служило ей погребальным саваном. Надеюсь в карманах я ничего не оставил?

Потом силы меня покинули, и я рухнул куда-то на землю, совершенно не осознавая происходящего.

4.

Демон ликовал. Танцевал и размахивал своими корявыми руками. Он жил во мне всегда. Он дарил мне безразличие, ненависть и озлобленность, которую я умудрялся таить в недрах себя очень долгое время. Теперь этот самый демон умер. Погиб, вместе с телом. А куда же тогда подевалась душа? И была ли она вообще? Вернулся ли я с войны или всё еще прибывал там? Всё еще слышал вой ветра, свист пуль и голос девушки, которую безжалостно изнасиловали на моих глазах. Теперь я даже не был уверен в том, что сам не принимал в этом участие.

Открыв глаза, я понял, что нахожусь в каком-то странном, тихом помещении. Пахнет ладаном, полумрак, шторы, должно быть, задернуты. Мне очень тесно лежать, что-то мешает двигаться. Приложив некоторые усилия, я понял, что заперт в каком-то ящике. Потом я услышал слабые голоса.

– Так, через десять минут выносим, – произнес один голос.

– Черт, они говорят, что знают парня, – ответил ему второй голос.

– Да, они все из одного полка.

– Девчонку жалко.

– Что есть, то есть. Ты видел ее ножки? – усмехнулся первый.

– Отличные ножки. Там, кстати, куча ее подружек пришли. Проститься хотят.

– Заколачивай и потащили.

Раздались слабые, но уверенные удары молотком.

– Я боюсь, как бы она оттуда не выпала, – поделился своими опасениями один из голосов.

– Брехня, я на совесть сколотил этот ящик.

– Я ничего против твоих гробов не имею, просто будет забавно, если эта девчушка вывалится из него во время шествия.

– Закрой рот и забивай крышку.

Они продолжили свою работу.

Теперь я понял, Сагита находилась рядом, лежала в гробу, готовилась к погребению. За дверьми похоронного агентства стояла толпа друзей и, конечно же, оркестр, который готовился сыграть прощальную мелодию. Всё превратилось в фарс. И я каким-то образом оказался мертв, оказался заколочен в другом гробу и тоже ждал своей очереди.

– Так, ты мужика забил? – коряво осведомился голос.

– Да, не вывалится, – передразнил его второй.

– Тогда позови еще ребят, понесем их вместе, сэкономим время.

– Говорят, они родственниками были.

– Люди разное болтают. Стал бы родственник измываться над своей племянницей? Этот хрен изнасиловал ее и задушил.

Но насилия не было, я этого не делал. Они лгут! Нагло лгут! Хотя постой, я мог и забыть, мог вообще ничего не понимать.

– От него воняло, как от куска протухшего мяса. Страшно подумать, что такой червь мог пыхтеть над этой милашкой.

– Боже, меня сейчас вырвет, – сказал второй голос, и они оба удалились.

Удалились на несколько минут, чтобы позвать подмогу. Все вместе они подхватили наши гробы и вынесли на улицу. Я услышал женский плач, бесконечную череду сожалений и какой-то ненависти. Они все ненавидели меня. Даже Руфус, я слышал его голос. Он шел вместе со всеми, по этим узким улочкам города, и ненавидел каждую минуту нахождения здесь.

Нас просто провожали в последний путь. В тот момент я и представить себе не мог, как выбраться из подобной ситуации. Все эти люди видели во мне монстра, правда – мертвого, а по факту получается, что я жив, я в сознании и готов вырваться на свободу в любую минуту.